— Значит, тогда десятая, — гнул свое Орсон.

— Которая есть только на бумаге, — заметил Тайлер.

— Да, ты прав, — согласился Орсон. — К тому же, по выкладкам, на ней не те условия, чтобы развивалась жизнь как таковая, не говоря уж о разумной.

— Остаются пришельцы, — подытожил Тайлер.

— Которые заглянули к нам в незапамятные времена, — прибавил Орсон.

— С чего ты взял?

— Пыль. Во Вселенной не так уж много пыли.

— И никто не знает, что она такое, если не считать теории грязного льда…

— Я понимаю, к чему ты клонишь. Но почему обязательно лед? Не графит, не что-либо другое…

— Ты хочешь сказать, тот серый порошок…

— Может быть, может быть. Как по-твоему, Говард?

— Не уверен, — отозвался я. — Мне известно лишь одно: эрозией тут и не пахнет.

Перед сном мы попробовали составить отчет для лунной базы, однако он получился столь путаным и неправдоподобным, что мы решили повременить. Утром, перекусив, мы влезли в свои скафандры и отправились изучать загадочные сооружения. Их назначение по-прежнему оставалось непонятным, равно как и назначение тех штучек-дрючек, что крепились к балкам и распоркам, а также канавок с закругленными краями.

— Приделать к ним ножки, — заметил Орсон, — вышли бы стулья.

— Не слишком удобные, — буркнул Тайлер.

— А если чуть наклонить? — не сдавался Орсон.

Впрочем, наклон ничего не менял. Интересно, что навело его на мысль о стульях? Лично я не видел ни малейшего сходства.

Мы бродили вокруг да около, осматривали сооружения дюйм за дюймом, не переставая спрашивать себя, не пропустили ли мы чего-то важного. Судя по всему, пропускать было просто нечего.

А потом… Смех, да и только! Понятия не имею, почему мы так поступили — наверное, с отчаяния. Мы все трое опустились на четвереньки и принялись разгребать пыль. Трудно сказать, что мы рассчитывали найти. Дело продвигалось медленно, пыль прилипала к перчаткам и оседала на скафандрах.

— Надо было захватить с собой метлы, — сострил Орсон.

Метел у нас, к сожалению, не было. Какому здравомыслящему человеку могло прийти в голову, что нам захочется подмести планету?

Наконец нам надоело возиться в пыли, мы встали, отряхнулись и вопросительно переглянулись, и вдруг Тайлер громко вскрикнул и указал себе под ноги. Наклонившись мы увидели на том месте, где отпечатались следы его башмаков, три крошечных отверстия, примерно трех дюймов глубиной и около дюйма в диаметре; они располагались рядом друг с другом и образовывали треугольник. Тайлер вновь опустился на четвереньки и осветил фонарем поочередно каждое из отверстий, а потом поднялся.

— Не знаю, — проговорил он. — Похоже на замок. Внизу, на донышках, видны пазы. Что случится, если мы…

— Плутон взорвется ко всем чертям, — хмыкнул Орсон, — причем вместе с нами.

— Не думаю, — возразил Тайлер, — не думаю. С какой стати было оставлять здесь мину? В расчете на кого?

— Откуда нам знать? — пробормотал я. — Мы же не сталкивались с теми, кто все это построил.

Тайлер вместо ответа принялся расчищать поверхность, подсвечивая себе фонарем. Не желая бездельничать, мы стали помогать ему. На сей раз удача улыбнулась Орсону: он обнаружил трещину толщиной с волос. Чтобы различить ее, требовалось едва ли не уткнуться носом в поверхность. Находка Орсона подогрела наш энтузиазм. Вскоре выяснилось, что трещина описывает круг диаметром приблизительно три фута и что таинственные отверстия находятся внутри этого круга.

— Кто из вас, ребята, специалист по замкам? — справился Тайлер.

Таковых не нашлось.

— Вероятно, какой-то люк, — произнес Орсон. — Металлический шар, на котором мы стоим, должен быть полым, иначе его масса была бы гораздо больше.

Тайлер извлек из ранца отвертку и ткнул ею в одно из отверстии.

— Погоди-ка! — воскликнул Орсон. — Я кое-что придумал.

Он отпихнул Тайлера, сунул в отверстия три пальца потянул на себя. Люк не оказал ни малейшего сопротивления. Пространство под крышкой заполняли предметы сильнее всего напоминавшие рулоны бумаги, в какую заворачивают рождественские подарки, правда, побольше размерами, около жести футов в поперечнике. Я вытащил один рулон, причем мне пришлось помучиться — так плотно они прилегали друг к другу. Однако, в конце концов, я добился своего. Рулон был тяжелым и имел в длину добрых четыре фута.

Дальше было проще. Мы достали еще три штуки с тем, чтобы рассмотреть их на корабле. А перед тем, как уйти, Орсон попросил меня подержать оставшиеся в хранилище рулоны, чтобы они не упали, а сам посветил вниз. Мы предполагали, что под рулонами окажется нечто вроде перекрытия, а колодец поведет глубже и расширится до пределов жилого помещения или мастерской. Однако нас ожидало разочарование. Судя по всему, днище углубления составляло единое целое со стенками. На нем виднелись следы то ли бура, то ли вырубного штампа. Углубление служило единственной цели — оно предназначалось для хранения рулонов.

Когда мы возвратились на корабль, нам пришлось подождать, пока рулоны хоть немного оттают, но даже так мы вынуждены были работать в перчатках. Теперь, при хорошем освещении, стало видно, что рулоны представляют собой множество скатанных вместе отдельных листов.

На первом листе содержались схемы, чертежи и некое подобие спецификаций, на схемах и на полях. Естественно, спецификации были для нас китайской грамотой (впрочем, впоследствии, некоторые удалось расшифровать, и наши математики с химиками получили в свое распоряжение ряд новых формул и уравнений).

— Чертежи, — проговорил Тайлер. — Строительные чертежи.

— Чего я не понимаю, — сказал я, — так это того, что именно они тут строили? И почему? При желании Плутон можно охарактеризовать как огромную строительную площадку. Но почему здесь? Что, в галактике не нашлось более подходящего места?

— Сколько вопросов сразу, — усмехнулся Орсон.

— Давайте посмотрим, — произнес Тайлер. — Может, что и прояснится.

Он скинул первый лист на пол. Тот мгновенно свернулся в свиток. Второй, третий и четвертый листы не содержали ничего интересного, зато пятый…

— Вот это уже кое-что, — проговорил Тайлер.

Мы наклонились над столом.

— Солнечная система, — воскликнул Орсон.

— А где десятая? — спросил Орсон. — Должна быть десятая!

— Что-то не так, — пробормотал Тайлер.

— Планета между Марсом и Юпитером, — сказал я.

— Плутон, выходит, не показан, — произнес Орсон.

— Разумеется, — фыркнул Тайлер. — Плутон не планета.

— Получается, что когда-то между Марсом и Юпитером и впрямь существовала планета, — заметил Орсон.

— Не скажи, — возразил Тайлер. — Она должна была существовать там.

— То есть?

— Они все испортили, — заявил Тайлер, — построили сикось-накось.

— Ты с ума сошел! — вырвалось у меня.

— Пораскинь мозгами, Говард. С точки зрения теорий, которых придерживаются наши физики, я действительно спятил. Они утверждают, что протозвезда возникла на заре мироздания из облака пыли и газа, которое ни с того ни с сего начало вдруг сокращаться. Они вывели целую кучу законов, объясняющих, как все якобы произошло. И то сказать, какому безумцу придет в голову мысль о космических инженерах, что шатаются по Вселенной, создавая звездные системы?

— Но десятая планета? — упорствовал Орсон. — Куда она могла деться? Громадная как…

— Они запороли проект пятой, — перебил Тайлер, — и одному только Богу известно, что еще. Возможно, напортачили с Венерой. Венера не должна была быть такой, какая она есть; скорее всего, она планировалась как вторая Земля, быть может, с чуть более жарким климатом. А что в итоге? Сущее пекло! И с Марсом тоже все насмарку! Там зародилась жизнь, но у нее не было ни малейшего шанса развиться. А Юпитер? Этакая глыба…

— По-твоему, планеты существуют единственно для поддержания жизни?

— Не знаю. Надо бы порыться в спецификациях. Подумать только: из трех планет с условиями, годными для развития жизни, удалась лишь одна!