18

ДЖОДИ

Я была совершенно измотана, когда мы, наконец, упали обратно в постель, переплетя конечности, в какое бы время это ни было посреди ночи.

Тоби разбудил меня, ворочаясь в постели, но прежде чем я успела что-либо предпринять, он откинул одеяло и выбрался наружу. Несмотря на то, что я была пьяна и под кайфом, спать рядом с кем-то было необычно, и, несмотря на то, что я была измучена, я все еще ощущала его присутствие.

Мое сердце болело в темноте, когда я наблюдала, как он сражается с теми битвами, которые держит внутри себя. Я хотела пойти к нему, помочь ему, но что-то подсказывало мне, что это неправильно, что ему нужна тишина, одиночество.

Но в конце концов моя потребность утешить его стала слишком сильной. И я рада, что сделала это. Он мгновенно принял мое прикосновение, мою поддержку, и, несмотря на то, что я понятия не имела, что его мучает, я чувствовала, что снимаю с него часть тяжести, просто находясь рядом.

Впервые он по-настоящему позволил мне взять инициативу в свои руки, когда я опустилась на него. Это было медленно, лениво, но не менее интенсивно, чем все, что мы испытывали вместе раньше. Во всяком случае, это было нечто большее. Гораздо больше. Я чувствовала себя такой связанной с ним в те несколько мгновений, когда меня не окружало ничего, кроме темноты и нашей общей боли.

Я была разбита вдребезги после того дня, который у меня был. Мое сердце было разбито на миллион кусочков, горе переполняло меня, но каким-то образом ему удалось собрать все мои разбитые, зазубренные части и начать собирать их обратно вместе.

— Ты почти слишком хороша, чтобы быть правдой, — прошептал он мне на ухо после того, как медленное, но потрясающее освобождение пронзило меня.

Возможно, он был тем, кто произнес эти слова, но я прочувствовала их до глубины души.

Он был всем, в чем я нуждалась. Свет в моей тьме. Мой побег из бесконечной пропасти отчаяния.

В ту секунду, когда я просыпаюсь, я понимаю, что его там нет. Комната кажется пустой. Но это не мешает мне перевернуться на другой бок и надеяться, что я смогу найти его лежащим рядом со мной.

Вздох срывается с моих губ, когда я понимаю, что была права. Мало того, что его здесь нет, так еще и постель холодная, как будто его давно не было.

Садясь, я прижимаю одеяло к груди, когда мои глаза находят огромные окна.

Тучи тяжело нависают над небом, воздух затуманен дождем, который барабанит по стеклу. Но даже несмотря на это, вид отсюда прекрасный. Я уверена, что могла бы просыпаться с этим каждый день и никогда больше не думать о городе.

Грохот где-то внизу, наконец, заставляет меня пошевелиться, и после быстрого похода в ванную и стащив толстовку Тоби с шезлонга, на котором я нашла его прошлой ночью, я направляюсь вниз, чтобы найти его.

Мой взгляд задерживается на всех произведениях искусства, развешанных по стенам, пока я иду из спальни к лестнице. Если хижина уже не кричала о безумном богатстве, то они, безусловно, кричали бы. Я имею в виду, я понятия не имею, кому принадлежат подписи, но они явно достойны того, чтобы выделить место на стене.

Раздается еще один грохот, когда я падаю с первой ступеньки, а затем мне в нос ударяет запах жареного бекона, и в животе неприлично громко урчит.

Я резко останавливаюсь, поворачиваясь к кухне. Мои глаза чуть не вылезают из орбит, а подбородок опускается при виде этого зрелища.

Тоби стоит перед плитой, одетый только в пару низко сидящих спортивных штанов, его подтянутая и загорелая кожа выставлена на всеобщее обозрение, чтобы я могла съесть его, пока он не только готовит, но и танцует под музыку, тихо играющую из каких-то скрытых динамиков.

Мне требуется несколько секунд, чтобы уловить мелодию, потому что я настолько потерялась в игре его мускулов и в том, как двигаются его бедра, но, когда меня осеняет второе осознание, я не могу удержаться от веселого смеха.

Он замирает на мгновение, посуда в его руке падает на сковородку, прежде чем повернуться ко мне.

— О, привет, — говорит он, и самая очаровательная улыбка растягивается на его губах от того, что его застукали.

Смех вырывается из моей груди, когда я сокращаю расстояние между нами.

— Little Mix? Серьезно? — поддразнивающе спрашиваю я.

— Это уже было включено, — пожимает он плечами.

— Конечно, так и было, — говорю я, проводя руками по его груди и обхватывая его за плечи. — Все в порядке, плохой мальчик. Я сохраню твой секрет.

В глубине его груди раздается одобрительный гул. — Я знал, что могу доверять тебе, Демон, — говорит он, наклоняясь, чтобы коснуться своими губами моих, его руки обхватывают меня за талию. — Ты пахнешь как рай, — шепчет он. — Интересно, так ли ты хороша на вкус?

Его губы завладевают моими, его язык проникает в мой рот, и я обмякаю в его объятиях, утопая во всем, что он может мне предложить.

То есть до тех пор, пока мой желудок не даст понять, насколько он голоден, и он со смехом отстраняется.

— Я думаю, мне нужно покормить мою девушку, — говорит он, на прощание целуя меня в кончик носа.

— Твоя девушка? — Спрашиваю я, когда он возвращается к сковороде, и улыбка растягивается на моих губах, когда он не слишком осторожно перестраивается.

— Ну, я привел тебя сюда не для того, чтобы выбросить, как только мы вернемся в город, — бросает он через плечо. — Садись, — требует он, когда обнаруживает, что я все еще неловко стою посреди кухни.

— Я-я могу сварить кофе, — предлагаю я.

— Садись, Демон. Делай, как тебе говорят.

Я отдаю ему честь, к его большому удовольствию. — Конечно, босс. — Клянусь Богом, он напрягается при моем последнем слове, но скрывает это так быстро, что я начинаю сомневаться, не показалось ли мне это.

Запрыгнув на один из барных стульев, я наблюдаю за тем, как он работает.

— Значит, ты умеешь обращаться с кухней, а?

— Ты думала, что я был одним из тех богатых детей, за которых все делали?

Я смотрю на него, и на моем лбу появляется морщинка. — Я… ух… Честно говоря, я на самом деле ни о чем таком не думала. Твои деньги, статус или что-то еще на самом деле не занимало такого уж высокого места в моем списке забот.

— Значит, моя машина тебя действительно не впечатлила, — невозмутимо говорит он.

— Это действительно, действительно нет. Но это место… ты близок к тому, чтобы произвести на меня впечатление.

Он смеется, доставая из шкафа несколько тарелок.

— Приятно знать, какого уровня мне нужно достичь, чтобы сделать это. Может быть, в следующий раз на Мальдивы, — беззаботно бормочет он.

— Итак, кто научил тебя готовить? — Спрашиваю я, возвращаясь к началу этого разговора. Я не собираюсь говорить о деньгах или о том, что он может или не может себе позволить. Для меня это бессмысленно. Я бы предпочла познакомиться с ним по-настоящему. — Ваша экономка? — Я слегка шучу, когда он отвечает не сразу.

Мои глаза следят за тем, как он двигается, разбивая пару яиц в причудливые пакетики для пашот, и я не могу не заметить, как напрягаются его плечи.

— На самом деле я научился сам.

— О? — Спрашиваю я, нуждаясь в подробностях.

— Наша… э… экономка и повар перестали кормить меня, когда я был подростком.

— Прости, что? — Выпалила я.

— Ничего страшного. Чушь собачья из моего прошлого. Тебе не нужны подробности.

— Черта с два мне это не нужно, — выплевываю я немного резче, чем намеревалась, заставляя его сбиваться с шага, когда он направляется к кофеварке. — Я твоя девушка, помнишь? — Я говорю немного мягче.

— Я знаю, но… мое прошлое, мое детство… по большей части это некрасиво. — Я хватаю его за руку после того, как он приносит мой кофе, не давая ему отступить.

— Может быть, это и правда, Тоби. Но это часть тебя. И я не боюсь темных уголков. — Я знаю, что они там. Я вижу тени в его глазах, которые, я почти уверена, он думает, что скрывает.

— Так и должно быть, Джоди. Если бы ты видела правду, тебя бы сейчас здесь не было.

— Чушь собачья, — шиплю я, притягивая его ближе, поворачивая табурет так, чтобы обхватить его ноги своими. Потянувшись, я беру его воспаленное лицо в свои ладони. — Больше нигде в мире я бы не хотела быть сейчас так, как здесь, с тобой.

Он пристально смотрит на меня, его глаза ищут в моих что-то, в чем я не уверена, что он найдет. Тот факт, что он нашел во мне что-то стоящее прямо сейчас, является чудом, когда я чувствую, что могу разбиться вдребезги в любой момент.

— Детка, — шепчет он, прижимаясь своей головой к моей. Он резко втягивает воздух, как будто собирается сказать что-то потрясающее, но кухня наполняется звоном таймера, и он со вздохом отступает.

— Лучше не портить мне репутацию шеф-повара еще до того, как мы начнем.

Его глаза не отрываются от меня, когда он возвращается к плите, наша связь сохраняется, поскольку он позволяет мне увидеть еще несколько темных уголков его души. Возможно, я не знаю подробностей или даже причины, по которой они там находятся. Но я узнаю эту боль. Это сочетается с моей и заставляет меня задуматься, было бы легче бороться, если бы мы выступили против всего этого вместе.

Я молчу, погрузившись в собственные мысли, просто наблюдая, как он готовит наш завтрак и приносит его сюда.

— Это выглядит потрясающе, — выдыхаю я, глядя на хрустящий бекон, сливочный авокадо и то, что выглядит как идеально приготовленные яйца-пашот. Очевидно, он проделал фантастическую работу, самостоятельно научившись готовить.

— Итак, — начинаю я, нуждаясь побольше узнать о его жизни, — ты упоминал, что твой отец — гигантский член. Но ты почти ничего не рассказывал о своей маме.

Мои глаза останавливаются на его губах, когда он отправляет в рот вилку с едой, и появляющаяся на ее лице легкая улыбка говорит мне все, что мне нужно знать о женщине, которая произвела его на свет.

— Она… невероятная, — говорит он через несколько секунд.

— Расскажи мне о ней, — прошу я, нуждаясь услышать о женщине, которая заставляет его лицо смягчаться таким, какое оно есть.