Глава 23

Розали

— Еще раз.

Я задыхалась, глядя через ринг на Papà, моя грудь вздымалась, пот покрывал мою кожу. Его холодный взгляд аналитически скользил по мне, и я старалась не опираться на левую ногу, так как вторая лодыжка адски болела. Если он заметит травму в середине раунда, мне конец.

— Ты бьешь, как маленькая сучка, — шипела я, сплевывая кровь изо рта. В свои одиннадцать лет я ругалась красочнее матроса и уже давно усвоила, что Papà предпочитает, когда я так делаю. Он мог быть жестоким сукиным сыном, но в его безумии был смысл.

Каждое злобное слово, каждое рычание, пощечина, удар и пинок были направлены на то, чтобы закалить меня. Чтобы преподать мне урок о жизни и выживании. Только сильные выживали в этом мире. Здесь фейри питались фейри, и такой коротышке, как я, нужно было учиться сражаться вдвое усерднее, если я рассчитывала выжить.

— Я сказал, еще раз! — рявкнул Papà, и я рванулась вперед, несмотря на боль в лодыжке.

Его серые глаза вспыхнули триумфом, когда он посмотрел на мою раненую ногу, и я чуть не заскулила, когда он набросился на меня.

Но вместо того чтобы поддаться неизбежному, я стиснула зубы и все равно рванулась вперед.

Его нога соприкоснулась с моей лодыжкой, и я вскрикнула, когда что-то треснуло в ней и боль пронзила конечность.

Но меня все равно несло вперед, и я столкнулась с его грудью, ударяя, ударяя, ударяя, ударяя, целясь в каждый мягкий участок плоти, который могла найти.

Руки Papà обхватили мою талию и отбросили меня от него, я ударилась спиной о каменный пол с такой силой, что воздух выбило из легких.

Агония пронзила меня, и болезненный вой вырвался из моих губ.

— Никогда не показывай слабость! — прорычал Papà, теряя самообладание.

Он потянулся к подолу своей майки-алкоголички и сорвал ее через голову, после чего сбросил штаны и в мгновение ока трансформировался. Его форма Волка была огромной, а его шерсть была такой же густой, как и волосы на лице в форме фейри. Мне всегда казалось, что он выглядит наполовину бешеным, как Волк, с выпученными глазами и слюной, стекающей между зубами.

Я попыталась отползти в сторону на локтях, но он прыгнул вперед, две огромные лапы опустились на мои плечи и прижали к земле. Его вес придавил меня, и я зарычала от страха и злости, пытаясь вывернуться из-под него.

Его массивные челюсти с острыми как бритва зубами нацелились на мое горло, и я закричала от ужаса, охватившего мое маленькое тело.

Прежде чем эти зубы смогли добраться до меня, мой кулак метнулся вперед, и рычание вырвалось из моих губ, когда костяшки пальцев столкнулись с его горлом, и я вложила в удар все, что у меня было.

Papà откинулся назад с воплем боли и снова сместился, тяжело приземлившись на задницу в своей форме фейри.

На долгое мгновение воцарилась тишина, пока мы смотрели друг на друга. Даже члены его стаи, пришедшие посмотреть, как коротышке снова надерут задницу, на этот раз не нашли что сказать. Не было больше ни обзываний, ни насмешек, ни издевательств. Просто молчание, пока мы с папой смотрели друг на друга.

Рычание вырвалось из моих губ, в то время как я боролась за то, чтобы выдержать его взгляд. Его взгляд усилился, аура Альфы ярко сияла от его желания заставить меня склониться, а я изо всех сил сопротивлялась.

Я оскалила зубы, борясь с ним еще несколько секунд, пока, наконец, это не стало слишком, и я опустила взгляд на колени.

Папа рассмеялся, и до меня донесся звук его движения, пока я продолжала внимательно рассматривать свои треники. На колене была дырка, но другой пары у меня не было.

— Лучше, — прорычал Papà, и я вздрогнула, когда его рука появилась передо мной.

Долгое мгновение я просто смотрела на его грязную ладонь, не понимая, что он хочет, чтобы я с ней сделала.

Он наклонился и поймал мою руку своей, поднимая меня на ноги. Я хныкала, силясь перенести вес на лодыжку, и Papà неожиданно поднял меня на руки.

Он нырнул под веревку, которая служила рингом, на котором мы дрались, и вынес меня из сарая в сторону дома.

Я не смела пошевелиться, пока он держал меня на руках. Волки должны были часто вступать в физический контакт с другими представителями нашего вида, но я никогда этого не делала. Я спала в одиночестве в комнате без окон и уже давно перестала заботиться об этом. По крайней мере, когда я была заперта там наглухо, мне не нужно было беспокоиться о том, откуда может быть нанесен следующий удар.

Papà понес меня по лестнице в дом и продолжал идти, пока мы не добрались до комнаты в задней части дома. Я никогда не поднималась наверх. Ни разу за все три года с тех пор, как он забрал меня сюда. Он продолжал идти, пока мы не дошли до комнаты с одним крошечным окном и матрасом, лежащим на полу.

— Где мы? — спросила я.

Он опустил меня на матрас и посмотрел на меня с расчетливым хмурым видом.

— Ты только что доказала, что ты не пустая трата места, — понизив голос, сказал Papà.

Мое сердце забилось быстрее от его слов, и я с надеждой посмотрела на него. Если бы я была в своей форме Волка, мой хвост бы вилял.

— Спасибо, — вздохнула я. Это было самое близкое к похвале из всего, что я когда-либо слышала от него.

— Но ты все равно показала мне свою боль, когда мы начали, — добавил он, его тон помрачнел.

Мои губы разошлись, но я знала, что лучше не оправдываться. Извинения тоже не принесли бы ничего хорошего. Я облизала губы и почувствовала вкус крови из разбитого носа. Если я промолчу, он может просто сказать мне, что я сделала не так, и оставить все как есть. Может быть… Надеюсь.

— Так что, думаю, пришло время поработать над этим, коротышка, — добавил он.

— Над чем? — я вздохнула, заставляя себя держаться на ногах. Попытки сбежать только ухудшали ситуацию.

— Над твоим болевым контролем, — мрачно сказал папа, вынимая ремень из петель. — Когда ты научишься владеть болью, ты сможешь владеть всем.

Мои губы разошлись в знак протеста, а его глаза сверкнули предупреждением.

Я судорожно вдохнула и подняла подбородок, когда он намотал ремень на кулак.

— Хорошо, — вздохнула я, понимая, что единственная власть, на которую я могу претендовать, — это власть над этим. — Я готова.

— Тогда давай начнем твой следующий урок, — прорычал Papà, когда его тень опустилась на меня.

Я проснулась в холодном поту, когда звук колокола, возвещающий о прибытии охранников, вырвал меня из кошмара. Я резко поднялась на кровати, когда призраки моего прошлого вцепились в мою плоть холодными руками и темными воспоминаниями.

Дверь в мою камеру уже была открыта, и я нахмурилась, поняв, что проспала открытие. Я проснулась несколько часов назад, но, видимо, снова задремала.

— А я считал, что Немейские Львы — слишком много спят, — раздался дразнящий голос Роари с койки под моей, и я вздрогнула от неожиданности.

— Что ты здесь делаешь? — вздохнула я.

— Не очень-то безопасно спать с открытой дверью, маленький щенок, — поддразнил он. — Я решил, что должен побыть джентльменом и присмотреть за тобой, пока ты не проснешься.

Мое колотящееся сердце смягчилось от его слов, и я соскользнула со своей койки, обнаружив его раскинувшимся на матрасе с закинутыми за голову руками, выглядящим совершенно по-домашнему в моем пространстве.

Я прикусила губу, пытаясь отогнать кошмары, но мне это удавалось с трудом. План разваливался. Этот резервуар Подавителя Ордена мог легко все разрушить, и какая-то часть меня снова почувствовала себя той маленькой девочкой, которую заперли в подвале.

Роари нахмурился, заметив, что что-то не так, и протянул руку.

— Что случилось, маленький щенок? — спросил он, переплетая мои пальцы со своими и проводя большим пальцем по тыльной стороне моей руки.

Мне ужасно захотелось расплакаться, и я вдруг почувствовала, что мне просто необходима поддержка моей стаи. Теплые объятия и нежные прикосновения. Но никого из них не было в этом блоке, и Роари был всем, что у меня было.

Я резко опустилась вниз, забравшись на койку рядом с ним, несмотря на то, что там не было места. Он подвинулся, подстраиваясь под меня, и я прижалась к его боку, положив голову ему на грудь и обхватив его руками.

— Иногда мне кажется, что я не могу дышать, — пробормотала я, прижимаясь к нему, нуждаясь в контакте, как нуждалась в свете луны на своей шерсти.

— Мне знакомо это чувство, — мрачно ответил он, и эти проклятые слезы снова навернулись мне на глаза.

Он был здесь из-за меня. Я знала это, даже если он и не признавался. Он был слишком хорош, чтобы попасться ФБР. Им удалось поймать его только потому, что он пытался защитить меня. И когда его забрали, я поклялась звездам, что найду способ вызволить его. Однако понадобилось слишком много времени, чтобы все исправить.

Пальцы Роари начали перебирать мои длинные волосы, и я придвинулась еще ближе к нему, закинув ногу на его бедра. Я спала, как обычно, в майке и трусиках, но Роари уже был одет в свой оранжевый комбинезон, и я надеялась, что этого барьера между нами будет достаточно, чтобы его бредни «Я слишком стар для тебя» не оттолкнули меня снова.

— Ты хочешь поговорить об этом? — мягко спросил он меня.

— Не о чем говорить, — ответила я. — Прошлое — это прошлое. Там оно и должно оставаться.

Роари на мгновение заколебался, но потом негромко продолжил.

— Однажды Леон рассказал мне, что Феликс сделал с тобой после моего ареста. Он сказал, что…

— Я не хочу об этом говорить, — прорычала я, все мое тело напряглось, когда в ушах раздался крик, а шрамы на боку защипало от воспоминаний о той боли. Даже воспоминание об агонии было ослепительным, вкус желчи покрывал мой язык.

Мое дыхание участилось, и я попыталась вырваться из его объятий, но он притянул меня ближе, прижавшись к моим волосам, пытаясь успокоить меня.

— Хорошо, — вздохнул Роари. — Не говори об этом. Но если ты когда-нибудь захочешь, я здесь, Роза. Я никуда не исчезну. Ты можешь рассказать мне все, что угодно.