— Ну что! — ухмыльнулся Жереба. — Поблагодарили, руку пожали да пинка под зад. Через месяц, правда, часы вручили. Вот такие, как у Лейтенанта, непромокаемые. Но он их этой же зимой на рыбалке утопил, в проруби.

Я как-то приуныл. Слишком уж я рассчитывал на это золото, вернее, на деньги, заработанные в артели.

— Но с нами же должны рассчитать за ту работу. Что мы, зря, что ли, горбатились целых три месяца? — горячился Андрей.

— А кто? — спросил я. Мне вдруг стало ясно наше беспросветное положение. — Артели к этому времени уже не будет. Если Иванович не врет, то сейчас уже от «Зари» даже следа не осталось. А государство нам ни копейки не выплатит, оно тут не при чем.

— Ну, тогда еще проще. Сдадим золото государству и огребем кучу денег, — продолжал фантазировать с энтузиазмом Лейтенант.

— Дадут, да догонят, да еще раз дадут, — съехидничал Иван. — Ты что, государство наше не знаешь? Оно удавится, но не отдаст своего. Вон я с одним мужиком сидел. Тот на рыбалке самородок нашел, килограмм с лишним. Сколько он с ним хлопот себе нажил, ты не представляешь! Чтобы мыть золото, нужно брать лицензию, а у него лицензии не было. Он доказывал, что случайно нашел, а ему: ладно врать, говори, где еще спрятал.

— И что, посадили? — удивился Павел.

— Да нет, это он потом уже сел. Деньги он, правда, получил, но через полгода, и сразу ушел в запой. Нажрался, взял ружье да к тому менту пошел в гости, ну, который обыск у него дома устраивал. Пальбу поднял. Пять лет влепили. Бандитизм, говорят.

Все эти разговоры очень не понравились нашему Лейтенанту. Он как-то примолк, затихли и мы. Время от времени кто-нибудь спрашивал Андрея, сколько времени, и тот, глянув на освещенный циферблат своих «Командирских», равномерно отчеканивал часы и минуты. Со временем это ему надоело, и он даже слегка взорвался.

— Да что вы через каждые пять минут спрашиваете! Отстаньте вы от меня!

— А я поэтому в тайгу часы и не беру. Зачем? Здесь время исчисляется сутками, — весомо обронил Жереба.

— Кстати, а какое сегодня число? — спросил Андрей, тщетно пытаясь рассмотреть маленькую циферку календаря.

— Черт его знает, — вздохнул Павел. — Мне кажется, мы уже в этой тайге полжизни шатаемся.

Они замолкли, а я, прикрыв глаза, неторопливо прокручивал память назад. Дойдя до нашего выхода с базы второй бригады, я постепенно начал восстанавливать календарь, награждая каждый прожитый день числом. Перед внутренним взором замелькали первые дни пешего перехода, первый горный хребет, мрачное, сырое плоскогорье, снова горы, реки, километры и дни пути. Встреча с Иваном, долбленка, наша первая катастрофа, уход на Попутную, уже эта эпопея на плоту. Результат ошеломил меня.

— Сколько дней в сентябре? — спросил я.

— Тридцать, — подсчитав по-народному, по костяшкам кулаков, отозвался Павел.

— Значит, сегодня девятое октября, — сообщил я результат своих вычислений.

Павел и Андрей сразу резко вскинулись, глянули на меня, словно стараясь прочесть в глазах какую-то не эту, а другую правду. Но они-то знали мою память и поверили сразу. Совсем по-другому повел себя Иван. Его это сообщение просто сразило.

— Не может быть, — пробормотал он. — Врешь поди!

— Нет, Вань, все правда. Юрка никогда в таких случаях не ошибается. Память у него грандиозная.

Андрей все таки разглядел дату календаря и согласно кивнул головой.

— Точно, девятое.

А Жереба все никак не мог прийти в себя.

— Я же всего на неделю опаздывал. А сейчас я как будто и не приблизился к Баланино. Я уже на двадцать дней опоздал.

— Да придешь ты, что волнуешься? — удивился Андрей. — Сам же говоришь — день в тайге не время.

— Да что ты понимаешь! — взорвался «бегун». — Меня там мужики ждут, это их золото. Они решат, что я зажилил их «песочек».

— Почему именно зажилил? Может, тебя медведи съели? — не понял Андрей.

— Да они-то откуда знают, съели меня или я просто с ихним добром деру дал. Раньше мы толпой шли, один погибнет, другой донесет.

— Ладно, Вань. Если тебя медведь скушает, то мы твое золото, так и быть, донесем, — пошутил Андрей. — Скажи только куда.

Жереба зверем посмотрел на него, сплюнул и отошел в сторону.

— Чего это он? — тихо спросил Павел.

— Да шуток не понимает, — отмахнулся Андрей.

Иван долго маячил на носу плота, но холод не тетка, и вскоре он снова подошел к нам. Теперь он молчал, только методично подкладывал в огонь ветки. Надолго воцарилась тишина, лишь потрескивали угли костра да за спиной неумолчно ревел падун.

Во втором часу ночи топливо кончилось. Жереба молча отошел в темноту, чертыхнулся, а затем мы услышали звон топора. Он рубил наш единственный шест. Его хватило еще на час. Затем мы остались в темноте.

Как ни странно, но когда стало темно и холодно, я уснул. Просто усталость взяла свое, да тут еще в ногах пристроилась Снежка, по бокам Андрей и Павел. Лишь Жереба темной громадой застыл по другую сторону потухшего костра.

Проснулся я довольно быстро, в холоде, как ни старайся, все равно не выспишься. Все было так же, все на месте: небо, река, Андрей и Павел тихо сопели у меня по бокам, Снежка тихим теплом прогревала мне ноги. Не было видно лишь ее хозяина. Я попытался было уснуть снова, но снизу, из щелей бревен тянуло мокрой стылостью, и до конца не просохшая одежда леденила спину. Я полежал сколько еще мог, а потом все-таки встал, надеясь согреться движениями.

Меня занимал вопрос: куда девался Жереба? Иван, конечно, привык во всем полагаться только на себя, но неужели он улегся спать на этаком дубняке в стороне от нашей «теплой» компании?! Этак можно и околеть.

Лишь поднявшись, я увидел нашего таежного зубра. Остатки сна мигом слетели с меня. Жереба стоял на носу, в коленопреклоненной позе. Я знал, что Иван неверующий, да еще и богохульник, а тут получалось что он слезно выпрашивает что-то у вселенского судьи?! Я припомнил сдвиг по фазе у Павла и решил, что Жеребу постигла та же участь.

Я растолкал друзей, шепотом обрисовал им ситуацию. Как раз забрезжил рассвет. Осторожно мы приблизились к коленопреклоненному кормчему и остановились, переглядываясь. Андрей выразительно покрутил пальцем у лба. Что нам было делать дальше, никто не знал. Мало ли что придет сумасшедшему в голову, еще кинется на нас с топором, и это при его-то силище?! Но тут Жереба зашевелился и, обернувшись, взглянул на нас не только вполне здравым, но и веселым взглядом.

— Ну, поднялись, студенты! Как Юрка то говорил: «Дуракам везет». — Он кивнул в сторону реки. — Похоже, в верховьях прошли дожди, вода прибывает. За полчаса уже сантиметров на десять поднялась.

Это известие нас приободрило. А тут еще припустил дождь плотный, бесконечный, обложной. Его крупные капли барабанили по нашему брезенту словно пули. В первый раз за всю нашу эпопею мы были ему рады. Еще через полчаса плот сам, без нашей помощи закачался на волнах.

— Живем, славяне! — радосно проревел Жереба, делая первый гребок веслом.