Глава 8

На следующий день Хэллоуин, и я приняла решение насчёт вечеринки.

— Ты… — Миранда пристально смотрит на меня, одетую в красное облегающее платье, красные туфли на каблуках от Прада, рожки и хвост на заколке. Я даже сделала макияж, накрасив дымчатые кошачьи глаза и яркие губы. Красные блёстки украшают обе щеки, и я сбрила по бокам то, что осталось от моих волос. Теперь они собраны в стильный, но мягкий гребень посередине, нежными волнами изгибающийся вокруг моих ушей. — Выглядишь чертовски сексуально. — Она закрывает рот и просто смотрит на меня так, словно никогда раньше меня не видела.

Я всё ещё закипаю от злости, но в то же время схожу с ума. Красться по коридорам и прятаться в своей комнате — это не для меня.

Я улыбаюсь.

— Ты тоже. — Я указываю на обтягивающее розовое платье Миранды и уложенные светлые волосы. Её макияж безупречен, на руках длинные белые перчатки, на пальцах сверкают золотые кольца. Я не полностью забыла, что в четверг меня в какой-то момент накачали наркотиками, но я также не думаю, что смогу пережить обучение в Бёрберри без неё. Кроме того, мне проще сохранять доверие, чем верить в обман моих друзей.

— Я вроде как… в шоке, — продолжает она, кружа вокруг меня и оглядывая с ног до головы. — Ты выглядишь такой чертовски горячей. — Она щёлкает пальцами в моём направлении. — Дьявол носит Прада — в реале с алой буквами, на охоте.

Искренний смех вырывается из моего горла, когда я провожу ладонями по переду своего платья. Оно слишком обтягивающее, слишком короткое, и я почти уверена, что оно лучше смотрелось бы на худенькой фигуре Миранды, чем на моей, э-э, не совсем худой фигуре, но я полна решимости.

Я собираюсь оторваться сегодня вечером, и ничто меня не остановит.

Мне запретили возвращать свой телефон в эти выходные, так что я не беспокоюсь о папе или о любых сообщениях, которые он мог мне отправлять, а мог и не отправлять. Нет, вместо этого я собираюсь сосредоточиться на выживании. Я всё ещё лидирую в школе по успеваемости и уже готовлюсь к прослушиваниям в оркестр в эту пятницу. Если я смогу преуспеть в чём-то, тогда я буду держать голову опущенной и терпеть всё, что подкинут мне Идолы.

— Подожди, пока Эндрю не увидит тебя, — хихикает Миранда, поднимая мою руку вверх и заставляя меня покружиться перед ней. — Он сойдёт с ума. — Она выводит меня в холл, где ждёт Эндрю, одетый в смехотворно дорогой на вид костюм от Зут (прим. — костюм популярный среду английской молодёжи в 50-е года). Я видела дешёвые версии в магазине для Хэллоуина в Лоуэр Бэнксе, но это… срань господня. Его волосы зачёсаны назад и прячутся под широкополой фетровой шляпой. Его ботинки чёрно-белые, такие же блестящие, как цепочка, свисающая с его кармана. Он вертит её в руках, изумлённо глядя на меня.

— Разве она не выглядит совершенно шикарно?

Брови Эндрю взлетают вверх, и он тянется, чтобы поправить свою шляпу в тонкую полоску.

— Ты серьёзно превратила эту причёску в чудо, — говорит он мне, и я улыбаюсь, слегка покручиваясь, прежде чем позволить ему взять нас с Мирандой за руки. Сегодняшняя вечеринка спонсируется академией, поэтому она проводится в спортзале с ди-джеем, яркими стримерами и множеством сопровождающих. Судя по тому, что рассказала мне Миранда, настоящая вечеринка начинается потом, у озера.

— Я стараюсь сохранить оптимизм. — Я выдыхаю, когда мы приближаемся к нелепой арке над дверью спортзала. Это должно быть дорого — я почти уверена, что это настоящие розы, вплетённые в решётку, — но выглядит почти так же, как на всех других школьных танцах, на которых я была.

— Тристан сказал, что я нервная, что я нетерпеливая Черити. И меня это устраивает. Я горю желанием, и я нервничаю, и я здесь с благотворительной целью, так что я собираюсь воспользоваться этим сегодня вечером.

— Ты убьёшь их, — растягивает слова Миранда, затаскивая нас внутрь и направляясь к фото-будке. Люди пялятся на меня. Нет, не просто люди, все пялятся на меня, но я игнорирую их, хватаю реквизит и делаю нелепые, откровенные фотографии со своими друзьями. Мы садимся за соседний столик, и Эндрю уходит, чтобы взять прохладительные напитки.

Оглянувшись через плечо, я вижу, что танцпол полностью забит, в основном Идолами и головорезами из их ближайшего окружения, но есть и плебеи. Честно говоря, я даже перестала утруждать себя различием. Чего бы ни захотели Идолы, это распространяется по школе подобно лесному пожару. Обычные студенты обращались со мной так же плохо, как и самозваные элитные студенты.

— Посмотрите-ка, кто это, — мурлычет Зейд, подходя к столу и опираясь на него локтями. Я не уверена, кем он должен быть, но похоже, что он пользуется послаблением дресс-кода, чтобы ходить топлесс. Вся верхняя часть его тела и обе руки покрыты татуировками, а мышцы под ними твёрдые, как камень. Что-то сжимается внизу моего живота, но я почти уверена, что это ненависть, поэтому игнорирую это. — Посмотри на себя, Работяжка. Ты и впрямь выглядишь сногсшибательно-ебабельной сегодня?

Его улыбка заразительна, но она не рассчитана быть доброй, поэтому я сдерживаю свою улыбку, которая пытается скользнуть по моим губам. Чёрт возьми, он только что снова назвал меня Работяжкой. Однако из трёх парней Идолов он был наименее жестоким. Я стараюсь отдать ему за это должное.

— Не связывайся с дьяволом, Кайзер, — невозмутимо отвечаю я, и даже когда он разражается смехом, я никак не реагирую.

— Вау, — начинает он, вставая и проводя пальцами по своим волосам цвета морской волны. Его изумрудные глаза сверкают, когда он рассматривает меня. — Порочная. — Он показывает на меня пальцами, покрытыми кольцами, а другой рукой подтягивает свои чёрные узкие джинсы с очень низкой посадкой.

— Я тащусь от твоих волос. Бекки проделала хорошую работу. — Он делает паузу и притворяется, что скорчил гримасу, как будто случайно проговорился. Насколько я понимаю, Зейд Кайзер ничего не делает случайно. Глядя на него, я пытаюсь вспомнить боль на его лице, когда подъехала машина, а внутри был мой отец, а не его. Затем он снова открывает рот. — Ах, но ты уже знала, что это сделала она, да, Черити? Её мать управляет какой-то известной косметической линией. — Он закатывает глаза, как будто эту информацию вряд ли стоит повторять.

— Кто накачал меня наркотиками? —спрашиваю я, потому что, если он уже полупьян и болтает без умолку, я вполне могу кое-что из него вытянуть. — Потому что очевидно, что кто-то это сделал.

— Я не знаю, почему бы тебе не пригласить сюда свою подругу? — он указывает на Миранду накрашенным чёрным ногтем и теребит одно из колец для губ, проколотых по обе стороны его рта. Когда я перевожу взгляд в её сторону, на её лице читается боль.

— Я бы никогда не сделала ничего подобного, — выплёвывает она, и горячность в её голосе заставляет меня захотеть ей поверить. — Я не знаю, как вы, ребята, это сделали, но вам повезло, что Марни не выдвинула обвинений.

Зейд пожимает плечами, как будто ему на это наплевать, и проходит мимо, покровительственно поглаживая меня по голове, прежде чем обхватить Анну Киркпатрик за талию и заключить в объятия, пока она визжит.

— Марни?

Я оборачиваюсь и вижу, что Миранда наблюдает за мной, и заставляю себя улыбнуться.

— Не волнуйся. Я знаю, что это была не ты. — Я снова сажусь, когда Эндрю подходит к столу, расставляя три бокала с красным пуншем и тарелку с закусками. Миранда всё ещё смотрит на меня так, словно думает, что я злюсь на неё, но сегодня не о том, что Бекки и кто бы там ни был ещё сделали со мной. Нет, мы должны были повеселиться сегодня вечером.

Я делаю глоток пунша, а затем поднимаю брови. В нём явно что-то есть. Отложив его в сторону, я поднимаюсь на ноги, опершись ладонями о стол.

— Кто-нибудь из вас хочет потанцевать со мной?

— Я ещё недостаточно пьяна! — Миранда стонет, а Эндрю смеётся, когда я рывком поднимаю её на ноги и тащу на танцпол. Зейд уже там, прижимается к Анне. На противоположной стороне комнаты я вижу Тристана, который обнимает какую-то третьекурсницу в жёлтом платье. Крид просто развалился за одним из столиков, но он полностью предоставлен своей аудитории.

Я игнорирую их и пытаюсь хорошо провести время с Мирандой, даже когда Харпер Дюпон намеренно придвигается к нам, чтобы она могла толкнуть меня локтем и задеть своими волосами. Подобная мелкая чушь меня больше не беспокоит. Между эссе и оплакиванием волос я чуть не рассыпалась в прах, но вместо этого я осталась на высоте. Что-то настолько глупое, как это, ничего не значит.

Через некоторое время я меняюсь местами с Эндрю и беру бутылку воды из кулера у входной двери. Именно тогда я замечаю, что Зейд, Тристан, Крид, Харпер, Бекки и Джина уходят со свитой.

Они, должно быть, отправились на озеро.

— Нам пора идти, — говорит Миранда, задыхаясь, когда подходит и встаёт рядом со мной, её покрытая блёстками кожа взмокла от пота, рука сжимает руку Эндрю. Она тоже хватает меня за руку и вытаскивает на прохладный октябрьский воздух, прежде чем я успеваю ответить.

Повсюду стоят машины, и студенты просто набиваются в них наугад. Миранда внимательно оглядывается по сторонам, а затем выбирает машину, за рулём которой находится незнакомая мне четверокурсница. Разумный выбор. Девушка смотрит на меня и пожимает плечами, возможно, она слишком близка к выпуску, чтобы обращать на меня внимание. В любом случае, мы едем к озеру в её синем кабриолете с откидным верхом, петляющем по грунтовой дороге к месту для пикника, которое уже увешано фонарями, завалено бочонками и наполнено сильным басовым ритмом.

Кто это подготовил, я понятия не имею.

Сегодняшняя вечеринка намного красочнее, чем обычно, но и немного жутковатая, тут много студентов в масках. Неподалёку есть кладбище, которое я едва различаю сквозь деревья. Из брошюры я знаю, что это семейный участок Лукаса Бёрберри, основателя Подготовительной Академии Бёрберри, и его потомков. Там никого не хоронили с пятидесятых годов, но всё равно чертовски жуткое зрелище, окутанное покрывалом солёного тумана с залива.