Глава шестая

Высоко в небе надо мной медленно кружил ястреб. Я смотрел, как он наклонил крылья, ловя восходящий поток воздуха, а затем, балансируя на ветру, боком поплыл, почти не взмахивая крыльями. Я позволил мыслям плыть вместе с ним по голубому небу, оставив тело лежать далеко внизу, на земле. Ощущение легкости, силы и знания цели вполне меня устраивали. А что еще нужно?

Однако вскоре пришлось задуматься: а что же такое произошло со мной, и откуда это незнакомое чувство уверенности? Пришлось заглянуть в память.

Ллин-Гвалх. Я поскакал туда, а демон пустился за мной в погоню. Я пробыл там день, а потом… нет, дальше не помню. Остались лишь ощущения: вспышка света, боль, восторг. Песня, смывшая печаль, тревогу, страх, песня, слов которой я не помню, да они и не важны для ее глубочайшего смысла. И клятва. Острова Блаженных. Земля обетованная, Серебряная земля, Земля Живых: множество названий хлынуло из прошлого, словно прорвав плотину. Луг Длиннорукий… наверное, это был сон. Только во сне цвета могут быть такими яркими, а время и расстояние становятся неважными и бессмысленными. Ллин-Гвалх. Я определенно был там, так, может, я все еще здесь? Впрочем, об этом я еще успею подумать, а сейчас лучше бы поискать что-нибудь поесть. Я сел, зевнул и огляделся.

Так… Я сидел на вершине холма, среди низкой травы и вереска. С одной стороны пологий склон переходил в холмистую равнину, поросшую буйно-зеленым, явно весенним лесом. С другой стороны я видел холмы еще выше моего. Небо над головой слепило глаза невероятно чистым, синим цветом. Казалось, оно поднимается все ввысь и ввысь.

— Нет, — подумал я вслух. — Это невозможно. Нигде на Оркадах нет таких холмов и, главное, лесов. К тому же сейчас явно весна, а тогда… тогда была осень.

Но земля и небо не оставляли сомнений в своей реальности. Я в отчаянии схватился за голову. Где же я? Это уж точно не сон… или все же сон? Но тогда и Остров Блаженных — тоже сон? Или нет?

«Не удивляйся ничему», — сказал король Луг перед расставанием. Я отчетливо помню эти слова, помню его лицо, когда он их произносил, помню закат, раскинувшийся на полнеба над его замком. Я вспомнил и пиршественный Зал, и оружейную комнату, боль, сжигавшую руки, когда я вытаскивал меч из стены, радость и прилив силы, когда он оказался у меня в руках. Меч… рука непроизвольно ухватилась за пояс.

Меч был на месте. Я сжал рукоять и ощутил, как она становится частью меня. И снова этот поток силы… Я осмотрел меч. Он был реальней реального. Значит, и все мое путешествие реально. Магия Света оказалась не менее реальной, чем магия Тьмы. Я поклялся в верности Свету, и Он дал мне оружие. Я сжимал в руке клинок, который не ковал ни один земной кузнец.

Сомнения и ужас покинули меня, не оставив следа. Вскочив на ноги, я поднял Каледвэлч к солнцу и закричал:

— Господин мой, Великий Король! Благодарю за то, что ты избавил меня от врагов! За то, что принял клятву Тебе. — При этих словах меч снова полыхнул светом, как тогда, в оружейной, но теперь свет не обжигал больше, скорее, он просто радовался вместе со мной. — Благодарю тебя, мой родич, король Луг, — добавил я, — благодарю за гостеприимство и за твое благословение. — Клинок еще некоторое время полыхал светом, но потом потускнел, и скоро у меня в руке остался обычный меч, тонкий, немного слишком длинный, но прекрасно сбалансированный и точно по моей руке.

Если раньше мне не приходило в голову изучить свое новое оружие, то теперь я сосредоточился и внимательно рассмотрел его. Я держал в руках обоюдоострый клинок, которым вполне можно пользоваться и в пешем, и в конном бою. Рукоять очень красивая, крестовина намного длиннее, чем обычно, оплетенная золотом, плавно переходящая в рукоять с навершием, украшенным рубином. После того, как погас внутренний свет, я разглядел на клинке муаровые узоры дамасской стали. Заточка оказалась невероятной: я провел лезвием по руке, и меч срезал все волосы так, что я даже не почувствовал. Прекрасное оружие для обычного боя. Никаких подозрений на магию.

Оказалось, что на поясе у меня висят и ножны, простые ножны из дерева, обтянутые кожей. И кожаная перевязь. Я вложил меч в ножны и попробовал подвигаться. Никакой тяжести, никакого неудобства. С мечом я ощущал себя даже легче, чем без него.

Так. Теперь вопрос: куда идти? Я понятия не имел, где нахожусь. Король Луг наказал идти к Артуру. И где его искать? Артур, скорее всего, сражается с саксами где-то в Британии. Из этого можно сделать вывод, что и я в Британии, а не в Эрине… или в Риме, или в Константинополе. Но Британия — большая страна, и в любом из ее многочисленных королевств вряд ли обрадуются пришельцу с Оркад. Допустим, Артур где-то неподалеку. Стало быть, где-то здесь границы саксонских земель. А может, и нет. Что стоит отряду саксов спланировать набег на какое-нибудь королевство милях в ста от границы? Но граница с саксами на востоке, значит, на восток я не пойду. Я прикинул направление по солнцу. На запад от меня уходила цепь холмов. Идти по холмам — удовольствие среднее, не привык я передвигаться пешком. Надо поискать путь попроще.

Я снова взглянул на небо. Ястреб, которого я видел раньше, все еще парил там, медленно смещаясь на юг. Почему бы и нет? Решено. Пойду на юг. И я пошел.

Однако не успел я сделать и трех шагов, как пришлось остановиться. Да что же это такое? В этих сапогах вообще нельзя ходить! Я сел, снял сапоги и внимательно их осмотрел. Оказалось, они стали мне малы! Впрочем, и с остальной одеждой случилось примерно то же самое. Только тут я вспомнил слова короля Луга о том, сколько времени прошло на Земле за мой единственный день, проведенный на Острове Блаженных: два с половиной года! Я растерянно смотрел на сапоги и думал о том, что меня, должно быть, все уже похоронили и успели забыть. Еще бы! Сейчас поздняя весна и мне семнадцать лет!

Разные истории приходилось мне слышать о тех, кто после посещения земель сидхе возвращался домой. Некоторые просто стремились к обычной земной жизни, и стоило им прикоснуться к земле смертных, как они рассыпались в прах, разом постарев на все те годы, которые прошли здесь. Но бывало и так, что человек оставался тем же, а вот окружающий мир ушел вперед на столетия. Несчастные бродили среди живых, пытаясь отыскать своих умерших и давно забытых родных и близких. Меня охватил озноб. А вдруг и со мной приключилось то же самое? Вдруг прошло не два с половиной года, а десять, двенадцать, сто лет? Допустим, я подойду к какой-нибудь усадьбе и спрошу, где искать Артура Пендрагона, а люди с удивлением станут переспрашивать: «Кого, кого?» и странно смотреть на меня?

Нет, твердо сказал я себе. Раз король Луг сказал «два с половиной года», значит, так и есть. Не стал бы он меня обманывать. Сейчас весна. Я покинул Ллин-Гвалх два с половиной года назад. И вообще, как бы там ни было, мой господин — Великий Свет, как он желает, так и будет.

Я отложил сапоги в сторону. В конце концов, меня предупредили. И в том, что случилось, есть свои положительные стороны. Я и так вырос еще в Дун Фионне, а теперь и вовсе стал взрослым, и могу присягнуть любому лорду в Британии, ну, то есть любому из тех, кто захотел бы принять мою присягу. Боец-то из меня как был, так и остался неважный.

Я невесело усмехнулся. Вспомнил Агравейна, короля Лота и всех, кто пытался учить меня в Дун Фионне, когда я еще хотел быть воином. Ох, нелегкая это была работа!

Ладно. Что было, то было. Сейчас я знаю, куда идти и что делать. Труден будет путь или не очень, но надо его пройти. Видно, не так просто вернуться из Аверна, одним шагом здесь не обойдешься. Я вспомнил свет на закате на Острове Блаженных, и попытался понять, что бы он мог означать. Не знаю. Но песню Талиесина я запомнил, хоть и не услышал ее окончания. Печальной была та песня. Нет, лучше пока не думать об этом.

Я без сожаления посмотрел на сапоги — по траве можно идти и босиком — и начал спускаться с холма.

Погода стояла прекрасная. На Оркадах никогда не бывало так тепло в это время года, а вот в Британии может быть и еще теплее. Сначала я распахнул плащ, а потом и вовсе снял его. Небо оставалось голубым и безоблачным, легкий ветерок колыхал уже довольно высокую траву. Жаворонки звенели над головой, кролики прыгали со всех сторон, а однажды, уже на краю леса, стадо оленей вскочило и помчалось от меня огромными испуганными прыжками. Столько цветов, самых разных, я никогда не видел у нас на Оркадах. Лес и вовсе казался мне сказочным чудом, а игру солнечного света на листве не выразить словами.

После полудня, когда я все чаще начал вспоминать о воде, мне встретился ручей, сбегавший с холма. Чистейшая вода показалась мне даже сладкой на вкус. Напившись, я немного отдохнул, поболтав ногами в ручье (надо сказать, с непривычки они уже начали побаливать), а затем снова пошел, держа путь на юг.

Ближе к концу дня холмы начали становиться все ниже, пока окончательно не слились с окружающей местностью. Лес становился гуще, и каким бы чудесным он ни был, среди таких высоких деревьев становилось как-то не по себе. Ноги разболелись всерьез, к тому же в дороге им перепало немало порезов и ссадин. Отдыхать приходилось все чаще. Никаких признаков жилья за весь день мне так и не попалось. Я понятия не имел, где в этой обширной стране искать Артура. Однако уже на закате я неожиданно вышел к дороге.

Удивительная дорога. Никогда такой не видел. Широкая, вымощена большими каменными плитами, с легким горбом посредине. Те, кто ее строил, озаботились расчистить лес по обеим сторонам, но с тех пор обочины успели зарасти кустарником. Ширины хватало для того, чтобы могли разъехаться две телеги. Очень основательное сооружение, вполне способное выдерживать даже очень сильные дожди и самые холодные зимы. Мне доводилось слышать о римских дорогах, но я всегда думал, что в рассказах о них полно преувеличений. Зато теперь я убедился, что люди говорили правду.