Глава 13

Гас и Кейдж вернулись с Сойером. Я вошла, мои руки были нагружены покупками. Они все встали, явно не зная, чего ожидать.

— Мы ведь собираемся пробыть здесь некоторое время, — сказала я им в качестве объяснения. — Я недостаточно упаковала вещей.

— Ты ходила в торговый центр? — спросил Сойер с явным подозрением в голосе.

Добавив раздражения и самодовольства к своему замешательству, я спросила:

— Да, а что?

— Я бы пошел с тобой, — сказал Сойер, изо всех сил стараясь оставаться невозмутимым. — Или Кейдж. Тебе, наверное, не стоит гулять по городу одной.

Я пожала плечами.

— Я взяла такси.

— Ну же, Шестерка. Ты же знаешь, что так лучше не делать, — простонал Сойер.

Волосы у меня на затылке встали дыбом, и я ощетинилась — он не имел права посягать на мою независимость. Если бы он только знал, где я была. Но мне не нужно было тыкать медведя больше, чем это было необходимо.

— Я собираюсь разложить покупки. Когда я вернусь, мы сможем составить план игры. — Обращаясь к Джульетте, я сказала: — Давай, милая. Тебе нужно принять душ. — Джульетта поспешила ко мне, и мы исчезли в спальне Сойера.

Я закрыла дверь спальни и положила сумки на кровать. Я огляделась и вздохнула, пока Джульетта рылась в моих покупках.

— Наверное, нам стоит снять номер в отеле, — сказала я ей.

Ее глаза расширились, и на лице появилась широкая улыбка.

— Это для меня? — Она вытащила толстовку с гигантским блестящим единорогом спереди.

— Тебе не нравится? — я поддразнила ее. — Я могу забрать ее обратно, если тебе не нравится.

Она ухмыльнулась и прижала толстовку к груди.

— Спасибо тебе, мамочка. Мне нравится!

— Сначала прими душ. — Она кивнула и побежала в ванную. Я помогла ей и вернулась, чтобы разобрать новую одежду. Стук в дверь помешал мне добиться слишком большого прогресса.

Приоткрыв дверь, я столкнулась лицом к лицу с Сойером.

— Мы можем поговорить? — спросил он.

— На минутку.

Он вошел в спальню и закрыл за собой дверь. Его острый взгляд скользнул по загроможденной кровати и нашим девчачьим вещам по всей его очень мужской комнате. Я почувствовала себя неловко, когда он осмотрел наш беспорядок. Я планировала прибраться там, пока Джульетта принимала душ, но он помешал.

— Мы вроде как вторглись в твое пространство, — пробормотала я, пытаясь внутренне отговорить свои щеки от румянца.

Улыбка тронула уголки его рта.

— Я не знал, что мне это понравится так сильно, как сейчас.

— Что ты имеешь в виду?

Он повернулся и прислонился спиной к изножью своей кровати.

— Ваше с Джульеттой вторжение. — Он поднял специальное одеяло Джульетты, которое я взяла из дома. — Мне нравится, что ты в моем пространстве, Каро.

Бабочки вернулись, кружа низко в моем животе, напоминая мне о прошлой ночи и этом мужчине без одежды.

— Что мы делаем, Сойер? — Я поводила указательным пальцем взад-вперед между нами. — Что? — спросила я.

Выражение его лица потемнело.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что, черт возьми, мы делаем? Мы не можем просто продолжать… ты знаешь, ночные сеансы секса каждый раз, когда мы одни.

— Это то, что, по-твоему, мы делаем?

Игнорируя угрожающий блеск в его глазах и то, как его тело превратилось в камень, я продолжила свой спор.

— И Джульетта все еще пытается переварить это. Ты знаешь, что она даже понятия не имела, что у нее есть отец? Она думала, что родилась без него. Этим утром она впервые осознала, что тебя не было в ее жизни. Полагаю, это было благословением, но теперь ты здесь, и она должна научиться общаться с тобой. Я не хочу смущать ее нашим поведением.

Его голос стал низким, хриплым от эмоций, которые я не могла даже начать понимать.

— И почему бы это смутило ее, если бы ее мать и отец вели бы себя как мать и отец?

Я перестала ходить по комнате, пытаясь привести себя в порядок, понимая, что мне нужно встретиться с ним лицом к лицу для этого разговора, но не могла найти в себе смелости сделать это. Мое сердце заныло, как будто кто-то крепко сжал его в кулаке, и непрошеные слезы навернулись мне на глаза.

— Я не хочу играть в дом, Сойер. Я не хочу притворяться. И я не хочу давать Джульетте обещания, которые не смогу сдержать.

— Ты имеешь в виду со мной?

Я кивнула, смахивая единственную слезинку, которая сбежала.

— Потому что ты думаешь, что я не останусь с тобой или что?

— Я...

— Ты та, кто ушла, Шестерка. Не я. Я здесь не тот, кто отдалился.

— Это не то, что я...

— И ты та, кто утверждает, что мы расстались. Я все еще пытаюсь вспомнить, когда именно ты дала мне понять, что между нами все кончено.

— Подожди секунду...

Его взгляд нашел мой, удерживая меня в плену, приковывая к месту.

— Когда вокруг есть люди, ты, кажется, не хочешь иметь со мной ничего общего, Шестерка. — Он вытянул руку и схватил меня за пальцы, потянув меня, чтобы я встала между его ног. — Но… когда я с тобой наедине... — его свободная рука скользнула вверх по моему бедру, обхватывая его и крепко удерживая, — ты посылаешь какие-то довольно дикие смешанные сигналы.

Я знала, что он был прав, даже несмотря на то, что его прикосновения, его близость и все остальное в нем мешало мне мыслить здраво в целом. Это была та часть, которую мне нужно было пройти, чтобы соврать. Мне нужно было дать понять, что я не заинтересована в отношениях с ним или в наверстывании упущенного времени. Я не хотела исправлять пропасть между нами или продолжать жить так, как будто ничего не произошло.

Потому что произошло много дерьма. Начиная с причины, по которой я сбежала. Он предпочел братву мне. Он предпочел своих братьев нашему будущему. И теперь… теперь, когда он вернулся, он был так же полон загадок и секретности, как и всегда. Если он не мог доверять мне, как я могла доверять ему? И если я не могла доверять ему, он не должен быть в моей жизни.

Это и так было достаточно опасно.

Я была лучшим лжецом в этом бизнесе, и все, что мне нужно было сделать, это водить Сойера за нос, пока я не смогу безопасно вывезти Джульетту из этого города и, возможно, из страны. Мне просто нужно было сказать ему достаточно полуправды, чтобы он не задавался вопросом о моих мотивах, моих решениях или о том, почему я, казалось, не могла сказать ему «нет». Я придумала красивую ложь. Я собиралась сказать ему, что не хочу, чтобы кто-нибудь видел нас вместе. Я не хотела, чтобы кто-нибудь понял, что они все еще могут использовать нас друг против друга. Нам пришлось установить дистанцию между нами, чтобы уберечь Джульетту.

Это, конечно, не лучшая моя уловка... но это может сработать. По крайней мере, построить фундамент. Я призвала на помощь всю свою жизнь практики, открыла рот и сказала ему… Правду.

— Я не знаю, как снова тебе доверять. — И как будто этого было недостаточно, эмоции заставили мой голос дрожать, полностью раскрывая, насколько я расстроена и хрупка.

А ведь я была хороша в том, что делала.

— Потому что ты думаешь, что я предпочел русских тебе?

— Потому что я знаю, что ты это сделал.

Он медленно покачал головой из стороны в сторону, самым мягким образом не соглашаясь со мной.

— Ты умная девочка, Каро. Самая умная из всех, кого я знаю. И обычно ты читаешь ситуацию с пугающей точностью, но в этом ты ошибаешься. Я всегда выбирал только тебя. Даже тогда. Даже когда я отказался покинуть братву. Это было не для них. Черт, это было даже не для меня. Это было потому, что я знал, что не смогу защитить тебя. Потому что я был заперт в этой чертовой дыре, и я подумал, что самым безопасным сценарием для тебя было бы, если бы я остался с русскими.

Душ в ванной отключился, и Джульетта крикнула:

— Мамочка, я закончила!

— Сейчас буду, — крикнула я в ответ, надеясь, что она не услышала слезы, застрявшие у меня в горле.

Сойер встал, приблизив наши тела друг к другу. Он схватил меня за бедра и притянул к себе.

— Ты бегаешь уже пять лет. Не только от братвы, ФБР и своего прошлого, но и от меня тоже. Но я нашел тебя. Ты вернулась в этот город, вернулась в братву, вернулась в гребаные окопы. Перестань убегать от меня.

Я даже не знала, что ему сказать и как реагировать. Он был прав, и я ненавидела это. Я ненавидела то, что он свел все мои проблемы и кризисы к самой большой из них — к нему. Я все еще убегала от него. Как перепуганный кролик, я отбросила весь здравый смысл и логику в паническом бегстве как можно дальше от него. Только я продолжала бегать кругами. Я продолжала возвращаться туда, где был он.

— Мамочка! — Джульетта крикнула снова. Я знала, что ей, должно быть, холодно.

Сойер наклонился и поцеловал меня в мочку уха.

— Я никогда больше не причиню тебе боль, — прошептал он. — Но у тебя есть возможность уничтожить меня. Выясни, чего ты хочешь, Шестерка. Выясни, что тебе нужно.

Он повернулся и вышел из спальни, оставив меня хватать ртом воздух. Он оставил меня со всеми моими эмоциями, разбросанными по комнате, разбитыми, перемешанными и удручающе сбитыми с толку. С нечеловеческой силой я взяла себя в руки и последовала за звуком голого четырехлетнего ребенка, поющего для меня из ванной.

— Наконец-то! — обрадовалась она.

Я улыбнулась, но не могла найти в себе сил заговорить с ней все то время, пока помогала ей одеваться и сушила волосы. Она повернулась и обняла меня, и я пропиталась ее тихой силой и сладким духом.

— Знаешь что, мамочка? — ее слова были приглушены моей щекой.

— Что, малышка?

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю. — Я отстранилась, но прижала ее к себе. Я уложила ее в кровать Сойера и сказала ей немного отдохнуть. Она даже не стала спорить.

После того, как я укрыла ее одеялом, я остановилась в дверях, чтобы полюбоваться ею. Она была такой хорошенькой, такой умопомрачительно красивой. Она была просто идеальным воплощением невинности, и мое сердце наполнилось осознанием того, что ее похищение не слишком ее расстроило. Возможно, у нее были бы какие-то проблемы с привязанностью. Она, вероятно, захотела бы спать в моей постели следующие десять лет, но физически она была невредима. Эмоционально она пострадала минимально.