Может быть, энтузиазм Рафа передается и мне, а может быть, это потому что в городе теперь есть что-то, кто-то, в ком я нуждаюсь. Это похоже на новое начало, на начало новой эры.

Но я не могу начинать это с секретов.

Я оглядываюсь на дорогу и, когда вижу, что Harley Габа все ещё не подъехал, делаю три шага к могиле наших родителей. Раф присоединяется ко мне.

— Мне нужно тебе кое-что сказать.

— Нет, не нужно.

— Нет, я скажу…

— Нет, — голос Рафа резкий и холодный, как сосулька, заставляя меня посмотреть на него. Его взгляд прикован к могиле. — Я уже знаю. Я знаю, что маму убили, и я знаю, что ты убил отца.

У меня в животе поселяется неприятное чувство.

— Как?

— Потому что в ту ночь, когда ты убил его, ты позвонил Анонимным грешникам.

Я хмурюсь, глядя на церковь, пытаясь припомнить подробности той ночи. Конечно, я так ясно помню безжизненное тело моего отца, помню сильный запах железа и темное удовлетворение, которое разлилось по моим венам. Чего я не помню, так это того, что произошло после того, как я сел за его стол и опрокинул бутылку Клуба контрабандистов.

— Ты ничего не сказал мне.

Между нами воцаряется тишина. Он прижимает большой палец ко рту, его бриллиантовая запонка поблескивает.

— Ты позвонил на горячую линию, потому что хотел, чтобы мы знали, а не потому, что хотел, чтобы мы отреагировали на это. Я знал, что ты расскажешь нам в свое время.

— Ты не злишься на меня.

Его взгляд темнеет, и я внезапно вспоминаю о том, как хорошо, что Раф на моей стороне.

— После того, как я услышал, что он сделал с мамой, я рад, что ты убил этого мудака. А этот парень?

Ледяная рука сжимает мое сердце. Я быстро качаю головой.

— Я работаю над этим.

Он кивает.

Несколько мгновений мы стоим в довольном молчании, пока в поле зрения не появляется мотоцикл Габа. Рука Рафа хлопает меня по спине. Мрачный смешок срывается с его губ.

— Ангелы Дьявольской Ямы снова собрались вместе. Черт возьми, брат, это все, чего я когда-либо хотел.