Глава 9

— О. Мой. Бог, — стонет Индиго, поедая двойной чизбургер. — Я скучала по тебе, мой милый, милый бургер, хотя ты плохо со мной обращаешься и сразу откладываешься в бедрах.

Я хихикаю на заднем сиденье машины бабушки Стефи, а потом запихиваю в рот жареную картошку.

— Еда там была не такая уж плохая, — говорю я.

Она прищуривается, глядя на меня, и по ее подбородку стекает капля соуса.

— Подруга, ты что, с ума сошла? Она была ужасна. Все было либо подгорелым, либо покрыто каким-то странным соусом. — Она кладет бургер на колени и макает жареную картошку в коробку с соусом ранчо. — Господи, как же я соскучилась по жареной картошке. Я серьезно сейчас испытаю фудоргазм.

— Никаких фудоргазмов в машине, — говорит бабуля, сворачивая с главной дороги.

Я откладываю картошку, которую собиралась съесть, так как внезапно теряю аппетит при приближении к моему дому. Мы вернулись в Саннивейл, и это будет первый раз, когда я буду дома за три месяца. И первый раз, когда я увижу свою семью с тех пор, как узнала тайну о своей матери.

Это безумие, что я почти не думала об этом все путешествие. Теперь, вернувшись в Штаты, я думаю об этом двадцать четыре на семь.

Пришло время получить ответы.

— Ты уверена, что не хочешь остаться со мной еще немного? — в миллионный раз спрашивает меня бабушка Стефи.

— Хотела бы, — честно признаюсь я. — Но мой выпускной год начинается через пару дней, и мне нужно подготовиться.

— И как же это? — Индиго смотрит на меня, жуя огромный кусок бургера. — Мы уже полностью позаботились о твоем гардеробе. Ты действительно будешь выглядеть очень сексуально.

Я улыбаюсь. Она называла мой стиль очень сексуальным с тех пор, как я начала носить сапоги и кожаные куртки с платьями и гольфами.

— Я не говорю о том, что мне нужна одежда. Я говорю о том, чтобы купить принадлежности к учебе и прочее. Ну, знаешь, карандаши, тетради и учебники. Мне также нужно снова начать вести свой блог. Я ничего не делала с ним все лето, и я хочу, чтобы он снова заработал, — заправляю за ухо несколько прядей своих длинных каштановых волос с рыжеватыми бликами. — Вообще-то я собираюсь написать в блоге о нашей поездке.

— Хорошо. Это была потрясающая поездка, полная откровенных приключений. — Она улыбается мне, и я улыбаюсь в ответ. — Хотя и не все из них стоит выносить на обозрение. — Она указывает на меня пальцем, предупреждая, чтобы я держала рот на замке о некоторых более интересных вещах, которые мы делали во время нашей маленькой поездки, например, о нашем приключении с купанием нагишом в бассейне.

— О чем это вы, девочки, болтаете? — спрашивает бабушка Стефи, сворачивая направо в мой район.

— Ни о чем, — одновременно отвечаем мы с Индиго.

Бабушка Стефи качает головой.

— Прекрасно. Храните и дальше свои секреты. Просто знайте, что у меня тоже есть свой.

— О, мы знаем, — говорит Индиго и хихикает. — О, Гарри.

Глаза бабушки Стефи округляются.

— О чем, черт возьми, ты говоришь?

— Ты не догадываешься? — с сомнением спрашивает Индиго.

Бабушка Стефи закатывает глаза.

— Откуда мне знать, какого черта ты хихикаешь? Вам двоим все кажется смешным.

— Только то, что смешно, — говорит Индиго сквозь сдавленный смех. — Я знаю, что это может быть уже в прошлом, но обычное правило для соседей по комнате — оставлять галстук на двери, когда вы заняты. Таким образом, кто-то случайно не наткнется на то, что не захочет видеть.

Они начинают подшучивать друг над другом, а я откидываюсь на спинку сиденья и смотрю на дома, мимо которых мы проезжаем.

Я никогда не была поклонником места, где я живу, но после путешествия и посещения стольких исторических мест, готических зданий и даже подземного туннеля, заполненного костями, я немного ненавижу дома, построенные так, чтобы показать окружающим высший класс. Но ненависть, которую я испытываю к домам, рассеивается в тот момент, когда мы подъезжаем к нашему двухэтажному дому, и заменяется самым глубоким, поражающим нервы гневом, который я когда-либо испытывала.

Все будет хорошо. Все изменится. Теперь ты сильнее, и ты узнаешь о своей матери. Может быть, ты даже сможешь жить с ней.

После того, как бабушка паркует машину, я выхожу, открываю багажник и начинаю складывать свои сумки на землю.

— Давай я тебе помогу. — Бабушка Стефи прогоняет меня с дороги, вынимает последние мои сумки и ставит их на подъездную дорожку. — Хочешь, я помогу тебе отнести их?

Я отрицательно качаю головой.

— Я могу сама сделать это.

— Ты уверена? — спрашивает она, украдкой бросая нерешительный взгляд в сторону моего дома, вероятно, боясь оставить меня одну.

— Уверена, — говорю я. — Может, ты перестанешь так волноваться? Все будет хорошо.

— Ты моя внучка. Это моя обязанность — беспокоиться о тебе. — Она притягивает меня к себе, чтобы обнять. — Если тебе что-нибудь понадобится, позвони мне, слышишь?

— Ты ведь все еще собираешься мне помочь? — спрашиваю я. — Ты же обещала.

— Я сказала тебе, что займусь этим, и я займусь, но я действительно думаю, что лучше всего поговорить с твоим отцом. — Она похлопывает меня по спине. — Подожди несколько дней, пусть все уляжется, потом позвони мне, и мы что-нибудь придумаем.

Я киваю, обнимая ее в последний раз, прежде чем отойти.

— Спасибо. Не только за поездку, но и за все.

— Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, Иза. — Она обходит машину и, открыв дверцу со стороны водителя, кричит: — И помни, я всего в тридцати минутах езды.

— Да, мой капитан, — кричу я в ответ.

Смеясь, она садится в машину.

Я уже собираюсь уходить, когда пассажирское окно опускается, и Индиго высовывает голову.

— Знаешь, я буду навещать тебя по крайней мере раз в неделю, чтобы убедиться, что ты не вернешься к своей мешковатой одежде, заросшим бровям и пушистым звериным ногам, — предупреждает она. — И если ты не реализуешь свой потенциал в полной мере, то окажешься по уши в дерьме. Я говорю о многочасовом чтении журналов о красоте.

Мое лицо кривится от отвращения, и я отдаю ей честь.

— Да, босс.

— И никогда не забывай об этом. — Она наклоняется, чтобы обнять меня. — Я также могу позаботиться о твоей сестре, если тебе это нужно. Серьезно. Я эксперт в том, как сбивать стервозных девушек с пьедесталов.

Я улыбаюсь про себя, думая о том, как звучат ее слова, напоминая последнее, что Кай сказал мне.

Кай.

Я морщу нос. Он так и не ответил мне после того, как я отправила ту фотографию. Не знаю, почему, но меня это действительно начало беспокоить. Не в смысле «о-мой-Бог-это-конец-света», а скорее «почему-он-достал-меня-с-фотографией-если-он-просто-собирался-меня-игнорировать».

Мой взгляд скользит к соседнему дому, а затем к моему собственному огромному дому. Странно возвращаться так близко к Кайлеру, Ханне и Каю, когда я больше не похожа на болотную лягушку. Но изменение моей внешности не касалось ни одного из них. Я просто чувствовала непреодолимую потребность превратиться в более уверенного в себе человека и не обращать внимание на негативные комментарии, которые мать давала на протяжении многих лет.

После того как бабушка Стефи и Индиго выезжают на улицу, я поднимаюсь по подъездной дорожке, таща за собой две из четырех моих сумок.

Я могу это сделать. Я Супер Уверенная в себе девушка, которая не боится агрессии, которая купается нагишом в бассейне отеля поздней ночью, танцует в переполненных клубах и целуется с парнем на колесе обозрения.

Однако к тому времени, как я добираюсь до черного хода, Супер Уверенная в себе девушка превращается в Уродливую девчонку. Я отпускаю сумки и смотрю на дверь.

— Ты можешь это сделать, Иза. Просто войди и скажи им идти... — Я прикусываю губу, когда страх пульсирует во мне.

— Сказать им, чтобы они шли куда? — веселый голос Кая доносится из-за моего плеча.

Я вздыхаю. Отлично. Как раз то, что мне сейчас нужно. Дотошный парень по соседству, который не ответил мне на сообщение.

— Я собиралась сказать, чтобы они шли к черту, — отвечаю я, поворачиваясь к нему лицом.

Он выглядит, как обычно — шорты и отсутствие рубашки. Его светлые волосы в беспорядке, веселая улыбка играет на губах. Но улыбка исчезает, когда он сжимает губы. Его взгляд скользит по моим ботинкам, черному в цветочек платью и кожаной куртке, задерживаясь на моих голых ногах. Когда его взгляд останавливается на моем лице, я снова чувствую себя той позеркой, которая вышла на улицы Парижа в красном платье. Это чувство исчезло за последние несколько месяцев, но мне было легче быть уверенной в себе, когда я была в клубе, полном незнакомцев, которые не знали о том, что я позволила своей одежде поглотить меня и исчезла в тени своей сестры.

— Ты выглядишь... — несколько озадаченный, несколько заинтригованный взгляд сквозит на его лице, и я серьезно немного волнуюсь из-за того, что вот-вот выйдет из его рта. — Странно.

— О, ради Бога! — Я возвращаюсь к своим сумкам. Серьезно. Серьезно? Все это переодевание, бритье и выщипывание, и я снова становлюсь странной.

— Эй, я не имел в виду ничего плохого, — говорит он, но я слышу, как он хихикает. — Серьезно, Иза. Извини.

Я слышу глухой удар, а затем звук шагов, направляющихся в мою сторону. Я поворачиваюсь назад, а затем спотыкаюсь, когда понимаю, что Кай находится в моем личном пространстве.

— В моей голове это звучало намного лучше, — говорит он мне, когда я поднимаюсь на ноги. — Но, когда я говорю это вслух... Да, я думаю, что «странно» — это не комплимент.

— Все в порядке. — Я отмахиваюсь от него. — Но на будущее, может быть, тебе стоит несколько раз повторить в голове свои комплименты, прежде чем произносить их вслух?

— Должным образом отмечено. — Он снова улыбается, возвращаясь к своему дурацкому шутливому «я». — Знаешь, та фотография, которую ты мне прислала, не отдала тебе должного. Я имею в виду, я мог бы сказать, что ты выглядишь по-другому, но не настолько.