Его взгляд опускается на мою вздымающуюся грудь, которая поднимается и опускается. Он недоверчиво качает головой, бормочет ругательство себе под нос, а затем широкими шагами выходит из кухни.

Я сажусь и обхватываю себя руками, чувствуя себя неловко. Куда он делся? Он вернется? И есть ли, э-э, ещё мужчины, которые шныряют по дому? Эта мысль вызывает у меня панику, и мой взгляд устремляется к моим трусикам, валяющимся на полу. Как раз в тот момент, когда я спрыгиваю с острова, чтобы надеть их обратно, чтобы вернуть себе хоть какую-то толику скромности, Анджело возвращается на кухню с банным полотенцем в руке.

Он протягивает его мне.

— Иди сюда.

Я подхожу к нему, и он ловит меня, заворачивая в мягкую ткань и притягивая к себе в тепло.

— Я подготовил тебе ванную, — бормочет он мне в макушку.

Я замираю.

— Зачем?

Горячий порыв ветра обдувает мою кожу головы.

— Ты бы предпочла принять душ?

— Н-нет, я просто...

— Тогда цыть, — рычит он, низко и страстно, подчеркивая это покусыванием моего уха.

Он ведет меня в ванную и прислоняется к дверному проему, глядя на меня с легким удивлением, пока я осматриваюсь. Пузырьки переливаются по ванне с откидным верхом, а свечи отбрасывают на стены мерцающие оранжевые тени.

Эмоции сдавливают мне горло, и я стискиваю челюсти, чтобы они не сорвались с моих губ. Вместо этого я втягиваю воздух и прислоняюсь к ванне.

— Спасибо тебе, Анджело.

— Ммм.

— Ты собираешься присоединиться ко мне?

Он прикусывает нижнюю губу, затем его взгляд устремляется к окну.

— Хотел бы я, Сорока. Но мне нужно кое-что сделать, — он дергает подбородком в сторону полотенца, обернутого вокруг меня. — Но я посмотрю, как ты войдешь.

Я издаю смешок, мои щеки пылают. Но тяжесть его похотливого взгляда на моей коже ощущается так восхитительно, что я нерешительно сбрасываю полотенце, делая вид, что наклоняюсь, когда залезаю в ванну.

У него вырывается гортанный стон. Он разглаживает свой галстук.

— Я придерживаюсь того, что сказал, — бормочет он.

— И чего же? — я хриплю в ответ, погружаясь в тепло ванны.

— Ты стоишь того, чтобы начать войну.

Подмигнув мне, он захлопывает дверь, и я слышу, как его шаги затихают с другой стороны. Я вздыхаю, расправляю плечи и расслабляюсь под пузырьками.

Святой ворон. Это безумие, как быстро меняется жизнь. Только этим утром я была одержима жаждой мести, готовая в отчаянии сбросить Альберто со скалы. На мгновение мое сердце бьется с удвоенной силой — интересно, что он сейчас делает? Что сказал или сделал Анджело, чтобы заставить его так легко отпустить меня? Он отсутствовал меньше часа и вернулся без единой царапины на теле.

Он либо самый приятный собеседник, либо самый страшный человек на свете.

Я полностью погружаюсь в себя, не в силах сдержать мрачную улыбку, появляющуюся на моих губах.

Мне нравится идея последнего. Это меня возбуждает.

Пошарив в полуосвещенной ванной, я нахожу гель для душа и шампунь, оба оказываются для мужчин, которые ничего не смыслят в уходе за кожей. Я смеюсь, намыливаясь ароматом Анджело. Когда я выхожу из ванны, я заворачиваюсь в полотенце и рассеянно выглядываю в окно. Окна выходят на задний двор, и в дальнем его углу бушующий огонь вздымается высоко на фоне темно-синего неба. Прищурившись, я понимаю, что темная фигура рядом с ним — Анджело, а кусок обугленного белого, торчащего из пламени — мое свадебное платье.

Что-то теплое разливается внизу моего живота. Я прислоняюсь к окну и некоторое время наблюдаю за ним. Он пристально смотрит на пламя, потягивая виски из стакана.

Господи, мне кажется, я люблю его.

Я отбрасываю эту мысль так же быстро, как она приходит, потому что это совершенно нелепо. Я никогда не была влюблена, но даже я знаю, что ещё слишком рано произносить это слово, такое близкое к кончику моего языка. Несмотря на все, что произошло, я знаю Анджело всего несколько недель, и большую часть из них он ненавидел меня до глубины души. Я бы хотела сказать, что мы ненавидели друг друга, но на самом деле, я знаю, что невзлюбила его только потому что у него был ключ ко всем моим секретам и грехам. Однако теперь я знаю, что отдала бы их все ему охотно, без колебаний.

Оглядывая комнату в поисках чего-нибудь, что можно было бы надеть, я понимаю, что на комоде лежит небольшая стопка одежды. Пара спортивных штанов Nike и толстовка с капюшоном, в ткань которых вплетен призрак стирального порошка Анджело. Несмотря на то, что они мне до смешного велики, я надеваю их, выхожу в холл и спускаюсь по лестнице. Анджело ждет меня у подножия.

— Хорошо искупалась?

Я киваю.

— Там прекрасный вид.

Он смеется таким смехом, который превратит меня в наркоманку. Когда я достигаю нижней ступеньки, что-то за его плечом привлекает мое внимание. Тень, искаженная матовым стеклом в двери.

И тут раздается звонок в дверь.

Крик, срывающийся с моих губ, отражает явную панику, которую я чувствую в своей груди. В глазах Анджело вспыхивает беспокойство, затем гнев, и он прижимает меня к своей груди.

— Расслабься, — успокаивает он, гладя меня по волосам. — Это доставили пицца. Обычную пиццу.

Когда он возвращается в фойе, держа в руках стопку коробок с пиццей, я все ещё пытаюсь отдышаться. Окидывая меня осторожным взглядом, он балансирует пиццей на предплечье и собственнически хватает меня за руку, увлекая в комнату, в которой я ещё не была. Гостиная. Как и весь остальной дом, она свежая и минималистичная, как чистый холст. Стены все ещё слабо пахнут краской.

Анджело бросает коробки на кофейный столик и опускается на диван.

— Иди сюда, — хрипло говорит он, похлопывая себя по коленям.

Я без колебаний заползаю на него. Он обхватывает сильной рукой мою талию, а другую кладет мне на бедро.

— Посмотри на меня, Рори.

Я так и делаю, встречая бурю, бушующую в его зеленых глазах.

— Никто не придет за тобой, а если и придет, то им придется пройти через целую гребаную армию, а потом и через меня. Альберто больше нет, — он разглаживает свой галстук. — Я убил его, — он говорит это так буднично, что трудно поверить, что он когда-либо был кем-то иным, кроме Капо. Внимательно изучая черты моего лица, он чуть крепче сжимает меня за талию и ждет моей реакции.

Его слова на мгновение отдаются пульсацией в моих висках, но затем тяжесть спадает с моих плеч.

Я сглатываю. Прижимаю ладонь к его груди. У меня на языке вертится миллион вопросов, например, как ты это сделал? Просил лиион о пощаде, сопротивлялся? Было ли это медленно, болезненно, или он даже не предвидел, что это произойдет? А как насчет остальных членов семьи? Я не могу представить, чтобы Данте воспринял это спокойно. И именно в этот момент я понимаю, что он солгал мне, когда вошел в ту парадную дверь.

Это ещё не конец.

Но ничего из этого не вырывается у меня из рта. Вместо этого я подбираю два простых слова.

— Спасибо тебе.

Веселье приподнимает уголки его губ.

— Не за что. А теперь тебе нужно поесть, — он отводит от меня взгляд и кивает на кофейный столик. — Я ещё не знаю, что тебе нравится, так что я просто взял все.

Я смеюсь ему в грудь, от него пахнет дымом костра и теплым виски.

— Ветчину и ананас, пожалуйста.

Он морщит нос.

— Черт возьми. Не слишком ли поздно вернуть тебя? — несмотря на свое презрение, он открывает несколько коробок с пиццей, пока не находит гавайскую.

— Слишком поздно. Ты украл меня, помнишь?

Его ухмылка мрачная и восхитительная.

— Помню, — он берет кусочек и подносит его к моим губам. — Кусай.

Я замолкаю на мгновение, затем протягиваю руку за кусочком, но он убирает его за пределы моей досягаемости. Он хочет меня накормить? Жар приливает к моим щекам, но также и между бедер. Ради всего святого, это всего лишь пицца, но что-то в том, что он кормит меня, кажется таким... интимным.

Я откусываю кусочек, не сводя с него глаз. Подо мной его член шевелится в брюках, и я инстинктивно прижимаюсь к нему бедрами.

— Плохая девочка, — рычит он. — Сначала поешь. Тебе позже понадобится энергия.

Мой пульс учащается, и хотя это звучит скорее как угроза, чем обещание, я обнаруживаю, что не могу дождаться того, что будет позже. Я откусываю ещё один большой кусок, желая покончить с пиццей и вернуться к этому загадочному позже.

— Итак, эм. Что именно влечет за собой мое похищение?

Рот Анджело кривится.

— Я не слишком уверен. Я вроде, как новичок во всей этой истории с Капо.

— Хмм. Значит, я твоя первая пленница?

— Ммм, — бормочет он, наблюдая за мной с мрачным весельем.

Я снова извиваюсь, на этот раз, скользя по всей длине его эрекции. То, как дергается его челюсть и на мгновение закрываются глаза, заставляет меня почувствовать, что у меня есть вся власть в мире. Его рука сильнее сжимает мое бедро, и он издает тихое шипение.

— Я не думаю, что ты должен быть таким нежным со своей пленницей.

Он зажимает язык зубами.

— Нет?

Я откусываю ещё кусочек.

— Нет, — бормочу я сквозь жевание. — Не думаю.

Он наблюдает, как я доедаю ломтик, и скармливает мне другой в тишине. Когда я закончила, его глаза прошлись по всему моему телу, его челюсть задумчиво дергается.

— Знаешь, я думаю, ты права.

— По поводу чего?

— По поводу того, что я слишком мягок, — он хватает меня за пояс спортивных штанов и приподнимает. Коробка с пиццей опрокидывается на пол, когда он перекидывает меня через плечо и выбегает из гостиной.

— Что ты делаешь?! — визжу я, игриво колотя кулаками по его спине.

— Приковываю тебя к своей кровати, — рычит он, сильно шлепая меня по заднице. — Это кажется более уместным, не так ли?

Меня охватывает белая горячка словно в бреду. Угроза позже теперь звучит, как мрачное обещание, и я почти чувствую ее вкус. Он врывается в комнату на верхнем этаже и швыряет меня на кровать. Быстрый взгляд на чемодан в углу комнаты — все, что я успеваю рассмотреть, прежде чем Анджело поглощает меня, прижимая к кровати своим весом.