Глава 25

СКАР

ВСЕГДА БЕРИТЕ С СОБОЙ БИТУ НА ВЕЧЕРИНКИ

Эти ублюдки заперли меня в комнате.

Ну, в частности, один ублюдок, но двое других согласились с этим, даже после того, как у нас был самый потрясающий секс в моей жизни. Возможно, у них и потрясающие члены, но, черт возьми, они все равно мудаки.

Поездка с Калебом до квартиры была мучительно неловкой. Какое бы напряжение, как я думала, мы ни сняли, оно рассеялось.

Когда мы вернулись, Калеб сказал, что сегодня вечером у них встреча по поводу Четырех Семей, и, несмотря на то, что я должна быть с ними, они сказали, что я остаюсь.

«Ну не знаю. Покрась свои гребаные ногти на ногах или что-нибудь такое.»

Это предложил Калеба, когда я спросила, какого хрена мне делать тут одной. Меня бесило, что они не доверяли мне быть там.

С другой стороны, я им тоже не доверяла.

Но, возможно, мне придется показать им, насколько я на самом деле чертовски способная, чтобы в следующий раз меня снова не оставили.

Звон лифта привлек внимание, мое сердцебиение участилось. Сухожилия на пальцах напряглись, когда я усилила хватку на своей помощнице на сегодняшний вечер. Звук моих сердитых шагов эхом отдавался от полированного бетонного пола.

— Мэм. Мэм. С этим нельзя в клуб.

Я проигнорировала вышибалу, проталкиваясь сквозь толпу людей. Чья-то рука легла мне на плечо.

— Мэм, вы не можете принести в клуб металлическую биту.

Я развернулась на каблуках, уставившись на гиганта, охраняющего дверь шикарного клуба, и схватила его за большой палец почти до такой степени, что он сломался. Он издал пронзительный крик, который, честно говоря, разочаровал меня. Я думала, он лучше справится с болью. Мой рот скривился в жестокой ухмылке, когда он вздрогнул под моим пристальным взглядом.

— Теперь я владелица этого гребаного клуба. И буду приходить с чем захочу, — сказала я громко и сердито.

Замешательство, отразившееся на его лице, подтвердило то, о чем я подумала. Калеб держал наш союз в секрете. Но если этот засранец думает, что я буду подчиняться всякий раз, когда он выкрикнет приказ… что ж, его ждет грубое разочарование. Я даже не стала дожидаться, пока мужчина поймет, что я имела в виду. Я просто растворилась в толпе.

— Конечно, тут потрясающе, — проворчала я, войдя в сердце клуба. «Hush Money» скорее похож на модное заведение для посиделок. Стиль 1920-х годов и возвращение к славным дням эпохи ар-деко в Нью-Йорке.

Черный и золотой цвета украшали каждую поверхность. Вдоль зала стояли бархатные кабинки, чтобы посетители могли отдохнуть, сделав перерыв в танцах на массивном танцполе из черного мрамора. Сотни люстр, подвешенных на разной высоте, создавали сексуальную атмосферу, их золотистый оттенок отражался от каждой блестящей поверхности. Я поймала себя на том, что улыбаюсь, когда разглядывала это произведение искусства. Гигантские черно-белые фрески, изображающие фотографии известных нью-йоркских преступников, были нарисованы на разных стенах, похожие на те, что в спальне Калеба.

— Черт, — пробормотала я себе под нос, продвигаясь дальше вглубь клуба. Я изучила чертежи этого места, но мои исследования не отдавали должного его красоте.

Гул разговоров сливался с чувственными звуками The Weeknd — «House Of Balloons/Glass Table Girls». Волна дежавю накатила на меня, когда я шла по тускло освещенному коридору в офис другого клуба. Я попала в переделку из-за ситуации, до жути похожей на эту.

Из-за двери донеслось тихое бормотание. Дверь, у которой был замок только на ручке.

Гребаные дилетанты, клянусь.

Когда я толкнула дверь, в комнате раздался громкий стук, и она ударилась о стену.

— Добрый вечер, джентльмены, — сказала я, входя с битой, небрежно перекинутой через плечо, не обращая внимания на пистолеты, направленные в мою сторону. Калеб пристально посмотрел на меня. Его взгляд был яростным и опасным. Я должна была прийти в ужас, когда он медленно скользнул по моему телу своими затуманенными глазами; вместо этого мое возбуждение возросло в десять раз.

Уголки моих губ приподнялись.

Гнусавый голос донесся с одного из стульев перед столом Калеба.

— Что ж, Калеб, это приятный сюрприз. Красавица, почему бы тебе не сесть ко мне на колени, пока мы закончим обсуждать дела?

От этого требования у меня по коже поползли мурашки, но я не посмотрела на говорившего мужчину, продолжая пялиться на Калеба, краем глаза отслеживая двух других, которые стояли вдоль задней стены, по бокам от него. Все трое выглядели готовыми придушить меня. Чем дольше я там стояла, тем сильнее становились их взгляды. Напряжение можно было резать ножом.

Пухлые пальцы впились в мой бицепс, привлекая мое внимание к мужчине вдвое старше меня, сидящему перед столом Калеба. Его сальные седеющие волосы были зачесаны назад, ни черта не скрывая залысин. Глаза-бусинки цвета грязи уставились на меня; на его уродливой роже было написано презрение. От дешевого одеколона у меня зачесался нос, и даже в стремном костюме я видела, насколько он не в форме.

— Не будь грубой, девка, — рявкнул он, его хватка усилилась. — Когда мужчина говорит, что ты красивая, поблагодари его. Можешь сделать мне минет, чтобы загладить свои плохие манеры, — из-за своего смеха он не услышал низкое рычание, исходившее от Нико.

Через несколько секунд дуло моего пистолета оказалось на одном уровне с его дряблой кожей. Я улыбнулась, когда краска отхлынула от его лица. На его морщинистом лбу выступили капельки пота, когда он понял, что никто меня не отчитает и не швырнет на пол.

— Что, черт возьми, это значит, Калеб? — его тон был паническим и более высоким, чем несколько секунд назад. Удовлетворение заструилось по моим венам. Трое мальчиков вернули себе несколько очков в моем мысленном рейтинге, стоя там молча. Однако было ясно, что они этого не хотели. Плечи всех троих были практически на уровне ушей, а рука Кенджи покоилась на рукояти катаны, в то время как двое других держали пистолеты.

Это испытание.

Они хотели посмотреть, черт бы их побрал, сдадут ли у меня нервы и превращусь в хнычущий комок нервов. Или испорчу их встречу.

— Что? Тебе не нравятся сучки с твердым характером? Жаль, но ничего сейчас не поделаешь. Если я и была груба, то только потому, что ты, блять, это заслужил, — я встала перед ним, подставляя парням спину, и примостила свою задницу на столе. — Да и не сильно я грубила. Ты просто расстроился из-за того, что не смог установить надо мной господство. Но только потому, что у меня нет члена, это не значит, что я встану на колени, чтобы отсосать тебе, — я наклонилась вперед, вонзая дуло пистолета поглубже, чтобы оставить отпечаток. — Я тебе ничего не должна. Ни свое имя. Ни свое внимание. И уж точно, черт возьми, ни свою вежливость, — выпалила я.

Такие мужчины, как он, охотились на женщин, говоря «ну не веди себя как сучка». Женщин обзывают этим словом так долго, что некоторые все еще верили в эту ложь.

Будь сукой. Сожри тех, кто хочет поохотиться на тебя.

Второй незнакомец сидел в кресле, наблюдая за всей перепалкой, не делая ни малейшего движения, чтобы вмешаться. Придурок передо мной заметно дрожал от страха и гнева. Подпитываемый кокаином, я уверена, что он нюхнул, судя по тому, насколько расширились его зрачки, а пудра все еще виднелась на жалком подобии усов.

— Ты…

— Иван. Осторожнее, ты разговариваешь с моей женой, — гневные нотки в голосе Калеба вызвали жар, пробежавший по моему позвоночнику и поселившийся между бедер.

— Женой? — спросил Иван, его замешательство было очевидным, взгляд метался между Калебом и мной.

Я махнула рукой, отмахиваясь от его вопроса.

— Новая сенсация, но это не то, что нам нужно обсуждать, Иван, — я закинула одну ногу на другую, слегка покачивая ступней, пока говорила. — Вот как поработаем. Ты положишь руку на стол, и я задам тебе несколько вопросов. Если мне не понравится твой ответ, я ударю этой металлической битой по твоим пальцам. Понятно? — спросила я.

Смех сорвался с его губ, когда он посмотрел на Калеба в поисках подсказки относительно того, что происходит.

— Скар, встань сюда и заткнись на хрен или выйди из этой гребаной комнаты. У нас встреча с Иваном, а ты мешаешь информации, которую он нам дает, — он выдавил из себя эти слова.

Раздражение горело глубоко внутри, раздувая пламя моего гнева. Я не какая-то гребаная игрушка, которую убирают тогда, когда хочется. У меня своя гребаная жизнь, и подобное дерьмо получалось у меня лучше всего.

В моем теле не осталось ни капли терпения, так что, если бы один из этих придурков физически не вынес меня из комнаты, сегодня ночью эти стены были бы окрашены кровью. Проигнорировав команду Калеба, я встала и обогнула кресло Ивана.

— Иван, ты работаешь с картелем, верно? Возможно, ты знаешь Райан Эрнандес, — он покачал головой, в замешательстве нахмурив брови. — Нет? Тогда, может быть, ты знаешь, что шепчут об этом имени на улицах, — я наклонилась и прошептала это ему на ухо, не сводя глаз с Калеба.

В ту минуту, когда имя достигло ушей Ивана, физическая дрожь пробежала по его телу, вызвав улыбку на моем лице.

— Да. Я так и думала. Значит, знаешь, какие методы использует Райан во время… допроса? Некоторыми она научилась от меня. Например…

В следующую секунду я прижала свой пистолет к его колену и нажала на спусковой крючок. Крики агонии эхом разнеслись по комнате. Хотелось надеяться, что музыка будет достаточно громкой, чтобы заглушить шум, потому что громким был не только Иван. Все трое парней выкрикивали либо ненормативную лексику, либо вопросы типа «что за хуйня?» но я не отводила своего внимания от мужчины, обмякшего в кресле.

— Как себя чувствуешь, Иван? — спросила я. У него не было никакого ответа, кроме криков боли, которые стихли, когда он потерял сознание.