Глава 22

Узнать, что я была всего лишь ставкой для Зака, это… ну, это разрушительно. Я неделями чувствую себя как зомби, совершаю какие-то действия, сосредоточившись на школьных занятиях и игре на арфе. Остальное неважно. Мне слишком больно думать о том, что он сделал со мной. Что Лиззи сделала со мной.

А Идолы… они всё ещё добры ко мне, всё ещё ведут себя так, будто хотят меня, но… они должны были знать, как сильно это откровение причинит мне боль, верно? Тем не менее, они всё равно это сделали.

И всё же трудно продолжать злиться на них. Зейд всегда очарователен, появляется в моей комнате в случайное время, плюхается на мою кровать и присоединяется ко мне за вечерним просмотром телевизора, даже не сказав ни слова.

Мои занятия с Кридом проходят напряжённо, но в хорошем смысле этого слова. Эта искра между нами горит ярко, независимо от того, занимаемся ли мы математикой или работаем над эссе бок о бок. Каждый раз, когда он прикасается ко мне, я чувствую это, прилив тепла, который наполняет каждую молекулу моего тела.

Тристан… его гораздо труднее понять. Но иногда он присутствует на моих репетициях с оркестром, наблюдая за тем, как я играю на арфе, своими пронзительными серыми глазами. Я всегда играю лучше, когда он в комнате, как будто просто знать, что он слушает, — это благо для моего творчества.

Миранда и Эндрю определённо замечают перемену в моем поведении и критикуют меня за это.

— Ты уверена, что знаешь, что делаешь? — спрашивает Миранда, когда мы втроём сидим в столовой и едим очередное блюдо, которое я не могу выговорить. Оно вкусное, просто… называется на языке, которым я определённо не владею. В меню этой недели представлены блюда со всего мира. Это, по крайней мере, познавательно.

— Я не понимаю, о чём вы говорите, — говорю я, ковыряя вилкой в еде, а затем поднимаю взгляд и вижу, что они оба скептически смотрят на меня. — Что? Я ничего не делаю, только тусуюсь с ними. — И ношу ожерелье за восемьдесят тысяч долларов, и купаюсь нагишом, и целуюсь, и…

— Идолы не тусуются просто так, — произносит Эндрю, вздыхая. — Они разделяют и властвуют. Тот факт, что все они положили на тебя глаз, беспокоит меня. По-моему, они не замышляют ничего хорошего. — Он обменивается с Мирандой взглядом, который я не могу прочесть, и тайна того, что они что-то задумали вместе, начинает захватывать меня. Настолько, что в следующий раз, когда они попытаются улизнуть вместе, я следую за ними.

Я не собираюсь заниматься настоящим сыском, в этом нет необходимости. Достаточно просто держаться на безопасном расстоянии позади них, когда они проходят через задний двор и встречаются с друзьями на деревьях.

Первое, что я замечаю, это то, что Миранда и её новая подружка уходят в одном направлении, в то время как Эндрю и его друг идут в другую сторону.

Я решаю проследить за Мирандой.

Чего я не ожидала увидеть, когда завернула за угол живой изгороди, так это их двоих, сомкнувших губы, обнимающих друг друга, сцепивших пальцы. Они обе тяжело дышат, целуются так, словно не могут насытиться друг другом, и всё встаёт на свои места.

Миранда не встречается с Тристаном, и она не встречается с Эндрю.

Миранда… лесбиянка.

Я отворачиваюсь и ухожу, прежде чем они заметят, что я за ними шпионю, но, честно говоря, я испытываю чувство облегчения. Я ожидала худшего, например, скрытой беременности или чего-то в этом роде, но это… это даже не заслуживает внимания. В хорошем смысле, я имею в виду. Как я уже сказал, я ярый сторонник ЛГБТ.

В течение следующих нескольких дней я сохраняю хладнокровие, нормальность. Но теперь, когда я знаю об этом, поведение Миранда, приобретает гораздо больше смысла.

Однако, прежде чем рассказать Криду, я решаю встретиться лицом к лицу с Тристаном.

— Ты знал, не так ли? — спрашиваю я его, уперев руки в бёдра и глядя на него сверху вниз, пока он сидит на одной из каменных скамеек во дворе и просматривает свой телефон. Тристан поднимает на меня свои серые глаза, и я ловлю себя на том, что облизываю нижнюю губу, даже не собираясь этого делать. Один его взгляд, и я таю.

— О? Значит, ты наконец-то поняла это? — спрашивает он меня, пододвигаясь и похлопывая по месту рядом с собой на скамейке. Если бы это был кто-то другой, это был бы безобидный жест, и я бы просто села. Но с Тристаном это гораздо большее. Я боюсь сидеть так близко к нему.

— Есть какая-то причина, по которой ты не хотел, чтобы Крид знал? — спрашиваю я, склонив голову набок. — Он думает, что вы с Мирандой спите вместе, ты же это знаешь? — Тристан пожимает плечами, но его взгляд останавливается на ожерелье, которое он мне подарил, и я, не раздумывая, протягиваю руку, чтобы дотронуться до него.

— Без причины. Просто это не моё дело. — Он встаёт и делает шаг вперёд, возвышаясь надо мной. Его пальцы тянутся вверх и касаются моей челюсти, ухмылка появляется на его губах, когда я вздрагиваю. — Но твоё. Вы с Кридом поспорили.

Тристан берет моё лицо в ладони и наклоняется. На секунду мне кажется, что он снова собирается поцеловать меня, но вместо этого он просто прижимается своими губами к моим, так что я могу чувствовать, когда он говорит.

— Та девушка, с которой она целовалась, это Джесси Мейкер. Её родители — евангельские христиане, они будут недовольны этой новостью. — Тристан проводит языком по моей нижней губе, а затем отступает назад. Отсутствие его тела заставляет меня чувствовать холод.

— То, что я расскажу Криду, причинит боль кому-нибудь из них? — я смотрю в глаза Тристану, но он просто пожимает плечами. Я вздыхаю, но, похоже, с этим делом мне придётся разбираться самой. В конце концов, именно моё высокомерие втянуло меня в эту передрягу. Мне следовало прекратить играть в покер после того, как я выиграла первый раунд. Урок усвоен.

Тристан проходит мимо меня, убедившись, что его пальцы задерживаются на тыльной стороне моей ладони, прежде чем он уходит. Я прислушиваюсь к его шагам по гравийной дорожке, прежде чем поворачиваюсь и направляюсь к квартире Крида и Миранды.

К счастью, Крид — единственный, кто сейчас дома. Он впускает меня, и искра между нами вспыхивает с новой силой.

— Ты выяснила, — догадывается он, его слова смутно повторяют слова Тристана. Крид скрещивает руки на груди и ждёт, когда я заговорю.

— Да, это так, — начинаю я, а потом не знаю, что сказать. Это кажется таким разочарованием. То, что Миранда лесбиянка, не проблема, и это ни для кого не должно иметь значения. С другой стороны, я знаю, что Крид просто беспокоится о том, что она скрывает. Может быть, он, как и я, ожидает худшего. Это должно было стать для него облегчением. — Миранда встречается с девушкой по имени Джесси Мейкер, — говорю я, ожидая его реакции. Кожа вокруг его глаз незаметно стягивается, но это всё.

— Ты уверена? — спрашивает он, и я киваю. Крид выдыхает и опускает руки, и я рада видеть, что он не расстроен. — И это всё?

— Ты же не собираешься беспокоить её по этому поводу, правда? — спрашиваю я, но он просто смотрит на меня и пожимает плечами. О, что ж, это обнадёживает. Меня уже тошнит от чувства вины, но когда я думаю о нарушении правил Клуба Бесконечности… Я знаю, что это невозможно.

— Я просто хочу убедиться, что она не пострадает, — произносит Крид, и это самая искренняя вещь, которую он когда-либо говорил мне. Наступает короткая пауза, прежде чем он заговаривает снова, с лёгкостью меняя тему. — Не хочешь поужинать со мной? — спрашивает он, и, хотя я знаю, что он просто отведёт меня в столовую, на сердце у меня теплеет, и я киваю.

Кажется, что всё в порядке… до следующей недели, когда это дерьмо попадёт в прессу.

Я слышу драку прежде, чем вижу её, звук хрипа, болезненный треск плоти о плоть. Мы с Мирандой обмениваемся взглядами, убегаем по коридору и, завернув за угол, обнаруживаем, что Джон Ганнибал выбивает всё дерьмо из Эндрю.

— Прекрати! — кричит Миранда, роняя свою сумку с книгами на пол и бросаясь в драку. Я иду за ней, но парни в таком бешенстве, что просто отбрасывают нас в сторону и продолжают драться. Крови довольно много, и когда появляются Тристан и Зейд, чтобы растащить их, я вижу, что большая её часть принадлежит Эндрю.

— Ну же, чувак, — говорит Грегори Ван Хорн, выходя из толпы, собравшейся посмотреть. — Теперь моя очередь. — Мне требуется секунда, чтобы понять, что он имеет в виду не Джона, а Эндрю.

— Что, чёрт возьми, здесь происходит? — спрашивает Миранда, поворачиваясь, чтобы посмотреть на своего брата, когда он выходит из-за угла. Она отчаянно вглядывается в его лицо, но он ничего не говорит. Первым заговаривает Джон.

— Мы слышали, как Крид ругался с Эндрю из-за того, что он педик, — усмехается он, протягивая руку, чтобы вытереть кровь с уголка рта. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Крида, мой желудок скручивается в узел, но он уже качает головой.

— Это совсем не то, что я делал. Я не вступал с ним в спор. Я просто хотел убедиться, что он не трахает мою сестру. — Крид проводит пальцами по волосам. — Я подумал, что он лжёт мне, поэтому последовал за ним после нашего разговора. Вот тогда-то я и застала его целующимся с Гэри Джейкобсом. — Крид пожимает плечами.

— Но кто дал тебе право избивать его? — голос Крида резок, как удар хлыста, и он может даже дать фору Тристану. По крайней мере, на этот раз он использует свои мудацкие способности во благо. — В моё дежурство не будет абсолютно никакой гомофобной хрени. — Его взгляд на мгновение скользит по сестре, прежде чем он снова отводит взгляд.

— Зачем тебе спорить с ним об этом? — рявкает Миранда, подходя к своему брату. Её глаза опасно сверкают, и, хотя я в ужасе, я знаю, что должна рассказать ей о своей роли во всём этом. Если я этого не сделаю, то чем я лучше Лиззи или Зака? От одной мысли о них меня снова тошнит, поэтому я отбрасываю эти мысли в сторону и тянусь к руке Миранды.