Об успехах нашего левого соседа я услышал по радио. В тот вечер был передан приказ Верховного Главнокомандующего генералу армии Баграмяну. В нем говорилось, что войска 1-го Прибалтийского фронта при содействии 3-го Белорусского преодолели сильно укрепленную оборону противника и за четыре дня наступательных боев продвинулись на 100 километров, расширив прорыв до 280 километров. В ходе наступления освободили свыше 2 тысяч населенных пунктов. В ознаменование одержанной победы Москва салютовала 20 залпами из 224 орудий.
У нас в это время многие соединения совершали марши к Даугаве. Переправа 42-й и 10-й гвардейской армий производилась сразу в пяти пунктах. Войска преодолевали реку на понтонах, паромах и на подручных средствах. Танки и тяжелая артиллерия пошли по постоянному яунелгавскому мосту.
Меня беспокоило, что соседи задерживали смену одного нашего корпуса. Я позвонил командующему 61-й армией Д. А. Белову. Он заверил, что за ними дело не станет.
- Смело уводите свой корпус. Противник в контр наступление не перейдет, отступает...
Глухой ночью тронулось с места и фронтовое управление. Штабные автобусы, лениво переваливаясь с боку на бок, тащили наше хозяйство на новый КП, оборудованный севернее города Бауски.
Примерно через час мы уже были на месте. Обо сновались в пустом доме, окруженном густым садом. Бегло осмотрели просторные, гулкие комнаты, затем, сдвинув к столу кресла с продранными спинками, уселись вокруг приемника. Генерал-майор С. И. Тетешкин настроил его на Москву. В помещении зазвучали наш и английский гимны. Передавали репортаж с аэродрома о прибытии в Москву премьер-министра Великобритании Черчилля, министра иностранных дел Идена и начальника генерального штаба фельдмаршала Брука.
К микрофону подошел Уинстон Черчилль. Мы внимательно слушали перевод его речи. Он говорил о наших замечательных победах, о том, что Советские Вооруженные Силы нанесли мощные удары, они разбили дух и военную машину германской армии...
Это были хорошие слова. И мы слушали их не без волнения. Впоследствии мне пришлось прочитать некоторые главы из книги Черчилля о второй мировой войне. К сожалению, бывший английский премьер забыл очень многое из того, что он говорил осенью сорок четвертого года.
Пока мы слушали радио, из войск начали поступать донесения: 10-я гвардейская армия переправилась на левый берег Даугавы, 130-й латышский стрелковый корпус заканчивал подготовку к наступлению, 42-я армия и 5-й танковый корпус совершали марш в район Добеле...
На рассвете 10 октября наш и 3-й Прибалтийский фронты на большом протяжении прорвали промежуточную укрепленную линию противника и на его плечах вплотную подошли к рижскому оборонительному обводу. До столицы Латвии было рукой подать...
Глава четвертая. Враг прижат к морю
Полковник Маслов, стоя перед картой, докладывал командованию фронта:
- Рижский городской оборонительный обвод готовился в течение нескольких месяцев. Он состоит из двух полос. Первая, к которой вышли наши войска, проходит по левобережью рек Гауя, Криевупе, Маза-Югла, через станцию Саласпилс, Кекаву и далее, круто поворачивая на север, упирается в Рижский залив. Вторая тянется в 6-12 километрах за первой.
- А какие силы на них обороняются перед нашим фронтом? - перебил полковника генерал Еременко.
Маслов начал подробно перечислять соединения и части противника, отметил, что число их за последние дни уменьшилось.
- Правда, некоторые снятые дивизии заменены новыми. Штаб группы переместился в Тукум, восемнадцатой армии - в Лиепаю, шестнадцатой пока находится в Риге. Город интенсивно минируется. Спешно готовится к обороне рубеж по реке Лиелупе.
- Сократилось ли количество неприятельских войск перед десятой гвардейской и двадцать второй армиями? - опять задал вопрос Еременко.
- Сейчас им противостоят девять пехотных дивизий, две танковые бригады и четыре отдельных полка, - ответил Маслов. - На этом участке немцы наращивают свои силы.
Когда Маслов сел, к карте подошел я и показал границы, в которых 11 октября будут наступать соединения 10-й гвардейской армии и 130-й латышский корпус.
Андрей Иванович Еременко поинтересовался планами 3-го Прибалтийского фронта. Я доложил:
- Шестьдесят седьмая армия будет наносить удар вдоль побережья Рижского залива, шестьдесят первая - вдоль железной и шоссейной дорог Сигулда-Рига и первая ударная - с востока, прижимаясь левым флангом к Даугаве.
Я проинформировал также присутствующих о том что войска нашего левого соседа вышли к Балтийскому морю и освободили Палангу.
- Таким образом? - закончил я, - путь в Восточную Пруссию вражеской группировке отрезан.
После совещания вышли на улицу. Была такая кромешная темень, что в двух шагах ничего не было видно. Мы шли с Масловым, осторожно обходя лужи.
За многие месяцы совместной работы я сдружился со своим помощником. Меня привлекали в нем скромность, умение целиком отдаваться делу. Любое задание он выполнял спокойно, обстоятельно и своевременно.
Дойдя до своего пристанища, он остановился и стал прощаться:
- Пойду, часок-другой еще потружусь...
- Отдохнули бы, - сказал я.
- Не до этого, - ответил он.
Разговор наш прервал грохот сильного взрыва, донесшегося со стороны Риги. За ним последовали другой, третий... Небо осветилось багровым заревом.
- Что бы это могло означать? - спросил Маслов, взглянув на меня. - Опять, наверное, что-нибудь взрывают немцы...
Я зажег спичку и посмотрел на часы. Стрелки показывали половину второго.
- Это авиация дальнего действия по нашей просьбе бомбит неприятельские транспорты в рижском порту.
Маслов ушел. Зарево на западе все разрасталось, становилось ярче. Отблески его дрожали на мокрых деревьях, отражались в лужицах на дороге.
Рано утром 11 октября наши войска начали штурмовать вражеские позиции. Гитлеровцы сопротивлялись упорно. Вклиниться в их оборону удалось лишь на отдельных участках, да и то на небольшую глубину.
А. И. Еременко поехал в соединения первого эшелона, а я отправился на командный пункт 10-й гвардейской армии. День был необыкновенно теплый, солнечный, и я невольно залюбовался причудливыми формами белых облаков, величественно плывших по ярко-голубому осеннему небу, красотой пылающего осенним пожаром леса. Темно-серые, коричневые, красные, желто-зеленые листья устилали обочины дороги. Из редка попадались деревья с поредевшими кронами или голыми ветвями. Но их серые краски тут же терялись в карнавальной пестроте ярких тонов.
Я и не заметил, как машина, свернув на проселок, через некоторое время остановилась. Меня встретил начальник штаба армии генерал-майор Н. П. Сидельников. Он доложил обстановку. Сообщил, что в первом эшелоне наступают только две дивизии 7-го гвардейского стрелкового корпуса и левее их латышский корпус.
- Линию укреплений приходится буквально прогрызать.
- Где сейчас находятся передовые части?
- Вышли к реке Кекава. Пятнадцатый гвардейский стрелковый корпус к вечеру выйдет на правый фланг и будет наступать вдоль Даугавы.
- К вам на усиление направлена штурмовая инженерно-саперная бригада, сказал я Сидельникову. - К концу дня подойдет еще и артиллерийская дивизия. Правда, снарядов у нее немного.
Договорившись с Николаем Павловичем о порядке взаимодействия армии с фронтовой авиацией, я направился в 29-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Ею теперь командовал полковник В. М. Лазарев. Это соединение было одним из лучших во фронте. После переправы через реку оно приводило себя в порядок, готовилось к выходу на боевой участок. Побывав в части подполковника Игоря Николаевича Чумакова, побеседовав с солдатами, я убедился, что настроение у людей бодрое. В ротах состоялись партийные и комсомольские собрания. Они мобилизовали людей на успешное выполнение поставленной перед войсками задачи.
От гвардейцев проехал на КП 130-го латышского корпуса. Там оказался и командующий 22-й армией генерал-лейтенант Г.П. Коротков. Он обсуждал с генералом Д. К. Бранткалном вопрос о поддержке латышей артиллерией и инженерными средствами.