— Как тебя зовут, ангел?

Я не двигалась, как он просил, и он явно наслаждался этим, прижимая губы к моей ключице.

— Грир.

— Грир, — эхом отозвался он, прижимаясь ко мне. — Скажи мне, Грир, тебе нравятся мои губы на твоей коже?

— Да, — ответила я, ненадолго затаив дыхание. — И...

— И что?

— Скажи мне сделать что-нибудь. Направь меня. Управляй моим телом.

Колчестер застонал от этих слов и прижал меня ближе. Даже через униформу и собственное платье я чувствовала твердые линии его груди и живота. И тут я в первый раз почувствовала его запах. От мужчины пахло кожей и дымом. Он пах как горящий костер.

«Сожги меня, дико. Погуби меня», — подумала я.

Его взгляд упал на мой рот, а веки закрылись.

— Ты так юна... — прошептал он.

Каким-то образом я знала, что будет дальше; я знала, что он произнесет. Точно так же он просил позволения дотронуться до меня, ему нужно было знать, что допускается делать. Он хотел удостовериться, что я была достаточно взрослой, и то, что мое согласие имеет законную силу.

Мне хотелось соврать. Мне нужно было солгать. Потому что если бы я сказала то, что он хочет услышать, он бы поцеловал меня. Ничто не казалось более важным, срочным и необходимым на тот момент. Мне нужно было, чтобы он поцеловал меня, если бы сделал это, мое тело превратилось бы в пепел, как сожженная бумага. Все бы исчезло, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста...

Но я не была лгуньей.

И к тому же я не должна никого целовать. Девять лет назад я дала себе это обещание. В конце концов, красивые американские офицеры тоже входят в категорию все.

Кроме всего прочего, я была уверена: он бы узнал, что я лгу. Как только эти зеленые глаза взглянут на меня, он узнает о каждой лжи и недосказанности.

— Скажи, что тебе есть восемнадцать, — прошептал он.

— Нет.

— Черт.

Он наклонил мою голову к себе, и, в конце концов, его рот накрыл мой.

Я никогда не целовала ни парня, ни девушку, никогда даже не пробовала, и теперь меня касались крепкие и теплые губы мужчины, настойчивые и требовательные. Если бы я могла мыслить трезво, то меня бы взволновала моя неопытность, что я плохо целуюсь, что вела себя смехотворно и неловко в обществе прекрасного незнакомца. Но я не могла мыслить ясно, единственное, о чем я могла думать, — отдельные слова: огонь, кожа и многое другое. Мне просто не нужно было знать, что делать.

Колчестер знал. Так и должно было быть.

Одна теплая рука обхватила затылок, а другая прижалась к пояснице, и твердые губы раскрыли мои. Я ахнула, когда почувствовала чужой язык у меня во рту.

Он был мягким — нежным, шелковым и теплым. Каждое нервное окончание было пугающе живым, будто этот мужчина стал для меня первой необходимостью.

И все это только благодаря его языку.

Вдохнув, я шире приоткрыла губы. Колчестер прижимал меня ближе, настолько близко, что я потеряла бы равновесие, если бы он отпустил меня. Это казалось столь правильно — прикасаться к нему. Мне хотелось предложить этому мужчине каждый дюйм моей кожи. Мою шею, грудь, бедра... все.

Эта мысль придала мне смелости, я поняла, что хочу ответить. Мужчина застонал, когда я облизнула его губы, а почувствовав, как его тело содрогнулось, я сделала это снова.

На вкус его губы были сладкими и гладкими, как мята и джин, и чем больше я целовала, тем сильнее ощущала соленый привкус моей крови. Мой палец кольнуло из-за ранки, мне захотелось, чтобы Колчестер снова его коснулся, и поэтому я прижала палец к мужским губам.

Его глаза вспыхнули. Он накрыл губами мой палец и начал посасывать. Между ног что-то запульсировало. А потом его горячие губы оказались на моей шее, покрывая поцелуями ключицу, покусывая мочку уха.

— Грир, — выдохнул он. — боже, откуда ты?

Не знаю, но чувствую себя так, будто всегда ждала тебя.

А потом Колчестер лбом уперся в мою шею.

— И почему тебе не восемнадцать? — пробормотал он мне в кожу.

— Сколько тебе? — спросила я.

Он поднял голову, в его глазах отражалось сожаление и смирение.

— Двадцать шесть.

Хватка на мне ослабла, его руки соскользнули с моего тела. Почувствовав свободу, я громко выдохнула — звук, полный боли и потери. Колчестер выдохнул, будто его ударили в живот.

— Пожалуйста, — просила я. — Пожалуйста.

Он нервно вздохнул.

— Ты не понимаешь, чего просишь.

— Мне все равно. Все... я позволю тебе сделать все.

— Я верю. Вот именно поэтому ты так опасна.

Мы смотрели друг на друга, я поднесла пальцы к моим губам, которые все еще были покрасневшими, теплыми, опухшими и мягкими.

— Это был мой первый поцелуй, — сказала я, больше обращаясь к себе, чем к нему.

Его собственные губы раскрылись от удивления.

— Правда?

— Я не...

Ему и не нужно говорить, что ты девственница, Грир. Достаточно того, что ты никогда не целовалась.

— Да. Ты подарил мне первый поцелуй.

Его темно-зеленые глаза сверкали, как будто горел летний лес, и я подумала, что в тот момент, это пламя коснулось меня. А сама мысль о том, что он может быть первым у меня, еще сильнее разожгла желание. Но в тот же миг открылась дверь, и в библиотеку вошел Мерлин Рис.

Сохрани свои поцелуи.

Скажи, что тебе есть восемнадцать.

О, мой бог, что я наделала?

Мы оба застыли, а затем он отступил назад и откашлялся.

— Мерлин, привет. Ах, это Грир... гм...

— Грир Галлоуэй, — продолжил Мерлин, и Колчестер повернул голову и взглянул на меня.

— Грир Галлоуэй как вице-президент Галлоуэй? — спросил меня он, его мужественное лицо выглядело заинтересованно и уязвимо.

— Бывший вице-президент, — пробормотала я уже не в первый раз, и, конечно же, не в последний.

— Ах, ясно. И, Грир, это Мерлин Рис. Он друг моей семьи, и именно он пригласил меня сегодня. У меня небольшой отпуск между заданиями, а ехать домой не хотелось, поэтому он любезно предложил мне провести время здесь.

— И ты прекрасно с этим справляешься, прячась весь вечер во внутреннем дворике, — мягко сказал Мерлин.

Я хотела поправить, ведь мы были здесь не весь вечер, но как только темные глаза Мерлина скользнули к моим губам, он понял. Он понял, что я поцеловала его друга. Он понял, что мне хотелось бы сделать это снова. Он понял, что каждой своей частью тела я не желала останавливаться.

— Мы должны идти, — коротко сказал Мерлин, обращаясь к Колчестеру, но его взгляд все еще был на мне. — Уже поздно.

Колчестер отошел и, прикусив губу, посмотрел на меня. Для меня он выглядел почти мальчишкой, почти моего возраста, пока я не присмотрелась и не заметила, что он закусил губу не из-за неопределенности, а для того, чтобы держать контроль.

Мерлин вздохнул и вышел из комнаты. В первую секунду мне казалось, что Колчестер последует за ним, уйдет, не проронив ни слова, но дверь за Мерлином закрылась. Колчестер все еще был в комнате со мной.

Через мгновение он оказался рядом со мной, прижал меня к стене и накрыл своим телом.

— Я не хочу уходить, — сказал он, проводя носом по моему подбородку.

— Тогда останься, — я практически молила.

Колчестер поглотил мои мольбы своими губами, целуя меня снова и снова, пока не осталось ничего, кроме его губ и шума крови, которые заставляли сердце бешено стучать в груди.

Он отступил назад с тяжелым вздохом.

— Я должен, — сказал он с искренним сожалением, проведя рукой по коротким волосам. Он выглядел собранным — как до того, как вошел в эту комнату, а поцелуя вовсе не было. Как будто меня здесь не было.

— Стой! — позвала я, когда он подошел к двери. — Просто я поняла... что не знаю твоего имени.

Он сделал паузу, положив руку на дверную ручку, глядя на нее.

— Капитан Максен Эшли Колчестер. — Он склонил голову. — К твоим услугам.

— Максен, — повторила я.

Он поднял голову, его лицо украсила смущенная улыбка.

— Думаю, предпочтительнее, если ты будешь называть меня Эш.

И затем он ушел.