ГЛАВА 33

Данте ударил меня кулаком в челюсть. Моя голова откинулась назад, и вкус меди наполнил рот.

Это должно было причинить боль, но адреналин приглушил удар. Я стряхнул это и ответил на его удар одним из своих. Жестокий хук попал ему высоко в грудь, вызвав болезненный стон.

Мое лицо и торс покрылись потом. Мы занимались этим больше часа. Мои мышцы кричали от агонии, а запах крови, пота и тестостерона забил мои ноздри. Как только мой адреналин упадет, я собирался отключиться по крайней мере на день.

Я бы побеспокоился об этом позже. На данный момент я сосредоточился на победе над Данте и отказе от определенной встречи в Лондоне. Ни нынешнему генеральному директору, ни кандидатам не разрешалось находиться в зале во время обсуждения, поэтому я летел вслепую, пока избирательный комитет не объявил о своем решении.

Я нанес еще один удар по щеке Данте; он попал мне по ребрам.

Снова и снова знакомого ритма наших джебов и хуков было почти достаточно, чтобы отодвинуть голосование на задний план в моем сознании.

Почти.

— Ты мог бы избавить себя от пытки ожидания, если бы использовал то, что я тебе дал, — задыхаясь, произнес он, уклоняясь от апперкота. — Я буквально преподнес тебе эту должность на блюдечке с голубой каемочкой. Или в манильском конверте, если уж говорить чисто технически.

Это был первый раз, когда он признал, что отправил рождественский через Кристиана подарок.

— Я же говорил тебе, мне не нужно опускаться до шантажа. — Мысль об использовании этой информации пришла мне в голову после того, как впервые всплыли мои фотографии с Изабеллой, но я отбросил ее так же быстро, как она появилась.

Прибегнуть к шантажу было то же самое, что признать поражение. Это означало, что я был недостаточно хорош, чтобы победить в одиночку.

— Это не шантаж, а страховка. — Кровь сочилась из пореза на лбу Данте, а на его челюсти темнел зарождающийся синяк.

Вивиан собиралась позже устроить мне взбучку за то, в каком потрепанном состоянии я верну ее мужа, но я сомневался, что выгляжу намного лучше. Сегодняшняя сессия была катарсически жестокой.

— Забавный. Это именно то, что сказал Харпер.

— И он прав. — Данте сделал паузу с гримасой. — Не говори ему, что я это сказал. Эго ублюдка зашкалило бы, блять, до предела.

Я фыркнул.

— Думал, ты будешь против шантажа, учитывая то, что случилось с отцом Вивиан.

Его лицо потемнело при упоминании о его тесте.

— В определенных ситуациях, да, — сказал он. — Но это также оказывается удивительно эффективным в краткосрочной перспективе. Ты просто должен быть достаточно умен, чтобы предотвратить долгосрочные последствия.

Или я мог бы обойти это и с самого начала не иметь никаких долгосрочных последствий.

Прежде чем я смог ответить, мелодия звонка моего телефона прорезала пропитанный потом воздух и высосала легкомыслие из комнаты.

Наши движения замерли. Воздух вышел из моих легких, когда я нацелился на скамейку, где положил свой телефон.

Это мог быть телемаркетолог, мой помощник, звонящий с вопросом, или дюжина других возможностей, но интуиция подсказывала мне, что это не так.

Здесь было одиннадцать утра, а это означало, что в Лондоне рабочий день близился к концу. Идеальное время для объявления генерального директора.

Мое сердце колотилось достаточно сильно, чтобы заглушить мелодию звонка. Металлический привкус разлился по моему языку, наполняя в равной степени предвкушением и дурными предчувствиями.

После всего — интриг, скандалов, неудач — это было все. Момент истины.

— Кай.

Низкий голос Данте вернул мое внимание к нему. Его глаза были прикованы к чему-то за моим плечом, и я проследил за его взглядом к выходу.

Якорь притянул мой живот прямо к черному брезентовому полу боксерского ринга. Низкий гул заполнил мои уши.

Изабелла стояла рядом с дверью, ее грудь вздымалась от учащенного дыхания. Я не знал, как она попала сюда, но я знал, почему она была здесь. Это было написано у нее на лице.

Я проиграл.

Тишина была оглушительной.

Данте пробормотал оправдание насчет встречи с Вивиан за ланчем и быстро вышел, оставив меня и Кая одних в боксерском зале.

Он стоял неподвижно, как камень, посреди ринга. Пот блестел на его обнаженном торсе и намочил волосы, придавая ему вид воина, только что вернувшегося с битвы.

Я застала конец его матча с Данте. Это был мой первый раз, когда я увидела как Кай боксирует, и у меня перехватило дыхание. Точность, мощь, смертоносная грация — это было все равно, что наблюдать за мастером, исполняющим прекрасно поставленный танец.

Если бы я была здесь по любой другой причине, я бы наслаждалась этим опытом, но все, что я чувствовала, это ледяной комок страха внизу живота.

— Кто? — Лицо и голос Кая были начисто лишены эмоций.

Я сглотнула, преодолевая комок в горле.

— Некто по имени Рассел Бертон?

Тогда он отреагировал. Крошечный рывок его плеч, сопровождаемый темным, горящим пониманием в его глазах.

Это имя удивило его.

Я ждала большей реакции — проклятия, напыщенной речи, чего-то, что указывало бы на его признание того, что произошло. Вместо этого он сошел с ринга, вытер лицо полотенцем и отвинтил крышку своей бутылки с водой. Если бы не его тщательно контролируемые движения и напряжение, сковавшее его шею, я бы подумала, что он меня не услышал.

Я подошла к нему с осторожностью туриста, приближающегося к гремучей змее.

Когда я увидела новости о выборе Рассела, у меня скрутило живот, как будто это я проиграла. Я не могла представить, что, должно быть, чувствовал Кай. Это была его семья. Его компания. Его наследие.

Отзывчивая Алессандра дала мне выходной. Она связалась с Домиником и каким- то образом убедила его предоставить мне доступ в Вальгаллу, где, как я знала, Кай боксировал с Данте.

Я не знала, что делать и как могла помочь, но я просто хотела быть здесь ради него.

— Может быть, это ошибка, — рискнула я. Я примчалась сюда, как только смогла, и не успел прочитать статью полностью. — Может быть, они..

— Это не ошибка. — Голос Кая звучал устрашающе спокойно. Он поднял глаза, его кожа туго натянулась на скулах. Неровный подъем и опускание его груди выдавали его замаскированные эмоции.

Мое сердце сжалось.

— Кай.

Он раздавил остальные мои слова между нашими ртами. Поцелуй был таким внезапным, так неожиданно, что я отшатнулась на шаг назад, прежде чем взяла себя в руки.

Мы целовались раньше, много раз. Сладкие, обжигающие, голодные, томные... Природа наших объятий ослабевала в зависимости от нашего настроения, но он никогда не целовал меня так. Руки запутались в моих волосах, зубы царапают мои губы, мышцы вибрируют от бурлящей энергии. Отчаянный и лихорадочный, как будто он тонул, а я была его единственным спасательным кругом.

Куски его каменной маски с грохотом упали на пол вокруг нас. Эмоции хлынули сквозь неровные трещины, притягивая мои руки к его плечам, его зубы к моей шее, а его кулак обхватил подол моей юбки.

Кай дернул его вверх и одновременно прижал меня спиной к боксерскому рингу. Разрыв шелка, шорох одежды, а затем он был внутри меня, трахая с такой интенсивностью, что у меня перехватило дыхание. Мое тело сотрясалось от силы каждого толчка, и я цеплялась за что-нибудь, за что угодно, что могло бы заземлить меня, пока мы вместе справлялись с его гневом.

Симфония ворчания, криков и шлепков плоти о плоть эхом отдавалась в пустой комнате. Одна рука сжала его волосы, в то время как другая вцепилась в канаты ринга надо мной. У нас и раньше был грубый секс, но это был не секс. Это был катарсис.

Жесткий. Незамедлительный. Неумолимый.

Тем не менее, прошло совсем немного времени, прежде чем удовольствие завладело моими чувствами. Еще один толчок, и мой оргазм взорвался, пробежав рябью по моему телу в серии содроганий и толчков.

Кай кончил вскоре после меня, отрывисто выкрикнув, когда его сперма стекала по моему бедру.

Мы обняли друг друга на мгновение, наше дыхание было неровным в тишине. Томное тепло разлилось по моим венам, но оно было смягчено комом в моем горле.

Когда Кай снова поднял голову, его глаза были полны раскаяния. Узел затянулся.

— Иза...

Мне не нужно было спрашивать о причине его вины

— Все в порядке, — заверила я его. — Я принимаю таблетки. — Он был не единственным, кто увлекся. Мысль о презервативах даже не приходила мне в голову до этого момента.

— Мне не следовало этого делать… Я не... — Он провел рукой по лицу. — Черт, — повторил он. Его пристальный взгляд скользнул по мне, задержавшись на моей шее и груди. Я посмотрела вниз и поморщилась, когда увидела засосы на своей коже. — С тобой все в порядке?

— Более чем нормально, если судить по моему оргазму, — съязвила я, надеясь стереть его хмурый взгляд. Это не сработало. Мой рот смягчился от нового беспокойства. Теперь, когда мой кайф после секса спадал, серьезность ситуации вернулась в полную силу. — Я должна задать тебе тот же вопрос.

Это был глупый вопрос, потому что, конечно, он не был в порядке. Он только что потерял контроль над компанией своей семьи. Но у меня не было опыта решения подобных проблем, и я бы предпочла, чтобы он говорил об этом, а не притворялся, что все было в порядке. По опыту я знала, что замалчивание всего приводит только к еще большим проблемам в будущем.

У Кая перехватило горло.

— Рассел Бертон.

Мое сердце раскололось от оцепенелого неверия в его голосе.

— Да, — тихо сказала я.

Я не знала, кто такой Рассел, но прямо сейчас я ненавидела его больше всего на свете. Нет, поправка: я ненавидела комитет по голосованию больше всего на свете. Надеюсь, что они все подавились своими плохими решениями и уродливыми корпоративными ручками.

Кай не плакал, не кричал и не сказал больше ни слова, но когда он уткнулся лицом в мою шею, а мои руки обвились вокруг его спины, и я почувствовала интенсивность его боли, как своей собственной. Это эхом прокатилось по моему телу, сдавливая легкие и щипая глаза. Он всегда был таким хладнокровным и собранным, что вид того, как он распадается на части, пусть даже немного, вызывал острую боль, которая пронзала меня прямо в сердце.