Глава 13

Элиас

Я не смогу объяснить, насколько был напряжен в те двадцать секунд, которые потребовались Индиго, чтобы выйти из дома. Мой разум прокручивал все худшие сценарии, которые могли бы произойти, если бы я пошел домой без нее.

Но вот мы здесь. Я открываю ей дверь, а она выглядит странно расслабленной. Она никогда не расслаблялась. Во всяком случае, с тех пор, как я ее встретил.

Ее карие глаза наводят на меня тоску. Я не думаю, что она должна прятать свои глаза. Они невероятно красивы. Они олицетворяют настоящую Индиго. Индиго не была бы Индиго без глаз разного цвета, но кто я такой, чтобы указывать ей, что делать?

Я ободряюще улыбаюсь ей, прежде чем она входит в дом. Мои родители уже там, ждут нас.

Мама выглядит так, будто может заплакать. Вот почему я солгал: она любит видеть своих детей счастливыми, и, если она и хочет, чего-то большего, чем собака (мой папа сказал, что не хочет заводить собаку, но однажды уступит), так это чтобы у ее детей была своя семья.

— Мы так рады, что ты приехала, — говорит мой папа, обнимая ее. Индиго поднимает ладонь для рукопожатия, но папа отбивает ее и крепко сжимает.

Она не чувствует себя неловко. К моему удивлению, она закрывает глаза, на ее губах играет улыбка.

— О, дорогая! Ты великолепна.

Мама отпихивает отца в сторону, чтобы обнять ее. Она что-то шепчет Индиго на ухо, и Индиго смеется, а ее щеки становятся розовыми.

— Я Лорелай, а это Том, — говорит мама, отпустив Индиго.

Индиго кивает.

— Спасибо, что пригласили меня, — говорит моя девушка, а мои родители смотрят на нее.

Я прочищаю горло и кладу руку ей на спину, направляя ее к обеденному столу. Она напрягается под моим прикосновением, но не произносит ни слова протеста. И я говорю себе, что так и должны поступать пары. И потому что я хочу прикасаться к ней.

Мы с Индиго смеемся, когда мои родители что-то бормочут за нашими спинами. Я выдвигаю стул из-под стола, и она опускается на него.

Оливия уже сидит, она слишком занята своим телефоном, чтобы заметить нас. Когда она видит, что мы сели, ее нос поднимается от устройства.

— Привет. — Лив вскакивает со своего места и обнимает Индиго. Мы — семья, которая любит обниматься.

Если подумать, я никогда раньше не обнимал Индиго, но, видимо, время было неподходящее. Поверьте мне, когда я говорю, что, когда вы видите ее глаза, обниматься — это последнее, о чем вы подумаете.

— Привет, — говорит Индиго, обнимая Оливию в ответ.

По тому, как Индиго играет с подолом своей рубашки, когда садится, я могу сказать, что она начинает нервничать. Может быть, поэтому я кладу руку ей на ногу, слегка сжимая ее, чтобы успокоить.

На секунду ее дыхание сбивается, но, когда мама снова заговорила, ее тело расслабляется. У моей мамы талант заставлять людей чувствовать себя комфортно.

— Мы очень рады, что ты здесь, Индиго.

Она кивает, на ее губах появляется застенчивая улыбка.

— Итак, — хлопает в ладоши папа, — кто хочет кушать? — мы с Оливией поднимаем вилки в воздух — так мы делали с самого детства. Индиго с любопытством наблюдает за нами, и я не знаю, что толкает меня на это, но я кладу свою руку на ее и беру вилку для нее. Она улыбается, поднимая ее вместе с нами, и папа улыбается в ответ.

— Когда ты должна вернуться? — спрашивает мама, занимая место напротив Индиго.

— Пока я им не понадоблюсь, — отвечает она. Я не могу поверить, как гладко она ответила. — А они редко могут прожить хоть день без меня, — смеется она, отчего моя мама тоже смеется.

— Я подумала, что мы могли бы посмотреть сегодня вечером фильм, — предлагает Оливия, привлекая наше внимание.

Мама кивает и широко улыбается, глядя на нас обоих в поисках ответа. Вот что мне в ней нравится. Обама может прийти к ней домой, а она все равно сделает все по-своему. Она не пытается никого впечатлить.

Я смотрю на Индиго, чтобы узнать, что она думает. Ее глаза блестят, как у ребенка. Я киваю головой в знак согласия за нас обоих.

Ужин проходит быстро, и мои родители узнают много нового об Индиго. И я тоже. В один момент она напряглась, когда папа спросил о ее родителях, и она сказала, что они умерли. Мне действительно показалось, что мир ушел у меня из-под ног.

И моя рука снова легла на ее. Я сжал ее ладонь, проводя большим пальцем по ее коже. Подумал, что это может помочь ей. Надеюсь, что помогло.

Теперь мы все на диване, повсюду попкорн, и смеемся до боли в животе. В основном потому, что мама заставила нас есть свинину, салат и шоколадный торт.

Мы смотрим «Тупой и еще тупее», фильм, который мои родители всегда смотрят, чтобы посмеяться. Когда они ссорятся, когда у них плохой день, когда они чувствуют себя одинокими.

Индиго смеется, пока слезы не наполняют ее глаза. Я никогда не видела эту ее часть, и это вызывает привыкание. Она смотрит на меня, прямо в мои глаза. Мы так близко, что наши губы почти соприкасаются. Мое сердце бешено колотится в груди, когда ее язык проводит по нижней губе. Я знаю, что это не приглашение, скорее автоматическое действие, но у меня перехватывает дыхание.

Это физическая реакция, говорю я себе. Я не позволю ей разрушить то, что происходит, между нами.

Поэтому вместо того, чтобы поцеловать ее губы, я наклоняюсь и нежно целую ее лоб.