— Трахни меня, — стон вырывается из глубины моего горла, пробивая себе путь наружу. Я падаю головой назад на полку, опрокидывая несколько предметов позади себя.

Они бьются о пол, но все, о чем я могу думать, — это трахать ее, зарываться в нее на часы и часы, зная, что умру, если уйду. Я буду жить в ее теле.

Ее движения дрожат, она не знает, как далеко зайти и что делать с языком. Но я настолько поглощен похотью, что не могу остановить себя от толчка вперед, одним движением отправляя свой член в ее ждущий рот. Я хочу войти до конца; мне нужно, чтобы мой член был полностью покрыт ею.

Я ожидаю, что она начнет давиться или сопротивляться, но чем дальше я продвигаюсь, тем больше она принимает. Она делает глотательное движение горлом, и от этого у меня подгибаются колени.

Нет рвотного рефлекса?

Проверяя свою теорию, я проталкиваюсь до тех пор, пока головка моего члена не касается задней стенки ее горла, несколько дюймов моего ствола остаются открытыми, и вместо того, чтобы выйти на воздух, Лира обхватывает рукой ту часть моего члена, которая не помещается.

— Дерьмо, — шиплю я, глядя на ее губы, раздвинутые вокруг меня, разводы крови, разбрызганные по переносице. — Ты хочешь еще? Моя жалкая, нуждающаяся девочка хочет еще?

Лира кивает, отстраняясь и проводя языком по моему чувствительному кончику, прежде чем опуститься обратно. Она обволакивает меня. Ощущение ее рта, ее запах, ее руки. Я стою над ней, но она держит меня как пушинку в своих руках.

Застывшие частички моей внешности тают на полу. Тают.

Слюна, смешанная с кровью, течет из уголка ее рта, слюна блестит по всей длине моего члена, пока она обрабатывает меня от корня до кончика, покачивая головой в быстрых движениях.

Вены на моей шее напрягаются. Обе мои руки вцепились в ее волосы, чернильного цвета пряди обвивают мою бледную кожу. Кровоточащий порез на моей руке прижимается к волосам. Я с силой прижимаю ее к себе, впиваясь в ее рот, заставляя ее губы растянуться вокруг меня.

Из ее горла вырываются сладкие, пьянящие мычания и стоны, добавляя легкие вибрации. Мои бедра подаются вперед сильнее, наполняя комнату влажными, развратными звуками, которые я слышу чуть ниже стука своего бьющегося сердца.

— Открой мне свое горло. Позволь мне разрушить тебя.

Слезы собираются в уголках ее глаз, но она остается на месте, принимая каждый дюйм, мышцы ее языка скользят по моей головке с каждым ударом вниз. Она полностью в моей власти и готова позволить мне сломать ее ради моего удовольствия.

Эти розовые губы набухли вокруг моего ствола, пухлые от всех этих слюней. Я с трепетом наблюдаю, как она толкается ко мне каждый раз, когда я вынимаю ее изо рта, как будто она никогда не хочет, чтобы я уходил.

— Вот и все. Такая хорошая маленькая любимица, — ворчу я, чувствуя тяжесть в яйцах. — Я заполню твое горло своей кончей, и ты не прольешь ни капли.

Ее стоны эхом отдаются в моих ушах, умоляя о моем семени, высасывая его из меня своим нуждающимся ртом. Оргазм закручивается в моем нутре; я так чертовски близок. Я двигаюсь, пока ее нос не поцелует мою талию, и удерживаю ее там, снова и снова ударяя кончиком члена по ее горлу.

Слюна и влажное тепло, обволакивающие меня, — это почти слишком. Застонав, я смотрю на свои руки, на то, как они двигают ее вперед — назад на моем члене, наблюдая, как он снова и снова исчезает внутри нее.

— Черт, я сейчас кончу... — стон вырывает у меня слова прежде, чем я закончу. — Детка, да, блядь. Я кончаю.

Я погружаюсь в нее в последний раз, и она утыкается носом в мой живот. Мой член ударяется о заднюю стенку ее теплого горла и дергается, прежде чем я отпускаю его. Лира продолжает сосать, глотая каждую каплю, которую я выдавливаю, вертя языком, уговаривая мой член, пока она осушает меня.

Перед моими глазами туман, дыхание неровное, когда я ослабляю хватку, гладя ее волосы. Когда она убирает свой рот, я падаю обратно на полку, не в силах самостоятельно встать.

Когда чувство головокружения проходит, я снова натягиваю брюки и смотрю на нее, лежащую на полу, на ее раскрасневшиеся щеки, слезы на лице и красный рот. Она проводит языком по губам, слизывая оставшуюся там кровь. Я мельком замечаю несколько пропитанных кровью локонов, когда она встает.

Багровая и небесная красота.

Подарок, завернутый в тихую, забытую упаковку, но в ней — солнечный свет, который бывает только в дни траура. Свет, пробивающийся сквозь грозовые тучи, дневной свет после тысячи лет тьмы.

Я никогда не верил, что у меня есть душа, и теперь, кажется, понимаю, почему.

Моя рука хватает ее за шею, притягивая ее к своей груди. Я чувствую ее руки на своем лице, когда наши губы встречаются в столкновении языков и зубов. Соленый, металлический вкус ее губ заставляет мой член дергаться, я изнемогаю, но снова хочу ее.

Наши рты сливаются вместе, без труда созданные друг для друга. Они двигаются синхронно, как будто мы уже делали это раньше, встречались и проводили целые жизни со сплетенными губами.

У меня не было души не из-за зла, засевшего в утробе моей матери, и не из-за испорченной ДНК моего отца.

Нет, у меня ее не было, потому что она принадлежала ей.

Думаю, когда нас создавали вместо того, чтобы разделить наши духи пополам, ей отдали оба, чтобы сохранить их в безопасности. Чтобы напомнить мне, когда придет время, что все, что я есть, принадлежит ей.

Задолго до того, как мы оказались в этих телах, кто-то решил, что она будет хранительницей моей души, зная, что я причинил ей слишком много вреда.

Когда я отстраняюсь, мой лоб опускается к ее лбу, и я наклоняюсь к ее ладоням и целую кончики ее пальцев. Моя рука поднимается, вращая кольцо на ее указательном пальце.

— Я не могу держаться от тебя подальше, даже когда знаю, что должен. Это было бы единственное хорошее, что я мог бы сделать для тебя, Скарлетт.

Лира трется своим носом о мой, покусывая мою нижнюю губу, прежде чем вздохнуть.

— Не будь хорошим. Не уходи. Просто будь со мной.