Глава 28

Син

Я подтягивался на турнике в спортзале, пока пот стекал по моей голой спине. С губ сорвался хрип, когда я заставил свои руки работать сильнее, подтягиваясь и опускаясь быстрее, чем любой другой ублюдок в спортзале. Когда я тренировался, я становился солдатом, гребаным наемником. Неважно, был ли я самым большим парнем в спортзале или самым маленьким, я все равно победил бы любого мудака здесь, потому что у меня не было ментальных барьеров, не было стен, которые можно было бы разрушить. Я мог терпеть боль до тех пор, пока она не становилась похожей на экстаз. И мне это нравилось больше всего.

Когда я закончил свой сет, я забрался на турник и уселся там, оглядывая огромный зал. Позади меня раздались голоса, и я повернул голову, чтобы посмотреть на боксерский ринг. Итан Шэдоубрук боксировал со своей стаей, нанося им удары один за другим и каждый раз укладывая их как блинчики. Он был из тех фейри, силой которых я мог восхищаться. А образ жизни, который он вел, заставлял мое почерневшее сердце трепетать. Мой род по своей природе был одиноким, но мы жаждали тепла других тел. Я никогда не умел устанавливать связи за пределами спальни, поэтому то, что было у Шэдоубрука, было тем, на что я не был способен. Инкубы созданы для похоти, а не для любви. Но я не мог не задаться вопросом, каково это — иметь семью, которая готова ради тебя пойти на край света. Моя мать совершила ради меня одну прогулку — ту, которая привела ее к мусорному баку, где меня оставили умирать. Настоящие похороны для короля. Ну что ж. C’est la гребаная vie⁵⁴.

Розали привлекла мое внимание в другом конце комнаты, она выжимала двести фунтов, как профессионал. Она вызывала у меня стояк, особенно вид ее голого подтянутого живота под спортивным бюстгальтером. Спортивная одежда Даркмора была черной, простой, скучной. Но она носила ее, как радугу. И мне захотелось превратиться в Пегаса и проскакать прямо через нее.

Шэдоубрук свистнул, привлекая внимание всего зала, и я снова перевел взгляд в его сторону, когда он приказал ближайшим фейри выстроиться и сразиться с ним в поединке. Видимо, победа над каждым членом его стаи была для него недостаточной. И это несмотря на факт, что его грудь блестела от пота, а татуировки выглядели так, словно превратились в жидкие чернила. Это зрелище вызвало ухмылку на моих губах. У этого ублюдка не было границ. И я мог его понять.

Я уже собирался спуститься с турника и показать ему, каков на вкус мат под ним, когда моя маленькая дикая девочка удержала меня от этого. Она пронеслась мимо шеренги и проскочила под канатом, взобравшись на него, чтобы встретиться лицом к лицу с Итаном с томной улыбкой на губах. Черт, иногда мне хотелось слизать этот рот прямо с ее лица. И хотя я уже готов был лопнуть от желания потрахаться, я решил не спешить и подождать серебряного Волка. Изоляция обучила меня единственному навыку, о котором я никогда не думал. Терпению. Как долго я ждал, мечтал и надеялся на тот день, когда смогу снова претендовать на чье-то тело, и я заслуживал, чтобы это был кто-то особенный. А Розали Оскура была определением особенного.

— Насколько высок твой болевой порог, любимая? — громко спросил Итан, когда они с Розали начали кружить друг вокруг друга. Его Волчья стая столпилась вокруг ринга, завывая и стуча кулаками по мату, подбадривая его; стая Розали тоже собралась по другую сторону ринга, выкрикивая слова поддержки.

— Выше, чем у тебя, — ответила Розали, и ухмылка искривила мои губы.

Набей ему морду, кошечка.

Шэдоубрук первым двинулся вперед, ударив Розали в живот. Она отразила удар, затем обогнула его и нанесла резкий удар в челюсть.

Он с рычанием отступил на шаг, и адреналин хлынул в мою кровь, когда он крутанулся на месте и схватил ее за горло. Никто из них не играл по правилам, и было ясно, что Итан не собирается так легко разделаться с ней. Он сбил ее с ног и повалил на землю. Она уже почти поднялась, когда он навалился на нее, пытаясь прижать к земле. Она вскинула голову, ее лоб столкнулся с его лбом, и он отшатнулся назад ровно настолько, чтобы она смогла освободиться. Она вскочила и встала на колени над ним, схватила его светлые волосы в кулак и ударила его лицом о мат.

Я рассмеялся, раскачиваясь взад-вперед на перекладине, ожидая, когда она с ним закончит.

Итан дотянулся до нее сзади, поймал ее за икры и оторвал от себя с неистовой силой. Он подполз к ней, вцепившись в ее горло, и у меня свело челюсти, когда она приподняла бедра и прижалась к нему. Его глаза прикрылись, и ревность обрушилась на меня, как чертов ураган. Они пытались скрыть это, но никто не мог скрыть похоть от Инкуба. Я был настроен на то, чтобы улавливать это дерьмо, как какое-то секс-радио.

Она врезала кулаком в его бок, и он с болезненным стоном отпустил ее горло, но еще сильнее прижался к ней, удерживая ее на месте. Он вцепился в ее подбородок железной хваткой, она отбила его руку, и они продолжили бороться, но я начал замечать, что каждый удар только усиливал огонь в их глазах. Они держались на равных. И они наслаждались этим, как хорошим трахом.

В конце концов они объявили о перемирии и прикинулись злыми друг на друга, пока я читал правду в их глазах.

Вскоре они вдвоем направились к раздевалке, миновав охранника, дежурившего у двери, и я соскочил с перекладины, приземлившись на ноги с сильным ударом.

Я целеустремленно двинулся через зал и протиснулся в дверь, минуя ряды незанятых шкафчиков и скамеек, пока я охотился за ними. До моих ушей донесся стон, и мои руки сжались в кулаки.

Я обогнул последний ряд шкафчиков и обнаружил Итана, прижимающего мою дикую девочку к стене. Их тела были слиты воедино, и звуки, издаваемые Розали, наполнили меня внезапным желанием присоединиться к ним. Черт возьми, я и раньше участвовал во многих оргиях, но то, что Шэдоубрук завладел ею раньше меня, было просто пинком под дых.

Я прислонился плечом к шкафчику, сложил руки и стал ждать, поскольку я вполне мог выйти из себя. Возможно, я даже завидовал, словно толстый ребенок, наблюдающий, как свинья ест пирог. Но я также был самым известным убийцей во всей Солярии. И никто никогда не видел меня взбешенным.

Когда Итан просунул руку под ее пояс, я решил прочистить горло и дать им понять, что на этом секретном шоу имеется аудитория из одного человека.

Итан повернулся, и Розали резко вдохнула, ее губы покраснели и распухли от силы поцелуев Итана.

Я улыбался как клоун, глядя между ними двумя, удерживая их судьбы в своих руках.

— Что ж, если это не Оскур и Лунный, разрешающие свои разногласия, — рассуждал я. — Звезды, должно быть, играют в игры…

Я отодвинулся от шкафчика, подходя ближе и наслаждаясь властью, которую я имел над ними.

Итан передернул плечами.

— Скажи кому-нибудь, и я…

— Что ты сделаешь, котенок? — промурлыкал я, продолжая приближаться, пока не оказался нос к носу с ним. — Ты укусишь меня, как злая собака?

— Итан стыдится нас, — сказала Розали, и я перевел взгляд на нее, не выходя ни на дюйм из личного пространства Итана. Она заправила волосы за ухо, и я бросился вперед, заметив что-то. Я схватил ее за подбородок, заставив повернуть голову в сторону и изучая метку за ее ухом. Итан зарычал, стиснув зубы, и ярость хлынула через мою грудь, как переполненный вулкан.

Я толкнул Розали обратно к стене, наклонив голову, чтобы прорычать ей в лицо:

— Ты забыла рассказать мне о своей паре, дикая девчонка? Я трахался со многими женами и даже со странными мужьями, но пара, выбранная Луной? Астрология явно работает против нашей судьбы, детка.

Розали с рычанием отпихнула меня на шаг назад.

— Я сама выбираю свою судьбу.

— Расскажи кому-нибудь об этом, Уайлдер, и я прикажу тебя кастрировать, — прорычал Итан позади меня.

Я обернулся с безумной улыбкой, которая даже не смутила ублюдка. У меня бывали мужчины и покрупнее его, которые трусили, стоило мне так на них посмотреть, и это вызывало у него еще несколько очков моего уважения. Это также побудило меня заставить его подчиниться.

— Ты начинаешь звучать как заезженная пластинка, Итан, — сказал я, закатывая глаза. — Я не собираюсь никому рассказывать.

— Лучше бы тебе этого не делать, — шипел он.

— Если, — добавил я, позволяя этому слову повиснуть в воздухе, как надвигающейся буре.

— Если что? — спросила Розали, причем так, словно ей было абсолютно все равно, расскажу я кому-нибудь или нет. И это дерьмо заинтриговало меня, как коня, который только что узнал, что его мать — лебедь по имени Дебора.

— Если… — я ухмыльнулся. — Я получу питомца Волка за свое молчание.

У Итана оттопырилась верхняя губа, а Розали низко прорычала в глубине горла.

— Что именно это должно означать? — потребовала она. — Я не ничей питомец, и, честно говоря, ты можешь пойти и рассказать об этом всей тюрьме, словно мне есть до этого дело.

Она начала двигаться вперед, но я прижал руку к ее сиськам, останавливая ее. Поджав губы, она отпихнула мою руку, и я подарил ей невинную улыбку.

— Нет, — просто сказал Итан. — Она моя.

— Я не твоя, — тут же ответила Розали.

— Луна выбрала тебя для меня, — прорычал Итан.

— Тогда почему бы тебе не пойти и не рассказать своей стае, кто твоя пара, Итекинс? — сладко поинтересовался я, и он зыркнул на меня, в то время как Розали ухмыльнулась ему.

— Что тебе от нее нужно? — потребовал Итан.

Я зловеще рассмеялся.

— Я бы никогда не попытался приручить мою дикую девочку. Я хочу ошейник и поводок для другого большого плохого Волка в этой тюрьме.

Глаза Итана потемнели, и он шагнул вперед в мое воздушное пространство, запах урагана витал вокруг него.

— Я умру прежде, чем стану чьей-то собственностью.

— Это позор, потому что у меня очень болтливый язык, и я вижу, как этот секрет разнесется по всей тюрьме еще до конца дня, — я изобразил ужас перед этой идеей. — Что подумает твоя стая? Я думаю, они не только перестанут сосать твой член, не так ли? Клянусь звездами, они могут даже изгнать тебя за такое, котенок.