Пудинг хмыкнул, когда я отвернулась от него, что, как я поняла, означало благодарность, и я двинулась к столу Сина.

Он сидел в центре стола и ел картофельное пюре так, словно оно могло сбежать с его тарелки, если он не поторопится. Я ухмыльнулась, приближаясь к нему.

Я подобралась сзади, и широкая спина Сина напряглась, словно он почувствовал Волка у себя за спиной.

Прежде чем он успел повернуться ко мне, я запрыгнула на стол, и моя задница заняла место рядом с его подносом, упираясь ногами в скамью.

Син дернулся вперед, обхватив одной рукой мое колено, удерживая меня на месте, а другой прижал пластиковую вилку к моему животу, придерживая ее большим пальцем, чтобы она не сломалась.

Смерть от одноразовой посуды, вот это действительно было бы трагедией.

Син удивленно уставился на меня, не отпуская руку, и я негромко зарычала, предостерегая его в свою очередь.

— Тебе не следует подкрадываться к мужчине, когда он ест, кошечка, — сказал он, переместив руку с вилкой так, что она скользнула между расстегнутыми пуговицами моего комбинезона, и пластиковые зубцы вонзились в плоть ниже моего пупка.

— Ты собираешься насадить меня на вилку, Син? — спросила я, наклоняясь вперед, так что его смешное маленькое орудие вонзилось еще глубже, когда я протянула руку, чтобы вытереть воображаемую крошку с уголка его губ.

Он внезапно сдвинулся, втягивая мой большой палец в рот и посасывая его.

— Я могу целый день насаживать тебя на вилку, сладкая. Я мог бы даже немного побаловать тебя ложечкой.

— Твоя похоть всегда делает тебя небрежным, или я какая-то особенная в этом плане? — промурлыкала я, наклоняясь ближе к нему так, что мои волосы каскадом рассыпались по моему плечу, закрывая нас от посторонних глаз.

— Небрежным? — нахмурившись, спросил он.

— Ага… В смысле, удар вилкой в живот был бы ужасно болезненным и все такое. Но я думаю, что выиграла бы с ножом в яремную вену, — я передвинула другую руку так, что пластиковый нож прошелся по щетине у его горла, привлекая его внимание, и его улыбка расширилась от восторга.

— Вот дерьмо, — промурлыкал он. — Похоже, со мной все кончено. Хочешь исполнить последнюю волю умирающего?

— Un desiderio di morte? — поддразнила я. Предсмертное желание?

— Блять, продолжай так говорить, и я кончу в штаны даже без твоего прикосновения, — сказал он с преувеличенным стоном.

Моя улыбка расширилась, когда я посмотрела в его темные глаза.

— Звучит так, словно я не получу ничего особенного в результате такого обмена.

— Как насчет того, чтобы я поторговался за свою жизнь? Я готов заплатить за этот выкуп оргазмами. Я могу дать тебе один прежде, чем ты покинешь этот стол, в качестве первого взноса, и никто даже не заметит… не считая того, что ты будешь кричать мое имя достаточно громко, чтобы потрясти фундамент этого подземного ада, конечно.

— Perché dovrei fidarmi di un morto? — вздохнула я, придвигаясь к нему еще ближе, так что пространство между нашими губами сократилось почти до нуля. Почему я должна доверять покойнику?

Син уже раскрыл рот, чтобы ответить, как вдруг раздался удар по столу.

Я подняла голову и обнаружила офицера Кейна, возвышающегося над нами, в его руке была дубинка, которой он ударил по столу.

— Мне что, придется снова отправить тебя в дыру за попытку заколоть кого-то вилкой, Восемьдесят Восемь? — потребовал он, уставившись на Сина.

— Никто никого не закалывает, — непринужденно ответил Син, отодвигая вилку от моего живота и с треском бросая ее на пол. — Это всего лишь прелюдия.

На моих губах заиграла улыбка, и я тоже отпрянула назад, отбросив пластиковый нож в сторону, и посмотрела на Кейна с самым невинным выражением лица.

— Бедный Син выглядел так одиноко здесь в одиночку, — сказала я. — Я подумала, что он будет рад новому другу.

— У Восемьдесят Восьмого нет друзей, поскольку он крайне невыносим, — прорычал Кейн.

— У меня есть друзья, — ответил Син, хватаясь за сердце, словно был смертельно ранен словами Кейна. — Как насчет Алфа?

— Если ты имеешь в виду Девяносто Шестого, то ты прекрасно знаешь, что он мертв. Кто-то выбил из него все дерьмо и утопил в унитазе, а затем написал на стенах его кровью слова «Не прикасайтесь к моим карандашам», — огрызнулся Кейн.

— Это действительно звучит знакомо, теперь когда вы об этом упомянули, — задумчиво сказал Син.

— Это было в тот же день, когда тебе сделали взыскание за то, что ты забрал все карандаши из библиотеки, чтобы построить из них гнездо, — прорычал Кейн.

— Это был вигвам — к слову, карандаши не очень подходят для строительства вигвамов.

Син вздохнул, словно это было в высшей степени разочаровывающим, и я рассмеялась.

— Проваливай, Восемьдесят Восемь. Сейчас начнутся рабочие задания, а поскольку ты не годишься для работы, тебе нужно вернуться обратно в свою камеру и пялиться на стены, — Кейн указал дубинкой на дверь, и я оглянулась, наблюдая, как остальные заключенные покидают помещение.

— У меня было много практики в созерцании стен, — непринужденно ответил Син, поднимаясь на ноги, его взгляд хищно скользил по мне. — И, к моему счастью, моя маленькая дикая девочка предоставила мне множество фантазий, чтобы занять мое разыгравшееся воображение.

Я снова рассмеялась, и Кейн зарычал, подтолкнув Сина, заставляя его идти.

Он бодро зашагал к выходу из комнаты, выглядя совершенно невозмутимо, и я позволила своим глазам проследить за его широкой фигурой, пока он удалялся.

Кейн снова ударил дубинкой по столу рядом со мной, чтобы привлечь мое внимание к нему, и я вздрогнула, повернувшись, чтобы невинно посмотреть на него.

— Ты будешь держаться подальше от Восемьдесят Восьмого, если знаешь, что для тебя хорошо, Двенадцать, — прорычал он. — Люди, которые с ним сближаются, имеют прискорбную привычку заканчивать жизнь в мешках для трупов.

Его темные волосы были сострижены по бокам, а средство, которым он обработал верхнюю часть волос, поддерживало идеальную укладку. Стрижка подчеркивала его сильные черты лица, и я улыбнулась, оценив это.

— Вы постриглись, сэр? — спросила я, окидывая его взглядом. — Выглядит хорошо.

Его глаза вспыхнули гневом, и он вернул свою дубинку на пояс, глядя на меня.

— Похоже, у тебя проблемы со слухом, Двенадцать. Ты слышала, что я только что сказал?

— Ага… Ты ревнуешь из-за того, что я тусуюсь с Сином.

Он оттопырил губу, и я посмотрела на его белые зубы, прикидывая, как много нужно сделать, чтобы обнажить его клыки.

— День, когда я начну ревновать к заключенному, будет днем, когда ад замерзнет. Я всего лишь хорошо выполняю обязанности коррекционного офицера. Восемьдесят Восьмому от тебя нужно только одно. И как только он это получит, он разрубит тебя на куски и выбросит на помойку к остальным своим трупам.

Я задумчиво кивнула, глядя на него, и, наклонившись вперед, ухватилась обеими руками за край стола. Под таким углом ему открывался идеальный вид на мою майку, но он по-прежнему крепко держал палку в своей заднице, не желая вестись на эту приманку.

— Дело в том, что Сину, возможно, нужно только одна… Но и мне тоже. Так что если ты не знаешь никого другого, кто захотел бы помочь мне унять зуд, то я, возможно, выясню, из-за чего весь этот шум вокруг Инкубов.

Кейн зарычал, но оставил эту тему, не желая дальше втягиваться в мои сети. Он схватил меня за плечо, и я случайно потеряла равновесие, когда он потянул меня со стола, наткнулась на него и уперлась рукой в его грудь. Он мгновенно отступил назад, его рык стал еще глубже и послал дрожь по моему позвоночнику.

— Vuoi inseguirmi, Vampiro? — вздохнула я. Хочешь поохотиться на меня, Вампир?

Я была уверена, что он достаточно владеет моим языком, чтобы понять предложение, и то, как загорелись его глаза, заставило меня убедиться в этом.

— Ты опоздала на работу, — прорычал он. — Сегодня ты снова убираешься на уровне технического обслуживания.

Не сомневаюсь.

Кейн не приводил меня туда с тех пор, как в последний раз потерял контроль и укусил меня. Я была уверена, что он намеревался прекратить наше маленькое соглашение, поскольку я пригрозила рассказать обо всем Начальнику, если он отправит меня на допрос. Но обольщение было одним из моих секретов, и я знала, что у него заканчиваются оправдания, чтобы не дать себе взять от меня то, чего он хотел. Однако теперь мне придется быть осторожной там, внизу, он явно следил за мной, и я не могла позволить ему разгадать мои планы.

В любом случае, я не была готова к тому, чтобы предпринимать какие-либо меры в отношении Техобслуживания, а после того, как Син прервал нас с Итаном на днях, мне было более чем необходимо что-то, что заставило бы мою кровь разогнаться. Если это означало игру в преследование с мрачным и опасным охотником, то я была готова пойти на эту жертву.

— Двигайся, заключенный, или я выпишу тебе нарушение.

Кейн не очень мягко подтолкнул меня, и я ухмыльнулась ему, а затем рысью направилась к двери.

Мы направились к лестнице, где отдаленное эхо шагов других заключенных удалялось от нас, поскольку они либо направлялись на свои рабочие места, либо возвращались в свои камеры.

Я замешкалась на верхней ступеньке и повернулась к Кейну, положив руку ему на грудь, чтобы остановить его. Он предупреждающе зарычал на меня, но я лишь придвинулась ближе, наклоняя голову так, что волосы скользнули с моей шеи.

Кончики моих пальцев прижались к его черной рубашке прямо над сердцем, и я почувствовала силу его желания в том, как оно пульсировало для меня.

— Почему бы тебе не дать мне фору? — предложила я низким голосом. — На лестнице ведь нет камер, верно?

Его глаза снова загорелись темным голодом, и я придвинулась чуть ближе, скользнув рукой по его груди.

— Держи дистанцию, заключенная, — прорычал он.

— Какую дистанцию? — я вздохнула, придвигаясь ближе, так что моя грудь прижалась к его груди, и мне пришлось откинуть голову назад, чтобы взглянуть на него сверху.