— Что ж, это соответствует старому правилу о шести рукопожатиях (Теория «6 рукопожатий» предполагает, что каждый человек опосредованно знаком с любым другим жителем планеты через цепочку общих знакомых, в среднем состоящую из 5 человек), — пробормотал Джет.

«Да, это так», — согласилась она, а затем добавила: «Я думаю, что Паркер, должно быть, видел тебя на одном из семейных ужинов Нотте. Я помню, как он болтал о каком-то пилоте, с которым познакомился там, — задумчиво сказала она, а затем пожала плечами и тепло улыбнулась ему, протягивая руку через стол. — Что ж, приятно познакомиться, Джет.

Его брови приподнялись, и он заколебался, но затем протянул большую руку, чтобы пожать ее. Это была действительно большая рука. Ее пальцы утонули в ней, и Куинн почувствовала легкое покалывание, скользнувшее по ее пальцам и ладони вверх по руке, от контакта, когда они смотрели друг на друга. Но ни один из них на самом деле не дрожал; они просто держались за руки через стол одно мгновение, а затем оба одновременно оторвались и снова сели, глядя друг на друга с предположениями.

Куинн понятия не имела, о чем он думает, но ей было интересно, сколько ему лет и женат ли он. Вероятно, он женат, решила она. Он был чертовски красив, чтобы избегать полчищ женщин, которые преследовали бы его. Кроме того, она была почти уверена, что он более чем на пару лет моложе ее сорока лет, а она не хищница. Не то чтобы это имело значение. В любом случае, сейчас она была не в том положении, чтобы кого-то заинтересовать. Ей нужно было собраться с мыслями, прежде чем она даже задумается о свидании, и Куинн это знала. У нее был сын, о котором она должна была подумать. Сын, которого она оставила в Италии с его тетей Пэт и дядей Санто, где он ждал, пока она соберется с духом.

Губы Куинн сжались при этой мысли. Она прилетела в Италию три с половиной года назад, решив забрать с собой сына. Вместо этого она осталась у своей сестры, которая заботилась о нем, пока она отходила после обращения. В конце концов, она просто не вернулась в Америку. Она сняла коттедж и жила в Италии три с половиной года, хандря и страдая, когда не обучала сына дома. Наконец, Пэт не выдержала. Первые пару лет она пыталась уговаривать и подбадривать, но, наконец, в прошлом году она пошла по жесткому пути, говоря ей, что она тратит впустую свою жизнь и хандрит, и ее сын не заслуживает мать, которая большую часть времени не присутствует полностью умственно и эмоционально?

Ее сестра знала, что Куинн борется со всем этим бессмертным делом и своими чувствами к Патрику. Она начала уговаривать ее вернуться в Северную Америку, но не в Олбани, а в Торонто, и дала ей имя бессмертного психолога, который мог бы ей помочь. Грегори Хьюитт. Куинн чуть не рассмеялся, когда Пэт упомянула это имя. Маргарита предложила ей увидеться с мужчиной до того, как Куинн улетит в Италию, но она отказалась, заверив ее, что время, проведенное с сестрой, излечит ее.

Ей следовало бы послушать Маргариту, призналась себе Куинн. Она довольно хорошо узнала эту женщину за то время, что жила с ней и ее мужем Джулиусом, после того как проснулась от кошмара, в который превратилась ее жизнь, и довольно быстро поняла, что Маргарита была очень мудрой женщиной.

Ну что ж, подумала Куинн, лучше поздно, чем никогда. Она вернётся в Торонто и пойдёт к этому психологу, который оказался зятем Маргариты, и починет её. Тогда она наладит свою жизнь и станет достойной матерью для своего сына. У нее не было времени на мужчин до того, как все это будет сделано, и, вероятно, какое-то время не будет и после.

«Хочешь еще что-нибудь или хочешь прогуляться?»

«Прогуляться?» — спросила Куинн, оглядываясь в замешательстве, когда Джет указал на окно рядом с ними. Ее глаза расширились, когда она увидела, что через дорогу от ресторана, в котором они находились, был пляж, а солнце садилось. Это было очень мило. Кивнув, она вышла из кабинки и позволила ему взять ее за руку, чтобы вывести из ресторана.