ГЛАВА 2

Тесс ощутила его присутствие, еще даже не увидев. В воздухе возникло какое-то напряжение. Запах. Вибрация. А затем раздалось врезавшееся в память неприветливое ворчание:

– Бьянка утверждает, утром я вел себя грубо.

– А что, ей пришлось это объяснять?

Тесс как раз изучала объявление в окне «Разбитого дымохода», когда появился Норт. Вблизи он оказался даже еще внушительнее – полная противоположность устоявшемуся стереотипу о художнике, которому полагается быть худым как борзая, жить на чердаке, носить жидкую бородку-эспаньолку, обладать пожелтевшими от никотина пальцами и глубоко запавшими глазами. Ничего подобного. Норт мог похвастать широкими плечами и каменно-твердой челюстью. Длинный шрам тянулся вдоль шеи, а судя по проколотым мочкам, некогда там были серьги. Скорее всего, в виде черепа и скрещенных костей. Норт был преступником, повзрослевшей версией подростка-панка, что носит вместо пистолета баллончик с краской – молодым бандитом, который годами то и дело попадал в тюрьму за нарушение границ частной собственности и вандализм. Несмотря на потертые джинсы и фланелевую рубашку, это был мужчина, достигший высот в своем деле и привыкший, что все ему поклоняются. Да, Тесс испытывала некую робость перед самим Нортом и его славой. Но нет, она не собиралась это показывать.

– Я склонен к эгоизму, – начал он, констатируя очевидное, – кроме случаев, когда это затрагивает Бьянку. – И к концу фразы заговорил медленнее, от чего каждое слово обрело дополнительный вес.

– Серьезно? – Не ее, конечно, дело, но с той минуты, как Норт влетел во двор Тесс, они только и делали, что пререкались. А может, она просто упивалась свободой вызывать у людей какие-то иные эмоции, кроме опостылевшей жалости. – Притащить беременную женщину из нормального дома в городок, где даже врача нет?

Непомерное эго не позволило Норту снизойти до оправданий, так что он просто отмахнулся от обвинений.

– До родов еще два месяца, а там она получит лучший уход из возможных. Прямо сейчас ей нужен только покой и тишина. – Серые глаза, похожие на неприветливое зимнее небо перед снежной бурей, вперились в Тесс. – Знаю, Бьянка позвала вас к нам, но я отменяю приглашение.

– Это почему же? – уперлась Тесс вместо того, чтобы уступить, как любой нормальный человек.

– Я же сказал, ей нужен покой.

– В наши дни здоровым беременным рекомендуют сохранять активность. Разве не это посоветовал ей врач?

Непривыкший к наблюдениям человек не заметил бы последовавшего едва уловимого колебания, но не Тесс.

– Врач Бьянки желает ей только лучшего, а я прослежу, чтобы она ни в чем не нуждалась.

Коротко кивнув, Норт пошел прочь. Мощное телосложение и уверенный шаг придавали ему вид человека, которому сам Бог велел варить балки или качать нефть, а не создавать одни из самых запоминающихся произведений двадцать первого века.

Бьянка назвала мужа сверхзаботливым, однако он скорее душил ее своей опекой. Что-то между ними было не так.

Мимо промчался грязный пикап, выплевывая выхлопные газы. Тесс приехала в город за пончиками, а не за тем, чтобы лезть в чужую жизнь, поэтому снова обратила свое внимание на объявление в окне.

«Требуется помощник».

Она была акушеркой. Однажды ее гнев, ее отчаяние поблекнут, и она смирится с потерей. Непременно. И как только это случится, станет искать работу по специальности. Найдет место, где вновь обретет счастье от того, что помогает уязвимым роженицам благополучно разрешиться от бремени.

«Требуется помощник».

Ей пока нет нужды трудиться, отчего ж она пялится на объявление так, словно весь ее исполненный хаоса мир сузился до этой кофейни в глухомани?

Потому что Тесс было страшно. Уединение в Рануэй Маунтин, которое, как предполагалось, должно исцелить душу, не приносило облегчения. Все чаще хотелось вообще не вылезать из кровати. Есть пончики и танцевать под дождем. На прошлой неделе Тесс лишь на пятый день вспомнила, что до сих пор не принимала душ.

Всплеск горького отвращения к себе заставил ее перешагнуть порог. Что за беда, ну спросит она о работе или – того лучше – просто купит пончик и уйдет.

Желанная выпечка обнаружилась на прилавке справа, но само заведение ничем не напоминало модную городскую кофейню. В небольшом морозильнике стояло всего восемь ванночек с мороженым. На полках лежали сигареты, сладкие батончики, батарейки и прочая ерунда, которой обычно не увидишь ни в пекарне, ни в магазине мороженого, ни в кофейне. В углу примостилась пара крутящихся проволочных стоек для книг в мягкой обложке, а фоном играла смутно знакомая рок-песня.

Зашипела машина для эспрессо. В зеркальной стене за прилавком Тесс увидела свое отражение. Опухшее лицо, лиловые круги под глазами, спутанная копна волос, что не видела расчески с… кажется, вчерашнего или позавчерашнего дня, и поношенная темно-бордовая толстовка Трева с логотипом университета Висконсина.

Мужчина с жидким седым хвостиком, управлявшийся с кофемашиной, передал готовый напиток пожилому посетителю с тросточкой. Тот, прихрамывая, пошел к столу, а бариста повернулся к Тесс и осмотрел ее небольшими глазками, прячущимися в складках его изрезанного морщинами лица, похожего на кожаную дорожную карту.

– Пончик или пирог?

– С чего вы решили, что я именно за ними?

Бариста сунул большие пальцы за пояс завязанного спереди красного фартука.

– Угадывать желания людей – моя работа. Ты здесь новенькая. Меня зовут Фииш. С двумя «и».

– Я Тесс. Вы, наверное, большой их поклонник.

– Группы? О, да. Я фанат «Грейтфул Дэд», величайших рокеров на земле. А «Рипл» поставил… ну, потому что это единственный хит, который большинство слышало. – Фииш скривился, всем видом демонстрируя свое отношение к столь вопиющему невежеству. – Моя фамилия Фиишер.

– А имя?

– Элвуд. Забыл сказать. – Он кивнул на трехуровневую витрину на прилавке. Рядом стояла небольшая грифельная доска с названием пирога дня. – Голландский яблочный. Один из моих фирменных.

– Я больше по пончикам. – Выбирать было особо не из чего. Либо в глазури, либо в сахарной пудре. Тесс вообще не считала их настоящими пончиками, скорее замаскированными пирогами. Она указала головой на дверь: – Странное название, «Разбитый дымоход».

– Видела б ты это место, когда я его купил. Двадцать тысяч угрохал, чтоб в порядок привести.

– А вот трубу не починили.

– Все равно камин кирпичами заложен. Зато нас без труда найдешь.

Тесс поскребла ногтями шов джинсов.

– Я… увидела объявление в окне. Вы ищите помощника?

– Хочешь работу? Она твоя.

Тесс даже моргнула от неожиданности.

– Вот так просто? А вдруг я беглая преступница?

– Эй, Орланд! – окликнул Фииш старика-завсегдатая. – Как считаешь, Тесс похожа на беглую преступницу?

Орланд поднял голову от газеты.

– Она на итальянку смахивает, так что кто знает. Хотя мясо на костях у нее есть. Приятно будет глянуть, когда снова сюда приду.

– Ну вот. – Фииш улыбнулся, обнажив ряд кривых зубов. – Если ты по душе Орланду, то и меня устроишь.

– Я не итальянка. – Тесс решила не комментировать пассаж про «мясо на костях».

– Покуда ты готова работать за гроши и брать смены, от которых все отказываются, – ну и вдобавок мириться с моими племянницей и невесткой, – мне плевать, кто ты.

– Да я пришла-то сюда за парой пончиков.

– Тогда чего спросила о работе?

– Потому что… – Тесс запустила пальцы в волосы и наткнулась на колтун. – Не знаю. Проехали.

- Эспрессо готовить умеешь?

– Нет.

– А с кассовым аппаратом управляться?

– Нет.

– Прямо сейчас у тебя есть занятия поинтереснее?

– Чем что?

– Чем надеть на себя фартук.

Тесс задумалась.

– Не особо.

– Тогда приступай.

Следующие несколько часов Фииш, в ожидании клиентов, учил ее основам. Тесс послушно следовала указаниям, не особо понимая, как такое допустила, но не имея сил воспротивиться. Вскоре она, похоже, перезнакомилась с половиной городка, включая местного пивовара, нескольких пенсионеров родом с севера, главу женского союза и двух членов школьного правления. Все они живо заинтересовались новенькой, – именно то, чего Тесс так боялась, – но их любопытство носило естественный и безобидный характер, и тех уклончивых ответов, коими она уже потчевала Бьянку, им хватило.

В четыре часа Тесс приняла заказ у своего первого клиента. Два шарика сливочного мороженого с пеканами и экземпляр «Нэшнл Энквайр». В пять, когда «Грейтфул Дэд» исполнили заключительные аккорды «Берты», Фииш стянул фартук через голову и пошел к двери.

– Саванна сменит тебя в семь.

– Стойте! Я не…

– Если возникнут вопросы, прибереги их до завтра. Или попроси помощи у кого-то из посетителей. Чужаки здесь редкость.

И вот так в секунду Тесс осталась в кофейне за главную. Бариста, мороженщица, подавальщица пирогов, шоколадок и сигарет…

Она продала два кусочка пирога (один с мороженым), упаковку пальчиковых батареек, чашку горячего шоколада и несколько ментоловых леденцов. Навела первый в жизни капучино – только затем, чтобы тут же переделать, потому что облажалась с пропорциями. Когда наконец поток клиентов иссяк, вошел он – с практически приросшей к голове кепкой дальнобойщика и ржаво-рыжими усами до самой груди. И неспешно оценил скрытый фартуком бюст новой продавщицы.

– Пачку «Мальборо».

Тесс следовало ожидать подобного, но в эти дни она ничего не ждала от жизни, поэтому принялась тянуть время, перекладывая бананы в чаше на прилавке.

– Вы хоть представляете, что табак делает с вашим организмом?

Мужик почесал грудь.

– И чего?

– Курение повышает риск сердечных заболеваний, рака легких и инсульта. А еще изо рта плохо пахнет.

– Просто дай мне чертовы сигареты.

– Я… я… не могу.

– Почему?

– Я вроде как… отказник по убеждениям.

– Кто?

– Совесть не позволяет мне продавать вредные для здоровья людей вещи.