Глава 18

Индиго

Я выпрыгиваю из машины, прежде чем она останавливается, и бегу на задний двор. Элиас и Оливия кричат мне вслед, но их голоса кажутся далекими. Мысль о том, что я не успею спасти его, всепоглощающая.

Я слышу Энию раньше, чем вижу ее.

— Сэр, просто подождите!

Я огибаю угол дома и едва не сбиваюсь с ног от представшей передо мной картины. Парень в желтой каске держит руки на бедрах. Он поворачивается, чтобы посмотреть в мою сторону, когда бульдозер позади него начинает двигаться.

Знание того, что Лив и Элиас здесь, дает мне силы идти навстречу своему кошмару. Я делаю глубокий вдох, пытаясь остановить дрожь в руках, зная, что сейчас не время терять голос.

— Мы можем поговорить? — говорю я, подходя ближе к Энии и мужчине.

— Я уже поговорил с этой дамой, — говорит он, указывая на Энию. — Нам больше не о чем говорить.

— Вы находитесь на частной территории. Вы обязаны делать все, что скажет хозяйка, — вмешивается Элиас.

Я пытаюсь скрыть свое удивление тем, как он за меня заступается.

— Я не обязан.

Парень делает шаг назад, а я делаю шаг вперед, чувствуя, как двое позади меня делают то же самое.

— А теперь позвольте нам сделать нашу работу, — говорит он.

Моя кровь закипает в жилах, и мне хочется ударить его. Неважно, как сильно я сжимаю кулаки, эти жестокие мысли не прекращаются.

Слезы наполняют мои глаза, и мне вдруг кажется, что мне снова восемь лет. Все, что я люблю, каким-то образом теряется или отнимается у меня. Это несправедливо. Почему это не может остаться? Это мое. Моей бабушки. Дерево — единственное, что у меня осталось от детства. Больше ничего. Только воспоминания, которые медленно угасают и умирают.

Рабочий смеется, на его лице такое самодовольное выражение, что мне хочется ударить его. Я никогда не была жестокой за всю свою жизнь. Но сегодня я могу рискнуть.

— Мисс, — он делает шаг ближе ко мне, и я чувствую Элиаса у себя за спиной, — боюсь, что это не ваша собственность.

Парень бросает на Элиаса ничего не выражающий взгляд, вероятно, давая ему понять, что он его не пугает.

Он достает из кармана джинсов карту, открывает ее и показывает мне. Рисунок доказывает, что у меня есть только дом и сад. Участок земли за садом, включая Гриб, мне не принадлежит.

— Достаточно ясно? — усмехается он.

— Будь повежливей, а? — говорит Элиас. — Вы не можете просто забрать половину ее двора, не ответив на некоторые вопросы.

— Моя работа — убрать это дерево и уйти.

Элиас ругается себе под нос. Кажется, это первый раз, когда я вижу его в ярости. Мужчина поворачивается, чтобы уйти, но я пытаюсь еще раз.

— Я куплю его.

Это кажется единственным вариантом сейчас. У меня куча денег, так что это не будет проблемой. Я заплачу любую сумму.

— Вы не можете. Боюсь, что это больше не городская собственность. Ее купил застройщик.

Он отступает. Вот так. Растоптав мою душу.

— Я никак не могу его купить?

— Нет. Они планируют строить здесь.

Парень говорит, стоя спиной к нам, и подает знак человеку на бульдозере, чтобы тот срезал ствол Гриба.

А мы просто стоим здесь. Смотрим, как уничтожают Гриба, вместе с моими самыми прекрасными детскими воспоминаниями. Никто из нас не двигается.

Мне кажется, что дерево забирает с собой частички каждого из нас. Мы все связаны по-разному и страдаем молча.

Дерево принесло мне мир, когда я была маленькой, и комфорт, когда я выросла. Он принес мне Оливию, а затем Элиаса.

И хотя я не знаю, как сложится моя дружба с Элиасом, сейчас он здесь. Они здесь. И я не могу вспомнить, когда в последний раз кто-то был рядом со мной.

Оливия плачет и подходит, чтобы обнять меня. Я просто стою там, не имея сил реагировать. Ни слез. Ничего. Слева от меня я вижу слезу, скатившуюся по щеке Энии, и когда она чувствует, что я смотрю на нее, она присоединяется к нашим объятиям.

Элиас фыркает, а затем я чувствую его утешительное прикосновение к моему плечу. Я хочу прислонить к нему голову, но Эния разбудила нас, вернув меня к реальности.

— Пойдемте, — говорит она.

Я киваю, и мы все отворачиваемся. Никто из нас не оглядывается, когда мы уходим.

— Ты иди в дом. А я возьму сладости из машины, — говорит Элиас, но я останавливаю его, пока не передумала.

— Мы можем пойти к твоим родителям?

Если он и удивлен, то не показывает этого. Он кивает, и Оливия сжимает мою руку.

— Тогда позволь мне отнести Энии сладости, а потом мы можем уехать, — говорит он.

Я киваю в знак согласия и сажусь на крыльцо.

— Он мне нравится. — говорит Эния.

Я стараюсь не думать о жизни без самого большого хранителя памяти, который у меня был. Потому что именно этим он и был для меня. Напоминанием обо всем прекрасном, что происходило здесь с моей бабушкой. А теперь его нет. Как и все остальное, что когда-то делало меня счастливой. Было ли оно реальным? Или все это было в моем воображении?

После этого все происходит как в тумане. Эния берет сладости, и мы едем в дом родителей Элиаса в полной тишине. Они стоят у крыльца, чтобы поприветствовать нас.

Если они и чувствуют, что что-то не так, а я уверена, что так оно и есть, то ничего об этом не говорят. Его отец предлагает поиграть в Mortal Kombat, что мы и делаем, и мне каким-то образом удается всех обыграть. Его отец смеется над Элиасом по этому поводу, и нам становится немного легче, но этот пробел в наших сердцах портит каждую улыбку, каждый смех.

Лорелай изо всех сил старается порадовать наши животы всем, что у нее есть. Мы едим почти роботизированно, и я замечаю обеспокоенные взгляды Тома и Лорелай.

— Пойдем спать, — говорит Элиас, кладя руку мне на плечо, когда часы приближаются к полуночи.

Оливия садится.

— Я тоже пойду.

Мы все желаем друг другу спокойной ночи, и каждый из нас идет в свою комнату. Когда мы заходим в комнату Элиаса, я падаю на кровать, а Элиас начинает расстилать свою.

Я останавливаю его.

— Спи здесь. Тебе не обязательно спать на полу.

Он делает паузу, выглядя обеспокоенным.

— Мы взрослые. Давай же.

Элиас кивает, растягиваясь на кровати как можно дальше от меня. Я ничего не понимаю, потому что, хотя я его, возможно, и не привлекаю, но знаю свою ценность.

Странное ощущение, когда рядом со мной кто-то есть, и, наверное, это потому, что я так или иначе приняла сон в одиночестве как терапию. Моя кровать — это мое безопасное место. Место, где я плачу, сплю и расслабляюсь.

Я всегда считала, что сон с другим человеком нарушает мое личное пространство. И я до сих пор так думаю. Единственная разница сейчас — это события последних нескольких часов. Я как будто знаю, что он рядом со мной, но в то же время это последнее, что меня волнует.

Мы долго лежим вот так, лицом к потолку, полностью одетые. Я пытаюсь сдержаться, но рыдания прорываются из моей груди. Я поворачиваюсь к нему спиной, боясь, что он сочтет это ребячеством, но он останавливает меня.

— Не надо.

Он изучает мое лицо, его глаза полны беспокойства.

Я киваю, хотя это похоже на то, что я отдаю ему все, что у меня есть. Я чувствую себя такой уязвимой. Я в его власти.

— Могу я...? — спрашивает он, раскрывая объятия.

Я ничего не отвечаю. Я просто тихо падаю в его объятия и позволяю его рукам обхватить меня. Я вдыхаю аромат лета на его коже. Он так хорошо пахнет.

И, если подумать, я никогда не нуждалась в объятиях так сильно, как сейчас.