Глава 1 Человек с тремя пальцами

Прежде чем изложить на бумаге эту странную историю, я понял, что мне нужно взглянуть на дом, где произошло столь ужасное убийство. Так что однажды ранней весной я пошёл днём, с тростью в руке, прогуляться до печально известной усадьбы.

Меня эвакуировали в эту деревушку в префектуре Окаяма в мае прошлого года, в разгар бомбардировок. И с первого дня все мною встреченные хотя бы однажды заговаривали о том, что одни называли «убийством с кото», а другие «убийством в хондзине», в доме семейства Итиянаги.

Как правильно, только узнав, что я пишу детективы, люди тут же испытывают необходимость изложить мне любое дело об убийстве, имеющее к ним хоть малейшее отношение. Думаю, слухи о моей профессии дошли и до жителей этой деревни, так что каждый в какой-то момент да сумел затронуть «дело об убийстве в хондзине». Едва ли в этой деревне случалось нечто более памятное, и всё же вряд ли большинство жителей знали обо всех ужасных обстоятельствах этого преступления.

Обычно, когда люди рассказывают о подобном, мне этот не слишком подходящий для книги материал интересен куда меньше, чем рассказчику. Но это дело было иным. Я был очарован им сразу, как только услышал первые слухи. А затем, когда я смог, наконец, услышать всё из уст Ф., человека, связанного с этим делом самым непосредственным образом, меня сразу охватило огромное волнение. Это не было обычным убийством. Исполнитель тщательно спланировал всё своё ужасное деяние. Более того, оно было достойно ярлыка «убийства в запертой комнате».

Загадка убийства в запертой комнате — жанр, в котором в тот или иной момент стремится испытать силы любой уважающий себя автор детективных романов. Убийство происходит в комнате, в которую, очевидно, убийца не может попасть и из которой не может выйти. Найти решение — привлекательная для автора задача. Как писал мой уважаемый друг Эйдзо Иноуэ[1], все произведения великого Джона Диксона Карра — некая вариация темы убийства в запертой комнате. Я, будучи автором детективных романов, собирался однажды попытать себя на этом поле, и теперь, в силу неожиданного везения, такой случай сам упал мне под ноги. Знаю, это неприятно удивит, но я чувствую себя обязанным убийце за разработку столь коварного метода закалывания этих мужчины и женщины.

Впервые услышав об этом деле, я сразу принялся ломать голову, припоминая аналогичные случаи среди читанных мною книг. Первыми пришли на ум «Тайна жёлтой комнаты» Гастона Леру и «Зубы тигра» Мориса Леблана, затем «Дело об убийстве канарейки» и «Смерть коллекционера» С. С. Ван Дайна и, наконец, «Убийства в Плейг-Корте» Диксона Карра. Я даже рассматривал вариацию этой темы в «Убийстве среди Ангелов» Роджера Скарлетта[2]. Но этот реальный случай не походил ни на один из вышеупомянутых. Быть может, очень может быть, убийца прочитал ряд подобных историй, проанализировал все использованные приёмы и выбрал нужные ему детали, разработав свой способ… По крайней мере, можно выдвинуть такое предположение.

Из всех этих книг «Тайна жёлтой комнаты» имеет наибольшее сходство, по крайней мере, в плане обстановки и атмосферы; впрочем, перейдём к фактам. В том романе местом преступления была комната, оклееная жёлтыми обоями, в «деле об убийстве в хондзине» колонны, балки, потолок и ставни были выкрашены охрой. Для этой местности красная охра не была диковинкой — собственно, дом, где жил я, тоже был покрашен ей. Разница заключалась в том, что мой дом был очень старым, а красный блеск потух до тёмно-коричневого оттенка. С другой стороны, комната, где совершилось убийство, была только что покрашена и, должно быть, сияла от свежей краски. Циновки-татами на полу и раздвижные двери-фусума между двумя комнатами тоже были новыми. Также там стояла складная ширма-бёбу, украшенная сусальным золотом. Единственным неприятным элементом была, должно быть, лежащая там пара, докрасна пропитанная собственной кровью.

Для меня самым увлекательным в этом деле элементом стало то, как оно с самого начала до конца было связано со старинным струнным музыкальным инструментом кото[3]. Во все критические моменты слышалось его жуткое звучание. Мне, так и не преодолевшему влияния романтизма, это до сей поры представляется невероятно заманчивым. Убийство в запертой комнате, комната, крашеная охрой, звучание кото… все эти детали так совершенны — слишком совершенны — как чрезмерно действующие наркотики. Если я не потороплюсь записать всё это, боюсь, эффект может начать стираться из памяти.

Пока я, кажется, немного поторопился…

От моего дома до усадьбы Итиянаги минут пятнадцать ходьбы. Она находится в маленькой деревушке Яманоя, совсем рядом с большим селом О. К северу от Яманои стоит холм, чьи три пологих хребта напоминают мне щупальца морской звезды. На самом кончике одного из этих щупалец и находится величественная резиденция семьи Итиянаги.

Вдоль западного края холма течёт небольшой ручей, а с востока проходит узкая дорога из деревни Х. У подножия холма они встречаются. Усадьба Итиянаги занимает участок треугольной формы площадью акра в полтора как раз в этом месте. Другими словами, с севера она граничит с холмом, с запада с ручьём, с востока с дорогой из Х. Главный вход ведёт к дороге на восток.

Я начал с того, что подошёл по этой стороне к большим чёрным воротам, обитым гвоздями. Внушительная стена протяжённостью в сотню метров тянулась в обе стороны. Заглянув в ворота, я увидел за ними ещё одну внутреннюю ограду, так что слухи о впечатляющих размерах усадьбы подтверждались. Но заглянуть за эту ограду я не мог.

Я прошёл мимо южного угла к западной части усадьбы и двинулся вдоль ручья на север. У самого северного края внешней ограды я обнаружил разбитое водяное колесо и простенький деревянный мостик. Пройдя по нему, я поднялся по крутому склону холма, нагибаясь, чтобы протолкнуться сквозь густой бамбук, которым он зарос. Отсюда, со склона холма, составлявшего северную границу усадьбы Итиянаги, я мог всё обозреть, словно с высоты птичьего полёта.

Ближе всего ко мне была крыша флигеля, где и совершилось это ужасное убийство. Судя по тому, что я слышал в деревне, его изначально построили для покойного главы семейства. Он был намного меньше основного дома и состоял всего из двух комнат, в одной из которых помещалось восемь циновок татами, а в другой шесть. Как обычно бывает в подобных усадьбах, сад при маленьком домике, простиравшийся к югу и западу, был велик площадью и полон деревьев, кустов и декоративных камней.

Потом я еще напишу о флигеле подробнее. Заглянув за него дальше на юг, я смог увидеть главный дом — великолепный одноэтажный особняк Итиянаги, фасадом обращённый к востоку. А рядом — жилища членов семьи. Дальше были склад и несколько небольших построек, видимо, незначительных.

Главный дом от флигеля отделяла высокая ограда с простыми садовыми, плетёнными из веток воротами. Теперь забор и ворота были повреждены почти до неузнаваемости, но на момент убийства они находились в хорошем состоянии и были довольно крепки, чтобы помешать прибежавшим на крики людям.

На этом мой обзор усадьбы Итиянаги был завершён, и вскоре я выбрался из бамбуковых зарослей. Затем я направился прямо в администрацию О., находившуюся на южном конце села. Вокруг было лишь несколько домов, а дальше на юг до ближайшего городка К. простирались только рисовые поля. Через них шла довольно широкая двухполосная дорога. Идя по ней в течении примерно сорока минут, можно выбраться к железнодорожной станции Н. Другими словами, если приехать на поезде, то нельзя попасть в село О. иначе, кроме как по этой дороге. И по пути надо пройти мимо администрации.

Прямо через дорогу от неё стояла забегаловка с земляным полом и простеньким окошком на фасаде. Там водители фургончиков и прочие торговцы останавливались что-нибудь выпить и побыстрее закусить. Но важнее, что персонаж, сыгравший главную роль в деле, которое я называю «Убийством в хондзине», впервые появился именно в этой таверне. Там в первый раз увидели трёхпалого мужчину…

Этот случай имел место на закате дня 23 ноября 1937 года, двенадцатого года эры Сёва[4]. Другими словами, за два дня до убийства.

Хозяйка забегаловки сидела перед ней на деревянном табурете, сплетничая с парой постоянных посетителей — водителем фургончика и чиновником сельской администрации, когда со стороны города К. показалась, пошатываясь, фигура мужчины. Достигнув забегаловки, он резко остановился.

— Не могли бы вы указать мне дорогу к усадьбе Итиянаги?

Хозяйка, чиновник и водитель замолкли и принялись разглядывать мужчину. Не такого человека они ждали бы в гостях у семейства Итиянаги. Мятая фетровая шляпа была сильно надвинута на глаза, а нос и рот скрывала большая маска. Из-под шляпы виднелись спутанные волосы, а щёки плотно покрывала щетина. В общем, мутная личность. На нём не было пальто, и воротник пиджака был поднят, чтобы защититься от холода, сам пиджак и брюки были запачканы грязью и пылью и протёрты до блеска на локтях и коленях. Ботинки были совершенно серые от пыли, а обе подошвы отваливались. Всё в этом человеке выглядело потёртым. Судить о возрасте оказалось трудно, но, вероятно, ему было лет тридцать.

— Усадьба Итиянаги? Это туда. Но какие у вас дела с семейством Итиянаги?

Чиновник уставился на пришельца, несколько раз моргнувшего и что-то неразборчиво пробормотавшего под маской.

В этот самый момент на дороге с той же стороны, откуда явился пришелец, показался рикша. Хозяйка посмотрела на него и повернулась к пришельцу.

— Эй, посмотрите! Вот этого человека вам и надо, это хозяин усадьбы Итиянаги.

Пассажиром рикши был человек лет сорока с тёмным лицом, имевшим суровый вид. Одетый в тёмный костюм западного стиля, он сидел неподвижно. Ни разу не взглянув в сторону, он не сводил глаз с дороги впереди. Острые скулы и выпуклый нос создавали впечатление чего-то сурового и неприступного.