15

ТОБИ

Я наблюдаю, как Джоди исчезает в своем доме, прежде чем откинуть голову назад и страдальчески вздохнуть.

Прошлая ночь и сегодняшнее утро были тяжелыми.

Так много для того, чтобы пойти на чертову вечеринку. Возможно, это было то, во что мы изначально попали, но это довольно быстро превратилось в чертову кровавую баню. Слишком быстро. Мы даже не дотянули до конца. Когда ситуация стала по-настоящему жестокой, мы сами набросились на Стеллу, Эмми и Келли, как дикая стая волков, и вытащили их оттуда к чертовой матери.

Этого было недостаточно, чтобы спасти кого-либо из нас от довольно жестоких побоев.

Девочки были единственными, кто покинул это место, не истекая кровью и не стоная от боли. Ну, на самом деле, это не совсем так — и Стелла, и Эмми щеголяли изрядно разбитыми костяшками пальцев с тех пор, как почувствовали необходимость окунуться в самую гущу событий и применить свои навыки на практике. Я до сих пор не уверен, были ли Себ и Тео в полном ужасе или полностью возбуждены, когда они оба настояли на своем, когда Ловелл превратился в гребаную зону боевых действий, полную коррумпированных, извращенных и жаждущих власти гангстеров.

Мои ребра горят от полученных ударов, а лицо чертовски болит, но всего этого было недостаточно, чтобы помешать мне сбежать из дома Стеллы и Себа в ту же секунду, как она позвонила. Мы все собрались там, где-то после рассвета, чтобы зализать свои раны и подвести итоги после того дерьмового шоу, в которое нас отправил босс. Как только взошло солнце, Тео и Нико отправились навестить этого человека лично. Судя по выражению их лиц, я бы сказал, что они, скорее всего, попытались бы устроить ему разнос — не то чтобы я уверен, что это действительно было бы эффективно в каком-либо смысле. Они могут быть наследниками семейного трона, но их слова сейчас не имеют большого веса в том, что касается босса и его заместителя.

Я вздрагиваю, когда засовываю руку в карман, мои разбитые костяшки пальцев цепляются за ткань, когда я хватаю телефон.

Найдя номер мамы Нико, я нажал кнопку вызова и приступил к осуществлению своего плана, который, к счастью, оказался таким простым, как я и надеялся. На самом деле нет ничего лучше, чем сделать свою жизнь по-настоящему испорченной, чтобы люди из кожи вон лезли, чтобы делать для вас приятные вещи.

К тому времени, когда Джоди выходит из дома с дорожной сумкой через плечо, все уже готово.

К счастью, дождь превратился в морось, поэтому со стоном я заставляю свое тело подняться с сиденья и обхожу машину, чтобы забрать у нее сумку.

Наша аудитория, состоящая из одной женщины, наблюдает за каждым движением из окна. Она была там почти с того момента, как Джоди проскользнула в дом. Я все еще терзаюсь из-за ее любопытства. Она просто пытается вычислить парня, который привлек внимание ее дочери, или она уже точно знает, какой я человек на самом деле?

— Я думаю, твоя мама, возможно, захочет встретиться со мной, — комментирую я, бросив ее сумку в багажник и проглотив боль, которая пронзает мои ребра. Я почти уверен, что ни один ублюдок их не сломал, но, черт возьми, они болят.

— Я думаю, она жаждет каких-то волнений в своей жизни, — печально говорит Джоди. — Но она даже не выходит из дома.

— Я могу доставить ей удовольствие, — говорю я в спешке, заключая ее в объятия и прижимаясь губами к ее губам.

— О боже мой, — потрясенно вскрикивает она, но в ту секунду, когда я провожу языком по ее нижней губе, все ее тело расслабляется для меня, и она позволяет мне опуститься ниже.

Смех вырывается из ее груди, а я сам кричу от боли, но я не унимаюсь, особенно когда бросаю взгляд в окно и замечаю, что Джоан не сводит с нас глаз. Но все равно я ничего не могу прочесть по ее лицу.

— Боже мой, ты сумасшедший, — выдыхает Джоди, когда я поднимаю ее обратно, но мне становится немного легче, когда я вижу ее улыбку после того, какой я нашел ее не так давно.

— Если они собираются смотреть, с таким же успехом можно устроить им шоу.

Вспышка раскаленного желания вспыхивает в ее глазах, и я могу только предположить, что ее мысли унесли ее прямиком в Аид и все ли люди за пределами комнаты в ту ночь наблюдали за нами.

— Ты плохой, — выдыхает она, не отрывая взгляда от моих губ.

— Ты даже не представляешь, детка. Готова убраться отсюда?

— Да, черт возьми.

— Лучше помаши своей маме, — смеюсь я.

Она поворачивается в моих объятиях и поднимает руку.

Ее мама машет в ответ, улыбка играет на ее губах, когда она смотрит на нас.

— Она выглядит счастливой.

— Может быть, тогда мне следует еще немного развратить ее дочь у нее на глазах, — предлагаю я.

— Нет нет. Думаю, этого было более чем достаточно. Пошли.

Со смехом я отпускаю ее и позволяю пройти к пассажирской стороне машины.

Некоторое время я стою точно на месте, не сводя глаз с Джоанны, прежде чем развернуться на пятках, перестроиться, прячась за машиной, и проскользнуть внутрь, готовясь провести выходные.

— Готова? — Спрашиваю я, вдохнув ее сладкий аромат. Она переоделась, пока была внутри, и теперь на ней уже не рабочая униформа, а пара леггинсов и толстовка большого размера. На ее лице теперь нет макияжа, который пятнал ее щеки, а влажные волосы безвольно свисают на плечи.

— Все будет хорошо, что бы это ни было.

Она кивает, подгибает ноги и обхватывает их руками, когда я съезжаю с обочины, GPS уже настроен, чтобы доставить нас к месту назначения.

— Меня уволили.

— Черт возьми, почему? — Проходит пауза, но я не даю ей возможности ответить. — Запись с камеры наблюдения? — Спрашиваю я.

Грустный смех срывается с ее губ. — На самом деле я думаю, что предпочла бы, чтобы это было именно так, — признается она. — Это глупо, меня даже не волнует эта работа. Я думаю, это была последняя капля, понимаешь?

Я киваю, понимая, что она чувствует. Уже несколько недель я был в одном шаге от того, чтобы разбиться на миллион осколков. Я просто жду последней вещи, которая заставит меня сорваться.

— Что случилось? — Спрашиваю я.

Она делает глубокий вдох, и ее губы приоткрываются, она готова объясниться, но в последнюю минуту ее плечи опускаются, и она качает головой.

— Я не хочу об этом говорить, — бормочет она, переводя взгляд на проходящие мимо здания за окном. — Я просто хочу, чтобы все это исчезло. Боль, потери, горе.

— Я знаю, детка, — говорю я, протягивая руку и переплетая свои пальцы с ее. — Нам предстоит небольшая поездка. Почему бы тебе не поспать? — Я предлагаю, потому что она не единственная, кто не хочет разговаривать.

Наблюдать за тем, как она ломается, оказалось тяжелее, чем я думал. Видя ее слезы, ее боль… Это каким-то образом умудряется пробраться под твердую стальную броню, в которую я закутался за последние несколько месяцев, и напоминает мне, что глубоко внутри, под всем этим, есть порядочный человек.

Странно вспоминать о том, кем я был раньше. Большую часть времени мне кажется, что он никогда не существовал на самом деле и является всего лишь плодом моего воображения. Воспоминание из прошлой жизни.

Она очень долго не смыкает глаз, пока я выезжаю из города, ритм негромкой музыки играет через динамики, заполняющий всю машину.

Никто из нас не произносит ни слова, оба слишком погружены в свои мысли. Это удобно, даже приятно. И это осознание пугает меня еще больше.

Мы, должно быть, едем около сорока пяти минут, прежде чем я оглядываюсь и обнаруживаю, что она наконец сдалась.

Нахмуренный лоб наконец-то разгладился, боль в глазах скрылась.

Я глубоко вздыхаю, сжимая руль крепче, а чувства к этой женщине продолжают бунтовать во мне.

Мои глаза находят костяшки пальцев. Кровь стекает по тыльной стороне моей руки из того места, где снова открылась одна из глубоких трещин, и я думаю о прошлой ночи, а затем о человеке, который стоит за всем этим.

Это все, что нужно, чтобы напомнить мне о причинах того, что я делаю.

Он вызвал это. Он заставляет меня делать все это.

Он должен заплатить.

***

Джоди даже не шелохнулась, когда я подъезжаю к домику, в котором мы собираемся остановиться. Я глушу двигатель, погружая нас в тишину, в то время как темнота окружает нас. Мягкие наружные огни хижины светятся вдалеке вместе с луной, отражающейся в озере за ее пределами. В какой-то момент нашего путешествия дождь прекратился, и облака разошлись, оставив нам ясное, усыпанное звездами небо. На самом деле я не мог бы желать большего, поскольку романтические каникулы продолжаются. Если бы кто-нибудь действительно мог назвать это чем угодно, то это было бы именно так.

Я вытягиваю ноги и вращаю плечами, все мое тело болит от потребности во сне после того, что мы пережили прошлой ночью.

— Джоди, — мягко говорю я, разбудив ее. — Мы на месте.

Она откидывается на спинку сиденья и подается вперед, несколько раз моргая, приходя в себя.

— Тоби, — выдыхает она, в ее голосе нет ничего, кроме благоговения, когда она смотрит на освещенную хижину перед нами. — Ч-что это… где ты… Вау, — наконец решается она.

— Ты сказала, что хочешь оставить все позади.

— Да, — шепчет она. — Где мы?

— У черта на куличках.

Она кивает, словно не может поверить, что проснулась здесь.

— Пойдем, я хочу показать тебе, что внутри.

Открывая дверь, я стискиваю зубы от боли, которая пронзает мое тело, в то время как она делает то же самое позади меня.

— Ты в порядке? — Спрашивает она, двигаясь быстрее меня и отмечая мои медленные движения.

— Слишком долго просидел в машине. Со мной все будет в порядке. — Когда она подходит ко мне, я обнимаю ее за плечи и веду к огромной круглой веранде.

— Пожалуйста, не говори мне, что это твой дом для отдыха или что-то в этом роде.

Я смеюсь. — Нет, это не так. Это родителей Нико.

— Иисус. Это как мечта.

— Это единственная в своем роде канадская бревенчатая хижина, построенная вручную.

— Значит, это определенно мечта. Я даже не могу представить, сколько стоит нечто подобное, — бормочет она, проводя кончиками пальцев по деревянным поручням, пока мы поднимаемся по ступенькам.