ГЛАВА 24

На самом деле Изабелла сделала буко пандан не такой хорошей, как ее мать.

Я никогда не пробовал знаменитый рецепт матриарха Валенсии, но один кусочек холодного десерта сказал мне все, что мне нужно было знать.

— Не понимаю. — Изабелла с тревогой уставилась на деликатес. — Я могла бы поклясться, что на этот раз я правильно подобрала соотношение ингредиентов! Как моя мама это делает?

Она плюхнулась на кухонный табурет в пуховике из шерсти с оленьим принтом и отчаянии. Изабелла выглядела так очаровательно, что я не смог сдержать улыбку, несмотря на деликатность ситуации.

— Боюсь, что есть определенные сверхспособности, которыми обладают только матери. — Я добавил дополнительную горку зефира в дымящуюся кружку горячего шоколада и пододвинул ее к ней. — Приготовление блюд по традиционным рецептам одна из них

Изабелла угрюмо сделала глоток напитка с сахаром.

— Неужели все настолько плохо?

Да. Я был совершенно уверен, что обычно сладкое блюдо не должно было быть таким ... соленым. Но хотя я руководствовался общим принципом честности, дикие лошади не смогли бы вытянуть из меня эту конкретную правду.

— Это вполне съедобно. — Я размешал молоко в своем чае и молился, чтобы она не попросила меня уточнить или, не дай Бог, откусить еще кусочек. — Тем не менее, сегодня Рождество. Мы должны наслаждаться днем вместо того, чтобы, э-э, готовить. Почему бы мне вместо этого не заказать еду?

Она со вздохом согласилась.

— Наверное, это хорошая идея.

Я скрыл свое облегчение и сделал заказ со своего телефона.

Мы должны были заняться рождественскими рецептами ее мамы вчера вечером, но мы ... отвлеклись после того, как она появилась у моей входной двери в красном платье. Конечно, платье было скромным по стандартам Изабеллы, но это не имело значения. Она могла бы носить мешок из-под картошки, и это зрелище все равно поразило бы меня до глубины души.

Это было весьма тревожно. Я уже подумывал о том, чтобы профинансировать исследование ее непонятного влияния на меня во время моего следующего раунда научных пожертвований.

Мы перекочевали из кухни в столовую, которую моя экономка украсила огромной рождественской елкой после Дня благодарения. Праздничную атмосферу дополняли скульптуры оленей из белого мрамора, изящные золотые венки и ряд белоснежных бархатных чулок.

— Это так прекрасно. — Изабелла провела руками по чулкам. — На твоем месте я бы никогда их не снимала.

Тепло разлилось у меня в животе.

Я просил один и тот же декор каждый год. Менять его ежегодно было пустой тратой времени и эффективности, и я никогда особо не задумывался об этом. Но, увидев их ее глазами, я еще немного больше оценил детали.

— Я мог бы поддерживать их в рабочем состоянии, — сказал я. — Но тогда не было бы осеннего декора, декора на Хэллоуин, декора на Лунный Новый го ...

— Хорошее замечание. — Она опустила руку с очередным вздохом. — Я ненавижу, как ты продолжаешь их готовить.

Наша еда прибыла на удивление быстро, и после некоторых дебатов о том, что Netflix лучше настольных игр, мы перешли к все более соревновательным раундам игры в Скрэббл за блинчиками с корицей, пончиками с шампанским, яйцами по-бенедиктовски и картофельным хашем из сладкого картофеля.

— Вискача? Ты что, шутишь? — Изабелла хлопнула ладонью по доске, когда я выиграл третий раунд подряд. — Как тебе приходят в голову эти слова?

— Ты выиграла с кетцалями в последнем раунде, — указал я.

— Во-первых, я посетила Гватемалу в колледже, и, во-вторых, я все еще проигрываю. — Она прищурила глаза. — Ты что, жульничаешь?

— Мне не нужно жульничать, — сказал я обиженно. — Мошенничество — для интеллектуально ленивых и нечестных.

Изабелла несколько раз была близка к тому, чтобы обыграть меня, но мы финишировали с итоговым счетом пять к нулю. Я почти позволил ей выиграть в конце, но она не приняла бы близко к сердцу жалкое поражение от меня. К тому же, мысль о том, чтобы добровольно отказаться от победы, свернулась у меня в животе, как желчь.

Если не считать вспышки гнева, она восприняла результат спокойно.

— У меня есть кое-что для тебя, — сказала она после того, как мы покончили с едой и убрали доску для игры в скрэббл. — Я знаю, мы ничего не говорили о подарках, но я увидела это и не смогла удержаться.

Она полезла в свою сумку и протянула мне пакет, завернутый в коричневую бумагу. «Каю. Счастливого Рождества!!» в ее фирменном закольцованном почерке. Красные сердечки расставляли точки и соответствовали красному банту.

Острая боль пронзила меня изнутри при виде нарисованных от руки сердечек.

Я методично развернул подарок, стараясь не порвать бумагу или бант. Упаковка упала, открывая книгу, не похожую ни на одну из тех, с которыми я сталкивался раньше.

Я уставился на обложку, слишком сбитый с толку, чтобы сформулировать внятный ответ.

— Неужели это...

— Подписанный экземпляр «Хищник разорвал мой лиф» — последняя эротика с динозаврами от Вильмы Пебблз, — подтвердила Изабелла. — Это популярный товар, поскольку Wilma каждый год продает лишь небольшое количество книг с автографами. У меня буквально было три экрана одновременно, чтобы я могла купить один из них до того, как они будут распроданы. Поздравляю. — Ее ямочки на щеках стали глубже. — Твоя литературная коллекция теперь завершена. Кроме того, у тебя есть что-то новое для перевода, когда доска выводит тебя из себя. Держу пари, это будет более расслабляюще, чем переводить Хемингуэя.

Если сердца пробили внешнюю стену моей защиты, то настоящее и ее объяснение разрушило ее безвозвратно.

За свою жизнь я получил бесчисленное множество подарков. Заказная Audi на мое шестнадцатилетие; часы Vacheron Constantin, выпущенные ограниченным тиражом, когда меня принимали в Оксфорд; пентхаус на вершине пика в Гонконге, когда я окончил Кембридж со степенью магистра. Ни одна из них не тронула меня так сильно, как тонкая эротическая книга в мягкой обложке «велоцираптор».

— Спасибо тебе, — сказал я, пытаясь разобраться со странным стеснением в моей груди. Я искренне надеялся, что у меня не было ранних мук сердечного приступа. Это навсегда испортило бы Рождество для всех вовлеченных сторон.

— Подожди, это еще не все. — Изабелла вытащила из сумки конверт из плотной бумаги.

— Есть ли у раптора брат, который тоже наслаждается хорошим разрывом корсажа? — Я поддразнил.

— Ха-ха. На самом деле, так оно и есть, но я не готова к перегибам в этой книге. Нет. Это, гм, пока моя рукопись. — Изабелла протянула мне конверт с заметно нервным выражением лица. — Я не уверена, считается ли это подарком, поскольку я не могу гарантировать, что это хорошо, но ты хотел это прочитать, так что вот оно. Просто пообещай, что не будешь читать это до тех пор, пока я не уйду.

Забудьте, что я сказал о книге. Изабелла, доверившая мне свою незавершенную работу, была…

Блять. Я сглотнул, преодолевая ползучее давление в моем горле.

— Обещаю. — Я засунул конверт под Вильму Пебблз и достал коробку из-под елки. Большинство подарков были выставлены напоказ; только два были исключениями. — На этой ноте у меня также есть для тебя сюрприз. Кажется, мы были на одной волне насчет подарков.

Лицо Изабеллы просияло.

— Я люблю сюрпризы. — Она взяла коробку, осторожно встряхнула ее, и затем последовал дребезжащий звук. — Что это? Косметика? Туфли? Новый ноутбук?

Я рассмеялся.

— Открой это и узнай.

Изабелла не разделяла моих упреков по поводу сохранения оберточной бумаги. Она без колебаний разорвала металлическую фольгу, обнажив простую черную коробочку.

Незнакомый прилив беспокойства пронзил меня, когда она сняла крышку и замерла совершенно неподвижно.

— О Боже мой, — выдохнула она. — Кай...

В коробке, завернутая в папиросную бумагу, лежала старинная пишущая машинка 1960-х годов. Производитель обанкротился десятилетия назад, и менее дюжины его изделий все еще циркулировали в аукционных залах и антикварных магазинах. Я заплатил бешеный выкуп, чтобы отремонтировать его до Рождества, но оно того стоило.

— Ты сказала, что продолжаешь удалять то, что пишешь, поэтому я подумал, что это поможет. — Я постучал по стенке коробки. — На пишущей машинке нет опции удаления.

— Это великолепно. — Изабелла пробежала пальцами по клавишам, ее глаза подозрительно заблестели. — Но я не могу принять это. Это слишком много. Ради бога, я купила тебе эротику с динозаврами. Это ни в коей мере не равноценная сделка.

— Это не сделка. Это подарок.

— Но...

— Невежливо отказываться от подарка хозяина в его собственном доме, — сказал я. — Я могу показать тебе точную справочную страницу в моем руководстве по этикету, если ты мне не веришь.

— У тебя действительно есть ... Знаешь что? Я не хочу этого знать. — Она покачала головой. — Я верю тебе. — Она наклонилась и поцеловала меня, ее лицо смягчилось от эмоций. — Благодарю.

— Всегда пожалуйста. — Я обхватил ее лицо одной рукой и углубил поцелуй, пытаясь игнорировать неуместные мысли, проносящиеся в моем мозгу. Например, насколько естественно было просыпаться рядом с ней или что это было самое умиротворенное, что я чувствовал за последние месяцы. Или как я мог бы проводить с ней каждое Рождество, только мы вдвоем, и быть счастливым.

Это были мысли, которые я не имел права развлекать. Не тогда, когда я не мог обещать ничего большего, чем то, что у нас было на данный момент.

Мой желудок скрутило. Я отогнал в сторону пузырь беспокойства и откинулась назад.

— Пока я не забыл, есть кое-что еще. — Я кивнул на коробку. — Проверь по бокам.

Немного пошуршав, Изабелла извлекла коробочку поменьше и тоньше. Он был примерно размером с Kindle, но в два раза толще из за прилагаемой клавиатуры.

— Это цифровая пишущая машинка, — объяснил я. — С нец гораздо легче путешествовать