— Все в порядке?
Взгляд мистера Макана падает на мои губы, а затем поднимается, чтобы встретиться со мной взглядом.
— Ты сделала это на глазах у других мужчин? — спрашивает он настойчиво.
Кивая, я трусь клитором о его ногу так же, как ублажала себя на шесте. Искры удовольствия пронзают мое существо, мышцы дрожат. Сука. Это кажется невероятным. Я ускоряю движения, желая большего, нуждаясь в этом. Если мистер Макан швырнет меня на эту кровать и прикажет снять стринги, не будет никаких колебаний.
Он держится за мои бедра, его дыхание становится все более бешеным.
— И тебе нравилось, когда все эти глаза смотрели на твое тело?
Моя кожа покалывает, и я задыхаюсь, когда его пальцы впиваются в мою плоть в идеальной смеси удовольствия и боли. Все, что я могу сказать в ответ, это простонать:
— Да.
— Ты вела себя очень плохо, — говорит он глубоким рычанием, которое доходит прямо до кончиков сосков.
— Да.
Он изнывает рядом со мной, и мгновение спустя я касаюсь не его бедра, а восхитительно твердой эрекции.
— Ты кончила?
— Не совсем, — вздохнув, отвечаю я.
— Что случилось?
Я едва могу сосредоточиться на его члене под тканью брюк, который так налился, что чувствуется каждый выступ. Мы сидим так близко друг к другу, что губы мистера Макана касаются моего уха. Мои пальцы смыкаются на его плечах. Я хочу почувствовать его зубы на мочке уха. Хочу, чтобы он прижал меня и заставил меня кончать на его сочном, огромном члене.
— Эйлин, — рычит он. — Я задал тебе вопрос. Что случилось, когда ты хотела кончить?
— Некоторые зрители бросились на сцену. Я запаниковала и сбежала.
Он отстраняется, его глаза горят.
— Они к тебе прикасались?
— Ведущий успел удержать их, и я убежала.
— Хорошая девочка. В награду за то, что побежала прямо ко мне, ты сможешь кончить.
Я дергаю бедрами, мой клитор набухает до боли. Киска настолько промокла, что я больше не чувствую кружева стрингов. Каждая капля концентрации уходит на удовольствие, которое я получаю от толстого члена мистера Макана.
Давление внутри нарастает, и мышцы дрожат. Тонкий голосок в голове напоминает, что у меня есть обязательства перед семьей. Я не могу просто все испортить, потираясь о член нашего благодетеля. Но я такая горячая, влажная и так близка к оргазму, что мысль тонет в похоти. Мистер Макан сжимает меня крепче, двигая так, что трение становится сильнее, быстрее и невыносимо интенсивнее.
— Когда я выбирал тебя для своего сына, я ожидал, что ты будешь гордостью для семьи, — рычит он, и его горячее дыхание наполняет мое ухо. — Вместо этого ты выставляешь свое восхитительное тело напоказ перед другими мужчинами.
— Да, сэр, — отвечаю я с придыханием.
— И получаешь удовольствие на публике.
Мои зубы зажимают нижнюю губу. Я никогда не думала, что получать наказание на грани оргазма может быть так приятно.
— Ты эксгибиционистка, Эйлин?
— Д-думаю, да.
— Что ты можешь сказать в свое оправдание? — он трется о мой клитор.
— Извините, сэр.
— Извинить за что?
Мощнейшая кульминация прорывается сквозь мысли, перехватывая дыхание. Я бьюсь в конвульсиях на коленях мистера Макана, мои мышцы сокращаются. Он крепко держит меня, его упреки, произносимые шепотом, едва достигают ушей.
По мере того, как ощущения исчезают, я прижимаюсь к его груди, измученная и дрожащая.
— Это совсем не похоже на раскаяние, — мистер Макан проводит кругами по моей спине.
— Я не смогла удержаться, — говорю я, тяжело дыша.
— Ты была очень плохой девочкой, — растягивает он, а я дрожу, прижимаясь к его большому телу. — Очень плохой. Такое поведение не может остаться безнаказанным.