— Благодарю, господин. — Я поклонился, а про себя подумал: «Когда это потом? Когда они придут к своим? Они же ушли в набег из какого-то большого отряда? В самом начале они сказали, что Пендрагон неподалеку. Это что же? Я угодил в самый разгар военных действий? Интересно, что же происходило в Британии, пока я гостил на Острове Блаженных?»

Вульф переговорил с остальными. Мне вручили поводья лошадей и без промедления двинулись на восток. Понаблюдав немного, я пришел к выводу, что их послали добывать провиант для войск. Как же мне не повезло нарваться на них! Если бы сначала мне попался какой-нибудь одинокий воин или фермер, я бы, по крайней мере, знал, где нахожусь, и мог бы спокойно и дальше идти на запад. Это, конечно, при условии, что после такой встречи мне удалось бы выжить. А теперь я в ловушке, в опасной ловушке к тому же. А еще меня беспокоила мысль о том, с какой стати они оставили мой меч при мне? Стоит им вспомнить об этом, как ловушка захлопнется. Да, и еще надо придумать имя для моего выдуманного хозяина! Тоже задача. Впрочем, выход должен отыскаться. Как-то не верилось, что Свет оставит меня в беде и даст пропасть мечу, который мне только что вручили. Хорошо, конечно, что Свет избавил меня от леди Моргаузы, а уж от саксов я как-нибудь сам избавлюсь. Но опасения все же оставались. Да, Свет спас меня от Тьмы, но то была магия против магии, а саксы — вот они, вполне себе реальные воины, сильные и вооруженные. Все случилось так быстро, что у меня пока не было времени обдумать ситуацию. Теперь-то мне больше всего хотелось бросить поводья лошадей и сбежать подальше. Я шагнул из мира короля Луга в мир леди Моргаузы и короля Лота, в ее владения. Сможет ли Свет действовать здесь столь же эффективно, как на Острове Блаженных?

«Эй! — осадил я сам себя. — Свет — Верховный король всего этого мира. Раз он привел меня сюда, значит, поможет и уйти». — Впрочем, как себя не уговаривай, а сомнения остаются. Уж больно дурную репутацию имели саксы! По крайней мере, отметил я про себя, король Артур где-то поблизости, и ведет войну с этими саксами. Артур, Пендрагон Британии. Артур, воин, сражающийся с Тьмой. Когда король Луг сказал мне об этом, я не стал расспрашивать, но теперь настало время поразмыслить. Артур, насколько я знал, всегда сражался с саксами. И, похоже, продолжает делать это до сих пор. Но означает ли это, что саксы — порождения Тьмы? Никакого особого зла в этих людях, что шагали по дороге рядом со мной, я не ощущал. Они делали то же самое, что бы на их месте делали любые другие воины. Наверное, они чем-то отличаются от наших воинов, но так ли уж важны эти отличия? Да, саксы имели репутацию жестоких захватчиков, они плохо обращались с рабами и женщинами, считались тупыми, легковерными и наивными. Однако, наблюдая за холодной настороженностью Эдуина, я начинал думать, что, по крайней мере, в этой части мнение о них могло оказаться ошибочным. В конце концов, все воины жестоки по необходимости, да и отношение к рабам и женщинам — тоже не показательно. Зато саксам никогда не приписывали служение Злу как таковому. Никто не говорил о пытках, отравлениях и черной магии, в чем отличались мои родные бритты. А вот клятвам своим они всегда оставались верны. Саксы держали больше рабов, так это потому, что британским и ирландским кланам столько было просто не нужно. Насчет женщин… да, британки и ирландки не подвергались такому насилию просто потому, что не очень-то ты силой возьмешь британку, если она этого не захочет. Наверное, саксонские женщины посговорчивее. Нет, никак не получалось, что саксы служили исключительно Тьме. Но ведь король Артур сражался с ними? Если он действительно служит Свету, у его действий должна быть какая-то основательная причина.

Я внезапно вспомнил, как моя мать использовала отца. Если бы какая-то сила действительно использовала саксов подобным образом, и если бы эта сила указала на меня, то в лагере саксов ничего кроме гибели меня не ждет. Я вздохнул и сосредоточился на лошадях.

Саксы не остановились на закате, а продолжали идти в размеренном темпе. Мои ноги к этому времени совсем онемели, я перестал их чувствовать. Да оно и к лучшему. Зато почти не ощущалось боли от волдырей и ссадин. Некоторые из них, правда, кровоточили. Тело вообще постепенно утрачивало чувствительность. Мышцы окаменели от долгой непривычной ходьбы. Голод мучил меня, но еще сильнее мучила жажда. Однако жаловаться мне и в голову не пришло. Я просто старался не отставать, а саксы вообще не обращали внимания на мои страдания. Да и с чего бы им думать о каком-то рабе? А если он упадет на дороге, проще его прикончить.

Если их не останавливает наступающая ночь, лагерь должен быть рядом. Никаких привалов они не делали, стало быть, рассчитывают скоро прийти.

Звезды только начали зажигаться на небе, когда мы все-таки пришли. Становище оказалось огромным. Наверное, здесь собралось все войско саксов. Располагался лагерь на месте старой еще римской крепости или, скорее, укрепленного военного городка. Саксы заняли некоторые из сохранившихся римских построек, возвели несколько новых домов, а обширная территория вокруг города представляла распаханные засеянные поля. Несмотря на крайнюю усталость, я глазел по сторонам. Мне никогда раньше не приходилось видеть римских укреплений. Форт опоясывал защитный вал, за ним следовал ров, а пространство внутри заполняли дома горожан и шатры ополчения. И вал, и ров поддерживались в хорошем состоянии. Посевная закончилась, и сельчан собрали в отряды ополчения. Это называлось фирд, большой отряд, который король созывал по необходимости из окрестных жителей. Но сколько же их здесь собралось! На стенах стояли часовые. Входы в город охраняли заставы. На одной такой нас остановили и весьма тщательно проверили. Видимо, саксы опасались шпионов.

Моя банда направилась прямиком в тот угол форта, где хранились припасы. Наше прибытие собрало небольшую толпу. Отовсюду звучали вопросы, поздравления с удачным набегом, тут и там слышались хлопки по спинам. Родичи моих конвоиров радовались возвращению воинов. Вульф охотно отвечал на вопросы, потом отыскал взглядом меня и что-то сказал собравшимся. Слово «раб» я уже знал. Но Эдуин повторил его каким-то несерьезным тоном, и многие рассмеялись. Саксы удостоили меня парой пренебрежительных взглядов. Некоторые с удивлением посмотрели на меч, вгляделись и равнодушно отвернулись. Почему-то Каледвэлч их решительно не интересовал. Вскоре толпа рассосалась, и многие вернулись к костру, на котором жарилась овца. В воздухе носились такие ароматы, что я чуть не подавился слюной. Я тоже непроизвольно подался к огню, но Вульф остановил меня.

— Иди-ка займись лошадьми, — приказал он. — Они вон там, в загоне. Позаботься обо всех, а не только о тех, которых мы пригнали.

Я кивнул, хотя больше всего мне хотелось стукнуть его или заплакать. Но ведь потом меня неизбежно изобьют. Так что пришлось сдержаться.

— Да, господин. А чем их кормить?

Вульф указал на кучку сена сомнительного качества и отошел к огню.

Я осмотрел лошадей. Их было восемнадцать, все в плохом состоянии, и потребовалось немало времени, чтобы обиходить всех. Бедные создания, похоже, совсем не видели овса, а вот работой их нагружали нещадно. К тому времени, как я закончил с ними, овцу успели съесть, а саксы сидели, пили медовуху и хвастались напропалую. (Мне незачем было знать язык, чтобы понять, о чем они говорят. Ирландцы, британцы, саксы или бретонцы, хвастаются одинаково. Даже истории о своих подвигах у них одинаковые.) Я бочком подобрался к огню и даже нашел не до конца обглоданную овечью кость. Тут же оказался и бочонок с водой. Только я расположился подремать, как меня заметил Вульф.

— Эй, ты! — завопил он. — С лошадьми закончил?

— Да, господин.

— Лошади, почитай что, дохлые, — лениво протянул один из саксов. У него был такой чудовищный акцент, что я едва разобрал смысл слов.

— Нет, господин. Им просто нужен уход, а иначе они действительно сдохнут, — как можно более уважительно возразил я. — А еще хорошо бы их подковать.

— Чего-чего? — удивился Вульф.

Однако остальные задумчиво покивали, и тема лошадей была забыта, а Вульф вернулся к своему ковшу. Я понял, что о лошадях они почти ничего не знают, и у меня немного отлегло от сердца. Вот интересно, с рабами они так же обращаются?

Я грыз кость и думал, как ускользнуть под покровом ночи, пока саксы пьют. Однако такой возможности не усматривалось. Лагерь хорошо охранялся, и часовые едва ли пропустят раба-бритта, вознамерившегося покинуть лагерь ночью. А даже если мне и удастся проскользнуть, далеко ли я уйду, босой и уставший? «Может быть, завтра, — подумал я. — Раздобуду какую-нибудь обувь и немного передохну…»

— Эй ты! Британец!

Голос принадлежал Эдуину.

— Да, мой господин?

— Ты вроде говорил, что умеешь играть на арфе?

— Говорил, господин.

— Ну, так возьми арфу, вон там, где свалена добыча, и сыграй что-нибудь.

Может, они обращаются с рабами так же, как с лошадьми? Я отложил кость и заковылял к арфе. Саксы, удовлетворившие первый голод, заинтересованно смотрели в мою сторону. Некоторые выжидательно откинулись назад, привалившись спиной к деревьям.

— Какую песню спеть для вас, господин? — спросил я у Вульфа.

— Давай какую-нибудь боевую. Хорошую.

Я пробежался пальцами по струнам, подстроил пару из них и задумался. Наверное, бриттская песня про победы над саксами им не понравится. Петь по-ирландски тоже не стоит. Зачем им знать, откуда я прибыл? Да и об Оркадах они едва ли слышали. Я решил остановиться на песне о танце с мечами (Огонь! Сталь! Дуб, ночь; земля, камень и свет костра...). Им понравилось, они отбивали такт ладонями по бедрам, глаза блестели из-под кустистых бровей. Когда я закончил, мне принесли рог с медовухой.