Я брожу несколько минут и натыкаюсь на раздевалку.
Где-то здесь должна быть футболка.
Я открываю дверь, заходя внутрь, и, черт возьми, эта комната огромна. Она больше, чем моя квартира. Ну, большинство мест больше, чем моя квартира. Но все равно, она огромная.
Я позволила двери закрыться за мной.
На вешалках у каждого игрока висят командные футболки. Несколько футболок.
Я могла бы одолжить одну у одного из игроков, потом найти, где они хранят запасные, и заменить ее; никто бы не узнал.
Я захожу в раздевалку, сканируя имена на табличках над каждым шкафчиком, когда прохожу мимо них.
Келли... Максвелл... Томпсон... Кинкейд.
Арес Кинкейд. Звездный квотербек. Тот самый, которого прозвали Ракета, потому что он бросает мяч с эффектом ракеты, наводящейся на цель. Он никогда не промахивается мимо цели.
Может, я и не очень разбираюсь в футболе, но я знаю, кто он такой.
Золотой мальчик. Мистер Совершенство.
Парень, который заплатил за обучение в колледже своих младших брата и сестры. Мой отец однажды обмолвился мне об этом.
— Он ответственный. У него голова на месте.
Все это было сказано с укором в мою сторону.
Я не была ответственной. Я была глупой. Я едва могла позаботиться о себе, не говоря уже о том, чтобы отвечать за кого-то еще.
И до сих пор не могу.
Мой отец считает, что солнце светит из задницы Кинкейда.
Я знаю, что мой отец любит всех своих игроков как родных - возможно, любит их больше, чем свою собственную семью... ну, меня, потому что я - все, что у него осталось, но я уверена, что мой отец думает об Аресе Кинкейде как о сыне, которого у него никогда не было, но которого он всегда хотел.
И кто может его винить? Кинкейд никогда бы не сел в машину пьяным и не въехал бы на ней в стену.
Нет, это все я.
Я протягиваю руку, нащупывая пальцами одну из рубашек Кинкейда.
У меня появилось внезапное желание узнать, каково это - быть такой, как он. Не быть неудачницей. Быть той, кем люди восхищаются. На кого равняются.
Может быть, если я надену одну из его футболок, часть его доброты передастся и мне.
Ладно, это прозвучало очень грязно.
Но попробовать не помешает, верно? Надеть его футболку, чтобы попытаться впитать немного его доброго смысла... и это звучит просто отвратительно.
Мне стоит уйти и не совершать этого. Или нет.
Я снимаю мокрые каблуки, бросаю сумку на пол и начинаю расстегивать пуговицы на мокрой рубашке. Я сдираю ее с себя, позволяя ей упасть на пол с влажным шлепком, и это кажется раем. Воздух прохладный, он сушит мою влажную кожу.
Мне очень, очень хочется снять и лифчик, но я не могу допустить, чтобы девочки вышли поиграть. Моя грудь не огромная, так что покачивание сисек не будет проблемой, но мои соски имеют тенденцию играть в пикабу в самые неподходящие моменты. Не то, чтобы мой лифчик сильно скрывал их в данном состоянии.
Боже, что за день, а еще ведь утро.
Мне очень нужно не облажаться сегодня.
Пожалуйста, пусть сегодня все пройдет хорошо.
Нуждаясь в спокойствии, я кладу руки на бедра и наклоняю тело вперед, медленно позволяя рукам скользить по бокам ног, пока они не упираются в пол, а грудь не прижимается к бедрам.
Задержитесь в этой позе и вдохните. Затем я выдыхаю.
Я занимаюсь йогой с тех пор, как стала трезвой. Мне посоветовал ее мой психотерапевт, и она действительно помогает мне.
Я знаю, может показаться странным выполнять движения йоги здесь, в раздевалке, но мне нужен момент, чтобы расслабиться и сосредоточиться, и сейчас я делаю это именно так. Старая я просто послала бы все к черту.
— Кхм. — Звук глубокого, тембрального голоса, раздавшийся позади меня, заставил меня резко выпрямиться и обернуться.
И, о Боже, нет.
Арес Кинкейд.
Он стоит прямо там, по другую сторону комнаты.
А на мне нет рубашки.
Блядь.