Рядом суетилась сотрудница экипажа, раздавая таблетки от укачивания и воду в бутылках. Когда женщина рядом с ней попыталась отмахнуться, девушка настойчиво сказала.

— Это для того, чтобы уберечь вас от тошноты.

— Ну и от запаха, — заметил Финн.

Уиллоу попыталась улыбнуться, но не смогла. Ее лицо напоминало маску, кожа словно натянулась на кости. Только когда они отошли достаточно далеко от корабля, Уиллоу осмелилась оглянуться.

«Гранд Вояджер» походил на корабль-призрак. Некогда великолепный белый корпус кренился набок, освещенный голодным, мерцающим светом пламени, которое пожирало средние палубы. Черный дым поднимался в небо, словно дыхание огромного дракона.

Но вода поглотит дракона. Океану плевать, насколько могуч и великолепен был «Гранд Вояджер», насколько богаты и влиятельны его пассажиры. Корабль пойдет ко дну, каждый его дюйм будет поглощен холодным, равнодушным морем.

Уиллоу оторвала взгляд от тонущего лайнера. К ним направлялась вторая спасательная шлюпка. Третья шлюпка слишком рано освободилась от люльки. Вместо того чтобы опуститься на тросах, она пролетела последние пятнадцать футов. Но все они находились вне пределов корабля. Еще один взрыв разорвал верхние палубы, огонь и дым хлынули в темноту.

Финн сидел напротив нее, измученный, его глаза казались такими же широкими, испуганными и потерянными, как и ее собственные. Но он выжил. Через какой бы ад он ни прошел, он жив. Они оба были живы.

— Где мама? — Бенджи сел. — И Зия?

Уиллоу на мгновение закрыла глаза, желая быть сильной. Затем притянула брата к себе и прижалась лбом к его лбу, так всегда делала мама, когда кто-то из них боялся, болел или грустил.

Возможно, мама находится в другой спасательной шлюпке. Такое возможно. Но каким-то образом Уиллоу знала. Она чувствовала это глубоко в своих костях. Ее мамы больше нет, как и Зии.

— Теперь никто не причинит им вреда, даю слово, — прошептала она Бенджи. — Тебе больше не нужно бояться. Я буду тебя защищать.

Он кивнул и прижался к ее коленям как щенок. Через несколько мгновений он уже спал.

Если бы только она тоже могла заснуть. Ее глаза слипались, мысли текли медленно и бессвязно. Каждый мускул в ее теле болел. Но Бенджи спал сладким сном невинного младенца.

Уиллоу уже не чувствовала себя невинной. Воспоминание о глазах сестры, холодных и пустых, как стекляшки, прожгло ее насквозь. Зия умерла из-за нее. Она умерла в одиночестве и ужасе. Все из-за эгоизма Уиллоу. Она потратила все свое время и энергию на недовольство и обиду на своих родных, вместо того чтобы просто их любить.

Чего только она бы не отдала, лишь бы снова услышать ослиный смех Зии или выслушать очередную мамину лекцию об ответственности перед семьей. Ее мама, которая всегда жертвовала своими нуждами ради детей. Ее мама, которая так много работала только для того, чтобы позаботиться о них.

Уиллоу гладила волосы Бенджи, смаргивая слезы, ее сердце болело от горя и сожаления. Но она не могла плакать. Не о себе. Она не заслуживала слез.