Глава 36

Индиго

— И ещё кое-что, — говорит Элиас, пока я осматриваю большой дом. Он очень похож на дом моей бабушки, и в то же время они как будто из разных миров. Диван не такой большой, но, по крайней мере, он красивее, чем тот, что был у Элиаса. Кухня находится слева, и в ней нет стиральной машины. Для меня это не проблема, но Эния может возразить. Мы что-нибудь придумаем.

Деревянная лестница закруглена по краям. Они скрипят при каждом шаге, но я нахожу в этом что-то странно приятное.

Я поворачиваюсь лицом к Элиасу и Коре, и у них на лицах дьявольские улыбки.

— Что? — спрашиваю я и кладу руки на бедра.

— Пойдем, — говорит он, маня меня к задней двери, и я следую за ним, подозрительно глядя на него.

Честно говоря, я уже подумываю о том, чтобы купить это место. Последние несколько дней были полны звонков, а я ненавижу звонки. Мое терпение на исходе.

А вот у этого есть большой потенциал. Всего несколько мелких штрихов и готово.

— Индиго, — говорит Кора, положив руку на дверную ручку, — познакомься со своим, возможно, будущим садом.

Я киваю, пытаясь собрать свои мысли воедино, чтобы понять, готова ли я к этому. Я чувствую себя ужасно, зная, что нахожусь в шаге от того, чтобы заменить бабушкин сад. Это не то, чего я хочу.

Как раз когда Кора собирается открыть дверь, громкий хлопок заставляет нас всех оглянуться.

— Подождите! — кричит Оливия. — Подожди меня, — призывает она, врываясь в парадную дверь.

Элиас смеется, пытаясь отдышаться. На ней пижама, состоящая из одной из старых футболок Тома и шорт.

—Я… — пробует она и качает головой, — спала.

Элиас берет ее на руки, и она обхватывает его руками так крепко, как я никогда раньше не видела. Судя по выражению его лица, он тоже это заметил, но ничего не говорит. Я уверен, что он поговорит с ней об этом.

— Тебе нравится дом? — спрашивает Лив, высвобождаясь из объятий.

Я пожимаю плечами.

— Увижу сад и узнаю.

Лив кивает и кладет одну руку мне на спину, а другую — на своего брата, умиротворенная улыбка расплывается на ее губах.

— Что с тобой? — шепчу я ей на ухо.

— Просто... — ненавижу, когда она отмахивается от меня, словно это пустяк. — Просто люблю видеть вас двоих вместе.

Я бросаю на нее взгляд.

— Мы не вместе. Не так. Наверное? — не знаю, что сказать. Чувствую себя странно. Мы с Элиасом точно не говорили об этом, но мы и не просто друзья.

— Мы могли бы быть? — он отвечает на мой вопрос вопросом. Я хочу оторвать ему голову. Бабочки в моем животе говорят другое. Они говорят, что я должна поцеловать его до смерти или что-то в этом роде.

— Отлично, — говорит Оливия, улыбаясь нам обоим, как будто все уже решено.

Я качаю головой, затем киваю Коре, чтобы она открыла дверь. От увиденного зрелища у меня перехватывает дыхание.

— Ты не... — говорю я. Мои глаза начинают слезиться, и я пытаюсь проморгать их. Ненавижу, черт возьми, плакать при людях. Элиас кивает, и у меня возникает желание ударить его.

Или оставить его навсегда.

Это меня пугает. Я осторожно иду вперед. Сад большой. Намного больше, чем тот.

У меня был дом. Дом, какое забавное слово. Всю жизнь ты называешь какое-то место домом, а оказывается, что это не навсегда. Люди говорят, что с возрастом дом становится вашим безопасным местом, и это не обязательно должен быть именно дом. Это может быть человек. Книга. Музыка.

Я тоже так считаю.

Потом я замечаю крошечный саженец. Это заставляет меня радоваться, зная, что я буду наблюдать за его ростом. И есть много места, чтобы посадить еще. Как любила говорить моя бабушка, подаренный цветок никогда не пропадет зря.

Я смотрю на него, потом на дерево. Потом снова на дерево. Краем глаза я вижу, как Кора делает шаг назад, чтобы оставить нас наедине.

— О Боже, — шепчу я и закрываю лицо.

— Что? — спрашивает Элиас, в его голосе слышится беспокойство.

— Что случилось? — подталкивает Оливия.

— Дерево...

— Да? Что с ним? — Элиас подходит ближе, кладет руку на мое плечо. — Тебе не нравится? — он смотрит на меня так, что мне хочется, чтобы мир поглотил меня.

— Что? Нет, конечно, нравится, — признаю я. — Я говорила о маленьком деревце, которое ты посадил у моей бабушки. Мы оставили его там умирать, а потом заменили его, как будто ничего не было.

Уголки его рта поднимаются в облегченной улыбке, и он прикасается своим лбом к моему. Он берет мое лицо в руки и смотрит мне прямо в глаза, его взгляд переходит от одного к другому, как всегда.

— Эй, — он улыбается своей захватывающей дух улыбкой, — я посажу тебе чертов лес, если ты об этом беспокоишься.

Мои колени слабеют. Я никогда не думала о том, чтобы встать на колени перед мужчиной, но если бы он попросил меня об этом, я бы упала в ту же секунду.

Я не знаю, краснею или нет, но выражение его глаз меняется на озорное. Как будто он прочитал мои мысли и чертовски рад этому.

— Итак, — перебивает нас Оливия, — вы покупаете его?

Мы убираем руки друг от друга, напряжение внезапно стало слишком сильным. Особенно это касается пульсации между ног.

Я прочищаю горло и поворачиваюсь к Коре. Она улыбается еще до того, как я даю ей ответ.

— Да.

Элиас неожиданно просовывает голову между моих ног сзади и встает, держа меня за плечи. Его сильные руки обхватывают мои лодыжки. Он громко смеется, а Оливия обнимает нас.

— Я же говорила, что у нее хороший глаз на старые вещи. — Кора показывает на Элиаса, и он хихикает.

— Кроме уродливых старых диванов, — говорю я, и мы все смеемся, нас охватывает легкое настроение.

Я смотрю на него сверху вниз, и улыбка на моем лице не перестает расти.

Элиас был светом в моей жизни, привнося в нее то, что, как мне казалось, я никогда не приму, выводя меня из зоны комфорта и всегда оставаясь рядом со мной. То, что никто другой не делал для меня.

Он любит животных, свою семью, кетчуп на жареном яйце, расчесывать свои кудрявые волосы по утрам, спать с подушкой между ног и мои глаза. Не знаю точно насчет последнего, но ничей взгляд никогда не встречался с моим так, как его.

Он ненавидит яркий свет по утрам, хотя он утренний человек. Ненавидит мыть свои волосы, что довольно странно, поскольку он любит мыть мои.

Думаю, он мне тоже нравится.