Герой

Я смотрю на звезды, которые теперь кажутся мне такими же чуждыми, как в те времена, когда я впервые покинул Подземье.

Если мыслить разумно и опираться лишь на логику - итоги моего путешествия в Мензоберранзан должны казаться просто триумфальными.

Демогоргон убит. Угроза Мензоберранзану, как, быть может, и остальному миру, устранена. Мы с товарищами живы. Далия спасена из сетей Верховной Матери Бэнр. Тиаго мертв, и мне больше не нужно бояться, что этот эльф соберет альянс, направленный против меня и моих друзей. Даже если дроу воскресят его, этот вопрос улажен. Я в этом уверен. Ни Тиаго, ни какой иной темный эльф не покинет Подземье, чтобы поохотиться за головой Дзирта До’Урдена.

Итак, по всем меркам, мой поход в Мензоберранзан увенчался великим успехом. Двумя неожиданными и радостными событиями.

И сейчас, глядя на эти звезды, я должен быть вне себя от радости.

Но теперь я знаю. Снова знаю, что все не так.

Быть может откровение, снизошедшее ко мне - это единственная истина.

И я нахожу подобное отвратительным.

Единственная правда в том, что нет никакой правды? Эта жизнь, все жизни - все это просто игра, уловка, бессмысленность, лежащая за пределами реальности, которую мы сами придумали и поставили перед своим взором?

Эррту обманул Вульфгара, запертого в темницах Бездны. Вся жизнь моего друга была придумана, сфабрикована, и потому его восприятие реальности, сконцентрированное на глубочайших желаниях, было лишь развлечением великого демона.

Как далеко зашла ложь? На сколько все, что мы видим, все, что мы знаем, все, во что мы верим, является шуткой демонов или богов?

Или же те существа тоже созданы моим собственным разумом? Могу ли я быть богом? Единственным богом. И все, что творится вокруг меня - не более, чем мое собственное творение. Мои глаза придают миру форму, нос - запахи, мои уши заставляют его звучать, а настроение создает историю?

Да, этого я и боюсь. Я не желаю быть богом собственной вселенной! Что может быть более тяжким проклятием?

Но да, да, действительно! Хуже было бы узнать, что маэстро - это не я. Я - лишь жертва того, кто дергает за веревочки, дразня меня своими зловещими замыслами.

Нет, не хуже! Нет. Ведь если я - божество, если я создаю реальность с помощью собственного воображения, тогда я все же не один?

Я не могу разобраться в этом. Я смотрю на звезды, те звезды, что освещали мой путь многие десятилетия, и какими чужими они кажутся мне теперь.

Потому что я боюсь, что все это ложь.

И победы кажутся бессмысленными. Все, во что я так нежно верил по сей день, ускользает от меня.

Эта странная жрица, Ивоннель, назвала меня Чемпионом Ллос, но в глубине души я понимаю, как она ошибается. Я действительно боролся за Мензоберранзан, но бился за правое дело. За победу над ужасом, внушаемым демонами. Не за Ллос, но за тех эльфов, которые могут еще увидеть истину и прожить достойную жизнь.

Так ли это?

В этом путешествии, я прошел по коридорам Дома До’Урден - того, каким он был, а не каким стал. Я видел, как умер Закнафейн, во что я вынужден был поверить и в чем я также не уверен.

Единственная истина в том, что никакой правды нет… нет реальности, есть лишь наше воображение.

И если реальность это лишь наше воображение, то что имеет значение? Если все это сон, то все окружающее - это просто аспекты моей личности.

Одинокой.

Не преследующей никакой цели, кроме развлечения.

Не имеющей морали, только капризы.

Творящей значение лишь ради забавы.

Одинокой.

Я поднимаю мои клинки, Мерцающий и Ледяную Смерть. Теперь я вижу их веслами в этой игре. Почему я уверен в том, что могу следить за тем, когда использовать оружие, если все окружающее - лишь забава какого-то демона, бога или моего собственного воображения?

И теперь, этой чистой звездной ночью, я возвращаюсь в Лускан.

Без цели.

Без морали.

Без смысла.

В одиночестве.

Мне не отмыть своих рук.

Ранка была такой маленькой, почти бескровной. Но мой клинок застыл там, у шеи Кэтти-бри, и, нет сомнений, я собирался нанести удар, жестоко перерезая её горло Видринас. Чтобы отомстить!

О, как я хотел сделать это!

Потому что знал, она - злобный демон, что явился мучить меня, приняв обличье моей потерянной возлюбленной. Я знаю это, и я сомневаюсь в этом.

Когда же она намерена открыть обман? Взглянет ли на меня сверху вниз уродливое лицо, когда мы будем заниматься любовью? Возвысится ли надо мной жуткая демоническая сущность, быть может принявшая мое семя, чтобы зачать отвратительную полукровку?

Или нет? Или все не так?

Быть может, я приставил клинок к горлу настоящей Кэтти-бри - Кэтти-бри! - и остановился в шаге от убийства.

И тогда, кажется, поплыви я снова вдоль Побережья Мечей - стоит мне лишь опустить руку в воду, и все море на моем пути окрасится в красный цвет! Пролилось так мало крови, и все же для меня это - вся кровь мира. Она омывает меня, помечая кожу красным клеймом стыда.

Убийца!

Потому что в мыслях я убил её. Потому что сердцем я усомнился в ней. Моя рука подвела меня. Моя смелость покинула меня.

Потому что демон должен был умереть!

Эта самозванка должна была умереть. Её смерть стала бы последним актом неповиновения Ллос. Одно движение, одно простое убийство, призванное показать Паучьей Королеве, что она не одержала трусливой победы. По своей прихоти она стерла бы меня с лица земли - ведь пожелай она того, я не смог бы защититься - но нет, в конце концов ей не удалось бы сломать меня.

Я - не игрушка в её руках!

Если только той женщиной, что почувствовала клинок моего скимитара на своей шее, действительно не была Кэтти-бри. Как я могу удостовериться?

Это и есть загадка, это - глубочайшее проклятие, именно потому я уже потерян.

Каждое утро я выхожу из Дремления и говорю себе, что сегодня буду радоваться восходу солнца и познавать надежду. Пусть все это уловка, все это один большой обман Паучьей Королевы, чтобы причинить мне нескончаемые мучения.

И каждое утро я говорю, что так тому и быть. Так тому и быть.

Каждое утро я спрашиваю себя: “А какой у меня выбор?”

Куда мне деваться? По какой дороге я мог бы направить свои шаги? Если все это иллюзия, то в какой точке моего пути иллюзии, даже самообман, стали восприниматься, как реальность? Если мне нравится этот мир, то не должен ли я найти в нем счастье, несмотря на его обманчивость и иллюзорность? Стоит ли, разумно ли отказываться от удовольствия провести годы с друзьями и близкими, не ради того, чтобы стать счастливым, а лишь из-за страха за то, что случится или не случится?

Стал ли рассвет менее красивым? Стала ли не такой очаровательной улыбка Кэтти-бри? Стал ли не таким заразительным смех Бренора? Неужели Гвенвивар теперь мурлыкает не так утешительно?

Я твержу это каждый день. Каждый день я заставляю себя стремиться к счастью и радости. Каждый день я повторяю эту мантру против безумия, заворачиваюсь в эту броню против окончательного отчаяния.

Каждый день.

И каждый день я терплю поражение.

Я не могу найти смысла во сне. Я не могу найти цели в мире, созданном собственным воображением. Я не могу свободно улыбаться, неотрывно преследуемый мыслью, что враги ждут моей самой счастливой улыбки лишь для того, чтобы потом стереть её с моего лица.

Что еще хуже, теперь мои руки окрашены кровью Кэтти-бри или злобного демонического создания. И если верно первое - то я ударил женщину, которую люблю, а потому должен валяться, покрытый стыдом и кровью. Если же истинно последнее - у меня не хватило смелости завершить начатое, и потому я также потерпел поражение. Они забрали у меня оружие, и я рад. Сделают ли они то же самое с моей жизнью, чтобы положить конец этой игре?

Они делают вид, что им не все равно. Они изображают магию и псионику, якобы пытаясь излечить мою болезнь, но я вижу злобные взгляды и чую запах туманов Бездны. Я слышу тихий хохот за их обманчивыми вздохами притворного беспокойства.

Позвольте же мне гнить. С кровью Кэтти-бри на руках, или стыдясь собственной трусости.

В любом случае, я заслужил подобной судьбы.

Каждый день - и сейчас это проявляется чаще - наступают моменты, когда мои страхи заставляют меня чувствовать себя дураком. Как и уверенность, что все окружающее - сплошной кошмар. Моменты ясности, когда абсурдность всего произошедшего - возвращение Кэтти-бри и всех моих друзей, длинная жизнь Артемиса Энтрери - бледнеет рядом с глупостью моих страхов. Рядом с мыслью, что Ллос, без всяких причин, решила уничтожить меня.

И тогда я вспоминаю, какое оскорбление нанес Паучьей Королеве. Теперь она не остановится ни перед чем, чтобы вернуть мне этот долг.

Я вспоминаю пытки, которым подверг Эррту Вульфгара, пытаясь сломать его.

Однако это путешествие кажется мне величественнее и масштабнее всех пережитых прежде, ибо теперь я прошел пол-Фаэруна, держа путь в место, о котором слышал только в рассказах.

В Монастыре Желтой Розы есть на что посмотреть. Местные братья и сестры практикуют свое мастерство ревностнее всех, кого я знал прежде. Их соблюдение устава и ритуалов может сравниться с фанатизмом «Кишкодёров» или самоотверженностью мастеров оружия Мензоберранзана. Прекрасно созерцать людей, что в великой гармонии постигают вершины своего искусства. Они опираются на успехи друг друга с такой честной радостью… не страшась продвижения других членов ордена. Например, Афафренфер вполне может поставить под угрозу чье-то место в иерархии.

Мастер Сэвэн рада тому, что Афафренфер движется вверх по иерархической лестнице монастыря. Она сказала мне с радостью в глазах и легкостью в голосе, что никогда прежде не видела такого стремительного совершенствования тела и духа, какое показывает теперь Афафренфер. Тем не менее, вскоре он будет оспаривать принадлежащий ей титул. И проиграй она бой - её место в иерархии монастыря станет на ступень ниже.