Прежде чем она успевает выйти обратно под дождь, я хватаю ее за запястье и разворачиваю так, чтобы она оказалась всего в дюйме или около того от меня. Так близко, что ей приходится вытягивать шею, чтобы встретиться со мной взглядом.

— И вообще, почему ты крадешься вокруг моего самолета? Это немного сложнее украсть, чем ожерелье, Сорока.

Она переминается с ноги на ногу, румянец темнеет на ее фарфоровой коже.

— Ты же знаешь, что это миф, верно?

— Что?

— Что сороки крадут блестящие вещи? Правда в том, что сороки очень боятся всего, что блестит. Конечно, они делают клады, но, как правило, это веточки и мелкие камешки, все, из чего они могут соорудить гнездо. Я думаю, что вся эта штука о блестящих вещах взята из европейского фольклора... — она замолкает, прищурившись, глядя на меня. — Почему ты так на меня смотришь?

Только сейчас я понимаю, что на моем лице глупая ухмылка.

— Например, как?

— Как будто... — она сглатывает. Опускает глаза к моим губам. — Как будто ты хочешь поцеловать меня.

Потому что все, о чем я, блять, думаю, это как заявить права на эти губы, даже когда они говорят всякую чушь о птицах, на которых мне наплевать. Не обращая внимания на жар, разливающийся по всей длине моего члена, я дергаю подбородком в сторону двери самолета.

— Не хочешь ли заглянуть внутрь?

Ее глаза загораются.

— Обкухкудаться как хочу!

— Господи, Рори. Ты когда-нибудь произносила ругательство?

— Ни разу в жизни, — щебечет она в ответ, следуя за мной по пятам, пока я иду по лестнице.

Я прислоняюсь спиной к перилам и снова провожу взглядом по этим ногам.

— После тебя.

Она слишком взволнована, чтобы заметить мою ухмылку, взбегая по лестнице и позволяя мне почти разглядеть цвет ее задницы.

Сделав глубокий вдох и пробормотав ругательство себе под нос, я следую за ней внутрь и прислоняюсь к двери кабины, пока она суетится над приборной доской.

— Святая ворона, радиолокационное отображение просто огромное.

— Так говорят все девушки.

— Ага, держу пари так и есть, — бормочет она, не поднимая глаз. — О... у тебя азимутальный радиомаяк с сенсорным экраном? Он невероятно высокого качества, — она оборачивается. — Это G700 или G800?

Я приподнимаю бровь.

— G800. Откуда ты так много знаешь о самолетах?

Она дергает плечом.

— Я не такая глупая, как ты думаешь.

— Я вовсе не думаю, что ты глупая, — бормочу я в ответ, прежде чем успеваю остановить себя.

На секунду мы встречаемся взглядами. Ее глаза широко раскрыты и смотрят выжидающе, а мои напрягаются в тот момент, когда я понимаю, что мои слова были почти комплиментом.

— Твой отец умеет летать на самолётах?

— Нет. У меня было место в школе пилотов.

— Ты издеваешься надо мной.

Хмурый взгляд, который она бросает в мою сторону, говорит о том, что это не так. Она опускается в кожаное кресло пилота и заправляет прядь волос, сегодня, к сожалению, прямых, за ухо.

— Нет. Я сдавала вступительные экзамены в Академии Дьявольской Ямы, потому что, очевидно, это единственная академия в округе, которая предлагает подобные занятия. И когда сдала всё, то получила условное предложение поступить в Северо-Западную авиационную академию.

Это действительно хорошая академия.

— И что потом?

Она шевелится, перекрещивает одну гладкую ногу через другую.

— Я пошла на последний экзамен.

Я хмурюсь.

— Почему?

Я знаю, какой курс она имеет в виду, потому что я тоже прошел его. Вместо того чтобы поступать в авиационный колледж, я поступил в Оксфордскую школу бизнеса и работал сверхурочно по выходным. Сначала я получил лицензию пилота-любителя, а затем лицензию частного пилота около пяти лет назад. Но я помню экзамен, о котором она говорит, это было чертовски просто.

— Не захотела.

— Аврора.

Она фыркает, на мгновение зажмуривая глаза.

— Пожалуйста, не произноси так моё имя. Это само по себе ужасный грех.

— Скажи мне, почему ты не пошла на экзамен.

— Потому что в твоей старой школе было полно придурков, — огрызается она в ответ, вскакивая на ноги и поворачиваясь обратно к приборной панели.

Я провожу языком по своим зубам. Верно, да. Как я мог забыть — она переспала с половиной Академии, если верить тем маленьким засранцам за игрой в покер. Горечь и ярость обрушились на меня, как удар под дых. Мое дыхание сбивается, и я сдерживаю желание спросить имена всех, с кем она когда-либо трахалась. Я добавлю их в список парней, которых мне нужно убить, прежде чем я покину Побережье.

Вместо этого я набираю полную грудь воздуха и смотрю на дождь через окно ангара. Это не мое дело. И мне действительно не нужна ещё одна причина, чтобы злиться. Боковым зрением я вижу, как Рори наклоняется, чтобы проверить указатель высоты.

Мой взгляд опускается на подол ее юбки, которая теперь задралась до самой задницы, открывая фиолетовые и красные следы на ее попы. Господи. Она все ещё очень свежи. Она действительно восприняла это, как чемпион. Я чуть не сошел с ума, когда она умоляла меня отшлепать и ее клитор, и я чертовски хочу увидеть, насколько набухла ее киска после этого.

Издав негромкий стон, я хватаю ручку, лежащую на подставке, и использую кончик, чтобы задрать ее юбку и увидеть трусики.

Она замирает.

— Что ты делаешь?

Мои глаза закрываются. Хотел бы я знать.

— На тебе те же трусики, что были на Хэллоуин, — чувствуя, как пульсирует мой член, я просовываю ручку под тонкую розовую ткань и осторожно отодвигаю их в сторону. — Знаешь, кажется, у меня где-то есть подходящий бюстгальтер, — сухо говорю я.

— Э-э, да. Могу я, эм, получить его обратно?

— Нет, это напоминание.

— О чем? — хрипло шепчет она.

— О том времени, когда я чуть не трахнул самую горячую девушку, которую когда-либо встречал.

Я провожу кончиком ручки между ее половых губ, нежно раздвигая их. Она издает этот неотразимый маленький придыхательный звук, который мгновенно отзывается на моем члене. Черт возьми, я бы все отдал, чтобы этот звук звучал в моем чертовом ухе, пока я трахал ее.

— Раздвинь ноги немного шире, Аврора, — бормочу я, мой голос пропитан похотью.

Как хорошая девочка, она делает то, что ей говорят, ее руки дрожат, когда они поддерживают ее на приборной панели. Несмотря на желание сорвать эти глупые маленькие трусики и погрузиться в нее, я не могу игнорировать маленькую вспышку злобы, мелькающую в задворках моих мыслей.

Видя возможность поиграть с ней, и затем медленно вынимаю из нее ручку.

— Знаешь, я думаю, это считается прикосновением.

— Ч-что? Нет, это...

— Да, на самом деле я в этом уверен. Это определенно прикосновение.

Она опускает голову между лопаток и стонет.

— Серьезно?

— Ммм. К сожалению.

— Но это же ручка!

— Да, но я коснулся ручки до того, как ручка коснулась тебя... — я замолкаю, прикусывая губу от удовольствия. — Не очень хорошая идея. Ты скоро станешь замужней женщиной, Аврора.

Она разворачивается, разглаживает юбку и пронзает меня обжигающим взглядом.

— Ты серьезно?

— Абсолютно.

— И это потому, что я поцарапала ключом твою машину?

— Нет.

Да.

— Просто хочу убедиться, что я не переступлю эту черту.

Мы пристально смотрим друг на друга.

Бах, бах, бах. Звук удара кулаком по борту самолета заставляет Рори подпрыгнуть.

— Не могли бы вы, две влюбленные птички, поторопиться? — голос Тора гремит вверх по лестнице в кабину пилотов. — У меня сегодня куча дел, кроме как быть на побегушках у моего отца.

Рот Рори приоткрывается от комментария Тора, но я просто ухмыляюсь. Он такой осел. Я наклоняюсь, вдыхая ее сладкий аромат и тепло от ее смущения.

— Я пойду первым, чтобы дать тебе минутку... собраться с мыслями.

С мрачным, удовлетворенным смешком я сбегаю вниз по лестнице, используя папку из плотной бумаги, чтобы скрыть свою твердую, как камень, эрекцию от кузена. Рори спускается через несколько секунд, и я поражен тем, насколько хладнокровным внезапно становится ее поведение.

— Я готова идти, — фыркает она, проносясь мимо меня, даже не оглянувшись.

— Хорошо, — ворчит Тор. Он выходит из ангара, лениво помахав мне на прощание. — Скоро увидимся, cugino.

— До скорого.

С улыбкой, все ещё играющей на моих губах, я стою в дверях ангара и смотрю, как машина Тора исчезает за холмом. Затем я пробегаюсь по тому, что ещё мне нужно сделать сегодня.

Первое, и это самое главное, мне нужно пойти и подрочить, потому что вид розовых трусиков и мокрой киски Рори ввел меня в ступор. Потом я отправлюсь в город с картой Рори, нанесу визиты парням, которых мы вчера не успели навестить.

Я делаю один шаг под дождь, но потом понимаю, что оставил свой телефон в кабине пилота. Зажав папку под мышкой, я поднимаюсь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз, и забираю его с кресла первого помощника.

Что-то мелькает в уголке глаза. Оно розовое и кружевное, перекинутое через ручку управления. Мне требуется несколько секунд, чтобы понять, что это такое.

Под ним записка, нацарапанная в бортовом журнале петляющим девичьим почерком.

Для пополнения твоей коллекции.

Недоверчиво качая головой, я сжимаю трусики Авроры в кулаке и подношу их к своим губам. Они все ещё теплые и влажные.

Я глубоко вдыхаю, наполняя свою душу ароматом девушки, которая никогда не будет моей.