Стоя за оградой в военной позе, ноги на ширине плеч, руки сложены за спиной, я провел языком по сухим губам, и взгляд снова устремился к Двенадцать через всю Магическую Зону. Она начала создавать на земле сад цветов, а ее стая расстелилась на рукотворной лужайке. Ее взгляд был расфокусирован, и она казалась рассеянной, пока вокруг ее ног распускались полевые цветы. Ее Бета, Девятнадцать, делал стойки на руках, прохаживая вперед-назад, как обезьяна на шоу, и в глаза Двенадцать вернулся свет.

Девчонка была для меня загадкой. Но я едва мог сосредоточиться, чтобы в сотый раз попытаться понять, что именно терзало ее разум. Я был слишком голоден. И чем больше я смотрел на нее, тем отчаяннее мне хотелось ее крови. Я не забыл ее запах, ее шея под моим носом была самой сладкая пыткой. А при воспоминании ее близости, у меня заболело горло. Я не хотел просто крови. Я хотел ее крови.

И я собирался ее получить.

Когда их время в Магической Зоне подошло к концу, заключенных выпустили, и я направился к лестнице, ожидая ее появления. До ужина оставалось еще несколько часов, которые мы резервировали для тех, кто хотел работать дольше. Я был в полном праве взять ее под контроль и потребовать, чтобы она работала сверхурочно. Момент был будоражащим, потому что я собирался нарушить правила.

Она появилась, направляя стаю к лестнице, и я встал на ее пути, мое нейтральное выражение лица не выдавало намеков. Ее брови изогнулись, и я схватил ее за руку, оттаскивая от других Волков, заставляя ее быстрее идти по лестнице.

— Скучали по мне, офицер? — слащаво спросила она, но я проигнорировал ее, поспешив вниз по уровням, пока остальные заключенные возвращались в свои камеры или на работу.

Я провел Двенадцать вниз, в изолятор, но не повел ее через дверь, как обычно. Напротив двери находилось помещение для хранения чистящих средств, и я потащил ее к нему, отперев его магической подписью на сканере. Дверь со щелчком открылась, и я втолкнул ее внутрь, следуя за ней в помещение, где высокие полки были заставлены всевозможными химикатами и чистящими спреями.

Я захлопнул за нами дверь, и Двенадцать зашагала вперед меня, осматривая большую комнату. Я последовал за ней, и она проскользнула между двумя полками вдоль узкого прохода, где были сложены кучи коробок.

— Что в них? — спросила она непринужденно, указывая на коробки, и я последовал за ней, мои клыки удлинились, реагируя на ее движения.

— Припасы, — ответил я низким рыком, и она оглянулась через плечо, ее глаза внезапно расширились, когда она увидела выражение моего лица.

— Здесь нет камер, — выдохнула она, прикусив нижнюю губу. — Вы собираетесь сделать мне больно, офицер?

Ее голос был дразнящим, будто она этого хотела. Как будто она наслаждалась нашей игрой. Что только заставило мой пульс забиться еще сильнее.

— Ты не ведешь себя как нормальный Оборотень, Двенадцать, — прокомментировал я, игнорируя ее вопрос, когда она дошла до конца прохода и повернула назад по другой дорожке. Я последовал за ней, адреналин хлынул в мою кровь, когда она ускорила шаг.

— Что значит «нормальный» твоем понимании? — спросила она, снова оглядываясь на меня. — Я никогда не встречала нормальных людей в своей жизни. А если бы и встречала, то не запомнила бы, потому что нормальный — это просто синоним слова скучный.

— Думаю, ты что-то замышляешь, — сказал я низким голосом, снова игнорируя ее попытки втянуть меня в бессмысленный разговор. — Я просто пока не могу понять, что именно.

— Что ради Солярии я могу замышлять в тюрьме Даркмор? — невинно спросила она.

Она свернула за угол, и я поспешил за ней.

Мое сердце заколотилось, когда я обнаружил следующий проход пустым, и я крутанулся на месте, выискивая.

— Выходи, — прорычал я, мое сердце бешено колотилось от азарта игры.

— В прятки играют по-другому, офицер, — раздался ее голос откуда-то сзади меня, и я резко обернулся. — Я прячусь, ты ищешь.

Я повернул обратно в проход, из которого пришел, застыв на месте и оборачивая мой обостренный слух к окружающему пространству. Я закрыл глаза, сосредотачиваясь, с бурлящим возбуждение от нашей совместной игры. Но знала ли она, как опасно было искушать Вампира на охоте?

Трепещущее дыхание донеслось до моего уха, и я побежал, используя всю свою Вампирскую скорость, проскакивая в следующий проход. Она завизжала в тревоге, вскакивая, и пытаясь взобраться на полки позади нее, но я поймал ее за ногу и потащил с возбужденным ворчанием, прижимаясь грудью к ее спине.

Я заключил ее в клетку моего тела, запуская руку в ее волосы и дергая в сторону, так что ее шея оказалась передо мной. Ее задница уперлась в мою ширинку, и я застонал от удивления, прежде чем вонзить клыки в шелковистую кожу ее горла. Она задохнулась, и этот звук подстегнул меня, заставляя мой член напрячься, когда ее кровь полилась на мой язык.

Черт, она восхитительна. На вкус как летние фрукты, купающиеся в звездном свете. Я провел рукой по ее животу, удерживая на месте, и она потянулась за спину, ее ладонь скользнула по моей выпирающей ширинке. Я застонал от ее ласк, зная, что это было пятьдесят оттенков неправильного, поскольку я продолжал пить и позволял ей так ко мне прикасаться. Я потерялся в жажде крови, мои пределы допустимого ослабли, когда я отдался этой части себя. Я никогда не трахал заключенных, никогда не хотел, никогда даже близко не подходил. Происходящее сейчас нарушало столько правил, но было так чертовски приятно, что я не хотел останавливаться.

На моем бедре затрещала рация, и в трубке раздался голос Начальницы Пайк.

— Офицер Кейн, явитесь ко мне в кабинет.

Я отпрянул от Двенадцать, ударился спиной о противоположные полки, и кровь хлынула по моим губам. Я быстро вытер ее, и Двенадцать повернулась ко мне с дразнящей ухмылкой. Вот дерьмо.

Я бросился к ней, с рычанием толкая ее спиной к полке.

— Расскажешь кому-нибудь, и я заставлю тебя об этом пожалеть.

Ее губы сжались, и она потянулась ко рту, облизывая большой палец и вытирая кровь, оставшуюся в уголке моего рта. Я сглотнул, пока она не сводила глаз с моих, а мое сердце билось в неизвестном, но прекрасном ритме. Когда в последний раз я чувствовал себя настолько живым? Я так долго был на автопилоте, что забыл, каково это — действительно что-то испытывать.

— Я не скажу, — поклялась она, потянувшись вниз, чтобы соединить свой мизинец с моим.

Я фыркнул, пытаясь освободиться из ее хватки, но она продолжала держаться, дергая наши руки вверх и вниз.

— Отлично, теперь я тебе верю, — с сарказмом сказал я, и она кивнула, как будто это было серьезное заявление.

Я протянул руку и залечил след от укуса на ее шее, убедившись, что кровь тоже исчезла. Я отстегнул рацию от пояса, не сводя с нее глаз, отвечая Пайк.

— Уже поднимаюсь, — возвращая рацию на бедро, я сделал медленный вдох. — Тебе нужно вернуться в блок, — я взял ее за руку, вывел из кладовой и повел вверх по лестнице.

Она постоянно касалась моей руки, хлопая ресницами, и я предупреждающе зарычал.

— Держи дистанцию, заключённая, — сказал я холодным тоном.

— Извините, сэр, — она снова посмотрела на меня большими глазами, и я оскалил на нее клыки. Если она верила, что я поведусь на эту невинную чушь, то она была еще большей идиоткой, чем я думал.

Когда я наконец вернул ее в камеру и направился в кабинет Начальницы тюрьмы, мое сердце забилось в боевом ритме. Я понимал, что она не могла знать, что я сделал в кладовой, но какая-то часть меня начала беспокоиться, что именно поэтому она меня и вызвала. Может быть, кто-то видел нас на камерах видеонаблюдения и сказал ей об этом. Может быть, у меня отберут форму и вышвырнут мою задницу за дверь.

Я работал здесь с двадцати одного года. Я не знал другой жизни. Я жил и дышал этим местом. Я знал о нем все, что только возможно. Каждую слепую зону, каждую брешь в броне Даркмора. Но я не хвастался знанием, а использовал его в собственных интересах, чтобы питаться заключенными. И если бы я потерял эту жизнь, я не знал, что меня ждало за этими стенами. У меня не было ни семьи, ни дома. Как ни печально, но эта тюрьма была единственным домом, который я знал. Здесь было безопаснее, чем в доме, где я провел детство, и это многое говорило о моем жалком существовании.

Я поднялся на лифте на первый уровень и направился по коридору мимо комнаты персонала к кабинету Пайк. Я постучал в дверь, внутри меня все сжалось, и она позвала меня войти.

Я шагнул в комнату, сцепив руки за спиной и стараясь выглядеть уважительным офицером, а не извращенным ублюдком, который только что кусал Двенадцать и получал от этого удовольствие.

— Присаживайся, Мейсон, — пригласила она, и я прошел вперед, опускаясь на деревянное сиденье напротив ее кресла. Она сцепила пальцы, глядя на меня через расстояние ее безупречного стола, даже ее губы были поджаты в идеально ровную линию. — Я бы хотела, чтобы ты отвел этого заключенного в Психиатрическое Отделение для тестирования.

Я никогда не видел, чтобы кто-то возвращался после так называемого тестирования. Если тебя отправляли в Психушку, твоя судьба была предрешена. И у меня был больше, чем один вопрос о том, что там происходило.

Пайк подняла со стола папку и протянул мне. Я открыл ее и нахмурился, глядя на фотографию Сары Лу, номер семьдесят шесть. В последнее время она вела себя странно, и на прошлой неделе ей дважды пришлось давать успокоительное. Это было особенно странно, ведь до последнего времени девушка казалась совершенно нормальной. Но ходили слухи, что газ, подавляющий Орден в этом месте, мог через некоторое время свести человека с ума. Я не мог представить себе чувство подавления такой фундаментальной части твоего существа, но я мог предположить, что это было просто хреново. Хотя, это было наказание за жизнь заключённого. Всем, кто здесь работал, ежедневно давали антидот, предотвращающий действие газа.