Он двигался в течение всего темного времени суток, все время на запад, найдя хороший ровный темп, который мог поддерживать часами. Идя рысью, он размышлял о кинжале в своей руке и о том, в какое положение он попал, и почему-то винил кинжал в своем бедственном положении больше, чем громадного зверя, которого убил.

То, что клинок был бесценен, было само собой разумеющимся. Это был дар бога – бога! И хотя никто никогда не поверит в эту историю, его сила была неоспорима. Он убил громадного зверя, которого его магия даже не опалила, и изменил его форму уже трижды? Если бы он только мог научиться управлять им, какой бы силой он обладал! Взлететь на крыльях ночного ястреба в анклав Карсуса, прокрасться по улицам города в облике кошки, превратиться в комара, чтобы пролезть в щель любого запертого окна – вот это идея! Комар с интеллектом и магическими способностями архимага! Ни один секрет не будет в безопасности. Все другие архимаги, плетущие интриги и заговоры против Делии, пытающиеся уничтожить его анклав и его народ, их секреты будут раскрыты, планы сорваны! Но все зависело от этого проклятого кинжала…

Серрег пытался заставить оружие изменить его форму. Он испробовал все известные ему заклинания и столько религиозных молитв, сколько смог вспомнить или придумать. Он выражал желание как пожелание, приказ и сделку; вербально, мысленно и, насколько это возможно, кинестетически. Он пытался набрать лезвием собственную кровь, чтобы активировать способность, а также плевал на него, обливался потом, целовал и, в конце концов, проклинал его. Ничего не сработало.

К рассвету, после ночного бега и бесконечных часов, потраченных на безрезультатную борьбу своей воли с магическим клинком, Серрег был готов сдаться. Он пережил тех монстров, которых невольно раскопал, так зачем же возиться дальше с этим трижды проклятым неподатливым предметом? Его уставший мозг не мог придумать ни одной причины. Он просто бросил бы клинок, метнул бы его посильнее, убрал бы его подальше от себя и покончил бы с этим. Кинжал, казалось, извивался в его руке. Он крепко сжал кулак, зажал руку, сделал глубокий вдох... И остановился.

Он не мог выбросить его. Он все еще был орком.

Его плечи поникли, и он тяжело сел на землю, опустив голову в знак поражения.

Пока он не придумал, как снова превратиться в человека, он должен был хранить клинок. Пока он был орком, любой человек, которого он встретит, убьет его на месте. Эти две расы враждовали уже три тысячелетия, и они не остановятся только ради него. У него не осталось магии, чтобы телепортироваться в свою лабораторию, а даже если бы он это и сделал, другие маги поджарили бы его заживо. Он был бы ошеломлен. И уж точно он не собирался опускаться так низко, чтобы пытаться жить с племенем орков. Он должен был оставить кинжал у себя, пока не выяснит, как заставить его работать на себя, а не только на него.

Но с этим придется подождать. Он устал, ранен, а солнце светило слишком ярко. Подумав так, он лег на спину, закинул левую руку на глаза и заснул, правой рукой прижимая кинжал к груди.

Он понятия не имел, как долго спал, и почему он почувствовал внезапную потребность резко cдвинуться. Он сделал это только для того, чтобы увидеть, как наконечник копья прочно вонзился в грязь в нескольких дюймах от его глаза.

Он услышал чей-то крик: «Ты придурок! Ты его разбудил!» и чваканье, когда копье вырвали из земли в слишком яркое небо.

Охотник, ополченец, бродячий крестьянин – Серрег не знал. Он даже не имел четкого представления, где находится в Нетериле.

Но он знал, что его жизнь в смертельной опасности. Секреторные железы орка выбросили в организм невероятное количество адреналина, придав его чувствам такую ясность, что в ушах зазвенело от боли. Боевое безумие было новым ощущением для обычно интеллектуального архимага, к которому он не был готов ни умственно, ни эмоционально. Забыв о своем магическом обучении, он вскочил на ноги, издав могучий боевой клич. Он увидел неподалеку силуэт, темный, на фоне болезненно-голубого неба, с копьем в руке. Серрег бросился в атаку. Инстинкт орка, а может быть, укоренившаяся тренировка воина, дарованная кинжалом, побудили Серрега броситься под копье. Он нырнул, кувыркнулся вперед, и его ноги снова оказались под ним. Серрег снова сделал выпад вверх, всей тяжестью своего тела и силой ног вонзив кинжал глубоко в живот несчастного человека. Серрег услышал, как тот застонал от боли...

И тут архимаг оказался в совершенно ином мире.

Огромная бесформенная масса медленно двигалась к нему, поэтому Серрег грациозно скользнул в сторону, пропуская ее. Его разум свободно расширился, он видел все вокруг, как будто все его существо стало единственным зрачком, предназначенным для того, чтобы воспринимать весь мир.

«Это интересно», – подумал Серрег, без особых усилий зависая в пространстве на огромном расстоянии над поверхностью мира.

Баритон грома прокатился по воздуху, но Серрег увидел, что небо было безоблачно-голубым, поэтому подлетел поближе к источникам, чтобы исследовать их.

Он был крошечным.

Четверо возвышающихся охотников стояли с копьями, двигаясь медленно, словно по воде. Один из них падал, сложившись пополам, и Серрег видел, как из его живота стекали капли крови, грациозно опускаясь на землю. По какой-то прихоти Серрег пронесся под умирающим охотником, скользя своим узким телом между падающими багровыми шарами.

Серрег взлетел и завис высоко над охотниками, анализируя ситуацию. Он обнаружил, что может осматривать свое тело, не поворачивая головы, и это было хорошо, поскольку, похоже, он вообще не мог поворачивать голову. Тонкая изумрудная грудная клетка вытянулась позади него, а под ней болтались шесть ног. Его четыре крыла издавали ровный звук «швх-швх», когда он рассеянно махал ими. Перспектива была не из легких: он действительно был насекомым, а не изучал его, насаженного на серебряную булавку. И похоже, что он был стрекозой.

А кинжал? Где он был?

Он осмотрел свои ноги, но ничего не увидел. Но затем, прямо перед глазами, он увидел блеск стали. Одна из его мандибул, конечно же. Оружие все еще было при нем.

Он снова осмотрел охотников. Один ухаживал за своим упавшим товарищем. Остальные нервно озирались по сторонам, пытаясь понять, куда исчез орк. Серрег ухмыльнулся бы, если его хитиновые челюсти могли бы сделать это. Вместо этого он повернул обратно на запад, внимательно высматривая хищных ласточек или древесных лягушек.

Будучи стрекозой, Серрег не чувствовал, что он летит особенно быстро, но он списал это на кажущееся замедление времени и реальное расширение мира. Он знал, что летит с большей скоростью, чем мог бы развить, будучи человеком. Но что беспокоило его, когда он продолжал свой путь, так это то, как он будет питаться.

Он начал ощущать грызущий голод. Сколько минут или часов прошло с тех пор, как он стал стрекозой? Серрег не мог знать. Насекомое ощущало голод иначе, чем человек, – более простое чувство, но все равно голод. И он понятия не имел, чем питаются стрекозы.

Насекомые были для него вредителями, которых нужно было прихлопнуть, или образцами для осмотра в галерее, или банкой с ингредиентами в лаборатории аптекаря. Кроме этого, он никогда не интересовался ими. Так чем же питались насекомые? Он задумался об этом, а затем решил, что ему придется проверить потенциальную пищу. Он знал, что разные насекомые едят пыльцу цветов, другие – сами растения, а некоторые даже едят других насекомых. Он также знал, что некоторые ели мертвых животных или другие, более отвратительные вещества, но пока он намеренно пренебрег этим моментом.

Он опустился на стебель дикой травы, качающейся на ветру. Он не выглядел аппетитным, но все равно попытался его откусить.

Ничего.

Он полетел дальше, пока не нашел полевой цветок, ярко светящийся в его стрекозиных глазах, но опять же, он не выглядел привлекательным, он понятия не имел, как именно его кусать, а когда ему что-то удавалось, это было неправильно.

Поэтому он перешел к атакам на насекомых. Он набросился на кузнечика, но тот был слишком велик, чтобы с ним справиться. Комар был слишком мал, чтобы его поймать, а муха слишком быстра. Наконец ему удалось поймать маленькое порхающее насекомое – он даже не знал, как оно называется, – и раздавить его в челюстях. Еда заполнила рот...

На долю секунды. Он обнаружил, что сидит на корточках, обозревая пейзаж с большой высоты. Он растянул губы в самодовольной ухмылке, размазывая мелкое насекомое по одному острому клыку. Он повернул голову, чтобы взглянуть на мир с новой точки зрения, но его глаза ничего не увидели. Его внимание было обращено внутрь, он чувствовал первозданную силу, текущую по его венам. Он расправил свои огромные кожистые крылья и сделал экспериментальный взмах. Он глубоко вдохнул в свои пещеристые легкие и выдохнул струю едкой кислоты.

О, да. Он был драконом.

И он был голоден.

Он принюхался к воздуху, уловив мускусный запах диких быков. Его орлиные глаза видели их за полмили. Они не заметили его внезапной трансформации. Неудивительно, не каждый день стрекоза превращается в дракона. Он сложил крылья и по-кошачьи подкрался к ним по траве. Стадо вздрогнуло от шума его приближения. Серрег зарычал и взмахнул крыльями, двигаясь подобно раскату грома, низкому, тяжелому и мощному. Он облетел стадо один раз, а затем своим смертоносным дыханием сразил самого крупного зверя, расплавив его голову, когда тот убегал.

Он приземлился с тяжелым стуком, взмахнул крыльями, и стадо бросилось прочь, вопя в животной панике. Когда Серрег подошел к своей добыче и поднял одну лапу, чтобы разорвать мясо, его взгляд привлек блеск стали. На правой передней лапе блеснул на солнце передний коготь, украшенный изящными глифами.