Келмар недоверчиво осмотрел бечёвки, вспоминая лица мёртвых ассасинов, повстречавшихся с вирмом.

– И следи за этой безделушкой на шее, – добавила женщина. – Не знаю, где ты её раздобыл, но похоже она хочет свести тебя и Мрака вместе. Она найдёт дракона для тебя, хотя ты, возможно, хотел бы обратного.

Граф встал и кивнул своей тётушке, всё ещё считая, что она что-то недоговаривает – но решил, что у неё есть на то свои причины. Не говоря ни слова, он развернулся и вышел из неуютного каменного жилища во тьму раннего вечера. Забавно, но засов за ним быстро вернулся на место.

Во тьме заброшенной лавки в Торговом округе, Мрак притаился, приняв стесняющую личину бедняка и оглядывая улицу из разбитого окна. Видения снова пришли, когда он здесь проснулся.

Он видел старую бабку в маленькой каменной халупе; она составляла свои маленькие человеческие колдунства из своих маленьких человеческих слов. Он почувствовал, как разум графа потянулся к нему, используя силу загадочного амулета. Боль от этих поисков была ошеломляющей, однако Мраку нравилось её ощущать. Кровь горела, а сама душа корчилась в агонии, пока он становился сильнее, могущественнее. Смертоноснее.

Запах страха снаружи и стук бьющихся сердец дал дракону понять, что граф нашёл его. И послал своих людей подготовить ловушку. Четверо убийц пытались укрыться в тенях окружающих зданий. Очевидно, Келмар так и не раскрыл им истинную природу Мрака. Тонкие, пепельно-серые губы растянулись в улыбке, открывая невозможное число острых зубов.

«Замечательно, – подумал он, – сейчас я им покажу засаду».

 После чего встал и пошёл к двери хромой походкой, которую он отточил, будучи в теле нищего. Медленно добравшись до центра улицы, вирм остановился в свете Селуны, ожидая атаки охотников. Не почуяв присутствия графа, он тихо обругал Келмара за трусость.

Быстрые щелчки арбалетов повеселили Мрака; он ощутил толчки от болтов, ударивших в грудь и плечи. Яд на снарядах пах сильно и едко, но был бесполезен против него. Дракон стряхнул дротики – они лишь слегка оцарапали его прочную кожу.

Дразня ассасинов, он использовал свою способность подражать звукам и запел песенку, которую пела маленькая девчушка, на которую он охотился пять ночей назад. Детский голос плыл над тёмными улицами; бодрая и жизнерадостная мелодия охлаждала летний ночной воздух. Наёмники непроизвольно содрогнулись и крепче взялись за рукояти мечей, готовясь развязать верёвочки, выданные им графом.

Как только они коснулись магических оберегов, песня Мрака прервалась, а его игривое настроение улетучилось перед лицом этих чар. На его место пришла ярость; дракон выпрямился и сосредоточился – он не уступит высокомерию насекомых, ищущих смерти.

Они тихо набросились с четырёх сторон, окружая вирма. Быстрее, чем мог уследить глаз, Мрак ринулся навстречу ассасину слева, более не сохраняя человеческий облик. Границы тела размылись, когда оковы колдовства ослабли – хвост хлыстом вырвался из-под разорванной одежды, которая превратилась в крылья.

Дракон сменил опору, опустившись на все четыре конечности и повернув длинную шею к трём оставшимся ассасинам – четвертый оказался разрезан напополам несущим смерть хвостом. Мрак видел сияние магии на клинках, однако внезапный ужас замедлил их движения, когда дракон явил себя полностью.

Теперь он стал воплощением ночного кошмара; каждая чешуйка его двенадцатиметрового тела, казалось, служила только двум целям – резать и кромсать, а усыпанную клыками пасть окаймляла корона колючек и острых костяных наростов. Короткие крылья не годились для дальних полётов, но отлично справлялись с быстрыми ударами и прыжками. Приближаясь к нападающим, вирм подобрался, словно большая охотящаяся кошка, а его глаза засветились от ярости при виде их храбрости.

Человек слева, чья вера в магический клинок придала ему стойкости, бросился на врага. Но хвостовые клинки Мрака выбили меч из правой руки ассасина и аккуратно отсекли пальцы до самых костяшек. Несчастный едва только начал осознавать случившееся, как второй хлёсткий удар выпустил ему кишки.

Пока Мрак ненадолго отвлёкся, охотник справа неслышно проскользнул вплотную к ящеру, взмахнув зачарованным оружием и нанеся глубокий порез на правом плече, около сочленения с крылом. Мрак взревел от боли, вызванной магией, и рефлекторно полоснул обидчика; погрузившись глубоко в незащищённую доспехами грудь ассасина, его когти отправили того в полёт, превратив в кровавое пятно на ближайшей стене.

Все чувства оставили Мрака, когда боль в плече стала тупой и пульсирующей. Он вновь взревел, высвобождая драконовый ужас, до сих пор сдерживаемый внутри. Ощущение безысходности накатывало на последнего ассасина волнами, в такт биению мощного драконьего сердца, сокрушая волю человека.

Убийца повернулся бежать, бросив меч. В этот момент Мрак бросился, болезненно взмахнув крыльями, и приземлился на спину беглеца. Его тяжесть легко выдавила жизнь из обречённого бедолаги, но охваченный жаждой крови дракон все равно растерзал тело на кусочки, ломая кости и разрывая нежную плоть своими крепкими когтями.

 Затем остановился, услышав приближающийся шум за спиной – звук шагов человека, уверенно идущего в сторону жуткой сцены. «Наконец-то, – подумал Мрак, – сам граф пожаловал лично принять мою работу».

Завернув с северной улицы, одинокий стражник остановился, когда лунный свет выявил брызги крови и обезображенные трупы. Его желудок перевернулся при виде подобной жестокости. Взглянув налево, мужчина застыл, увидев, как приближается Мрак.

Дракон мысленно обругал себя за шум, которым сопровождалась кровавая вакханалия. Он привлёк внимание стражи. Скоро за этим одиночкой прибудут и многие другие.

Прыгнув вперёд прежде, чем человек успел закричать или убежать за подмогой, вирм сомкнул челюсти на груди жертвы, прокусив тонкую кольчугу и пустив кровь.

Одно из его лёгких оказалось прокушено драконом; стражник хрипел и булькал, пока чудовище проворно тащило его в укромный тёмный проход ниже по улице.

Укус шипастого дракона, как и всех его сородичей, высасывал жизнь, вытягивал саму душу в цепкой хватке смерти.

Стражник барахтался всё слабее, пока его жизненная сила залечивала ранения дракона, частично затягивая рану на плече. Но несмотря на целительный эффект, боль полыхала в его груди, заставляя ещё сильнее сжимать бездыханное тело, заставляя упасть на покрытую тенями землю. Эта боль была почти такой же, как раньше, но всё же немного другой, исходящей изнутри; непонятные изображения заполнили мысленный взор вирма.

Амулет, жемчужина его коллекции, которую он так давно оставил около Миф Драннора, плыл перед его глазами. Он забыл, что когда-то владел им, этим могущественным артефактом, оберегаемым столетиями. Вернулись древние воспоминания – в особенности о волшебнике, который пытался украсть его душу, используя амулет для усиления собственной некромантии.

Дракон вспомнил, что победил мага, но после этого память становилась изломанной и нечёткой. Враг за врагом приходили к нему, все с этим амулетом, вызывающим страдания и кошмары. Наконец, когда муки от воспоминаний достигли предела, он вдруг увидел лицо только что убитого им молодого городского стража, всё залитое кровью и обрамлённое сияющим кулоном.

Искажённое мукой лицо приблизилось, и новые образы хлынули в его голову с силой древней магии. Воспоминания о детстве на ферме за стенами Зазесспура, запахи собираемого с полей урожая, желания научиться владеть мечом, помогать людям, стать кем-то большим, нежели простым фермером. Энергия жизни юноши, тёкшая по венам дракона, превращалась в огонь в его разуме.

Мрак потерял сознание, когда шквал боли стал невыносимым, а его мечущийся мозг слишком ослаб, чтобы противостоять таким чарам.

Кожа его натянулась, чешуйки исчезли, а клыки уменьшились в размерах.

Вечерняя тишина снова вернулась на свой пост, накрыв собой, словно одеялом, всех, кто совсем недавно нарушил её.

Вскоре с разных направлений прибыло три патруля городской стражи. Их командир, капитан Бегг, следил за осмотром места преступления и выносом тел. Один из офицеров подошёл к нему с рапортом.

– Сэр, наши люди вернулись из поместья графа Келмара, в котором, согласно показаниям слуг, он отсутствовал последние десять дней. В «Шепчущей Деве» тоже ни следа его. Стоит ли продолжать поиски?

Капитан Бегг медленно покачал головой.

– Забудь, какие-то охотники нашли вчера его тело, спрятанное рядом с тем местом, где был убит его брат.

– Сэр, но только вчера я видел графа в… – обескураженно начал было офицер.

– Я понимаю. И в то же время – нет, – капитан снова покачал головой. Непростая неделя. Он поднял взгляд и заметил одного из подчинённых, стоявшего с пустым взглядом рядом с местом происшествия. – Таэдрас? Ты где был? Что с тобой случилось?

Таэдрас повернул голову, взглянув на кровоточащий порез на правом плече. Солдат ощутил странное тепло на груди и какое-то ожерелье под туникой.

Краткая боль вспыхнула между глаз, когда он попытался что-нибудь вспомнить, чтобы ответить командиру. Боль усиливалась, и мужчина плотно закрыл глаза. А когда она начала затихать, то единственный образ предстал перед его мысленным взором. Картина его собственной гибели.

И при виде её Таэдрас содрогнулся.