Когда я убедился, что мое тело готово, я спустила воду в туалете и вышла из кабинки. Я даже не успела закрыть дверь, так торопилась. Чертовски повезло, что никто не решил зайти в туалет, иначе они зашли бы ко мне в один из самых низких моментов моей жизни.

Я умыла лицо водой, затем набрала немного воды в ладонь и жадно выпила. Это успокоило мое огрубевшее горло.

Я проверила свои волосы и свитер на наличие остатков завтрака, но, к счастью, я попала прямо в унитаз. Однако я чувствовала только запах рвоты и отчаянно жалела, что не взяла с собой сумочку. У меня почти оставался запасной флакон духов на крайний случай.

Я положила руку на живот: — Тебе не нравится, когда тебя игнорируют, да? — спросила я. — Меняешь мое тело, вызываешь рвоту. — я улыбнулась. — Все в порядке. В этом ты похожа на свою мать. Я тоже не люблю, когда меня игнорируют.

Раздался громкий стук в дверь: — Миссис Роккетти? — позвал Оскуро. — С вами все в порядке?

— Я в порядке! — крикнула я в ответ и быстро проверила свой внешний вид. Я вымыла руки во второй раз, прежде чем выйти.

Оскуро ждал у двери, нахмурившись: — О, тебе не нужно было приходить и проверять меня, Оскуро. Я просто сходила в туалет.

Он осмотрел уборную позади меня, когда я закрывала дверь, и поискал глазами.

— Там никого нет, — я рассмеялась и похлопала его по плечу. — Возвращайся к своим друзьям телохранителям. Я в порядке, правда.

— Я провожу вас обратно к Капо. — его тон не оставлял места для споров.

Мы с Оскуро вернулись в VIP-ложу. Он поймал взгляд Алессандро и жестко кивнул. Алессандро сидел рядом со своим дедом, но кивнул в ответ Оскуро.

Я только что сходила в туалет. Что это было?

Честно говоря, я чувствовал себя слишком вымотанной и больной, чтобы даже думать об этом. Все, что мне оставалось делать, это беспокоиться о том, как прожить этот день, не извергнув снова свои крекеры.

Габриэль присоединился ко мне: — Скоро начнется гонка, — сказал он. — Смотри, выехал пейс-кар (прим. спец. спортивный автомобиль, который используется в случае возникновения опасных ситуаций на трассе во время проведения автомобильных кольцевых гонок).

Пейс-кар задавал скорость, когда машины выезжали на трассу и готовились к старту. Двадцать четыре из них растянулись на две полосы, готовясь к старту. Я слышала, как урчат двигатели и как толпа ликует в предвкушении. В ложе ты не чувствовал себя так близко к гонке. Мы с Кэт любили сидеть как можно ближе и чувствовать, как сотрясается земля, когда начинают реветь двигатели.

— У тебя есть фаворит? — спросила я.

— Тот, который приносит больше денег, — размышлял Габриэль.

Я рассмеялась: — Любимец публики, я полагаю.

С трассы съехал пейс — кар. Сразу же гоночные машины начали ускоряться. Я могла слышать слабый звук их грохота, когда они разогревались на трассе.

Взмахнул зеленый флаг. Гонка началась.

Большинство мужчин подошли к окнам и смотрели вниз. Габриэль извинился и поднялся, чтобы присоединиться к остальным, жадно глядя на трассу.

— София, — позвал дон Пьеро. — Подойди и составь мне компанию. Мои внуки начинают мне надоедать.

Я поднялась и присоединилась к маленькому столу. Алессандро и Сальваторе — младший сидели напротив меня, по-своему ужасающие.

— Ты голодна, моя дорогая? — спросил он.

— Нет, спасибо. Я только что поела.

Алессандро перевел взгляд на меня. Могу поклясться, что в его темном диком взгляде мелькнуло веселье. Если бы работа Капо перестала приносить результат, я действительно думаю, что у Алессандро был бы шанс стать человеческим детектором лжи.

— Алессандро сказал мне, что ты вступила в Историческое общество, — сказал Дон Пьеро, ухмыляясь. Даже холодный Сальваторе — младший лукаво улыбнулся при упоминании моего нового покровителя. По правде говоря, Сальваторе — младший меня недолюбливал. — Я уверен, что ты будешь желанным симпатичным лицом.

Я улыбнулась, скрывая гнев, подступивший к горлу. Не реагируй, скандировала я. Не реагируй, София. Будь спокойной, будь красивой, будь глупой.

— Я слышала, вы также любите историю, сэр. Мэр Солсбери рассказал мне о баснословных пожертвованиях клубу. Что он там еще говорил? — я сделал вид, что задумалась. — О, о том прекрасном баре в Маленькой Италии.

Лицо Дона Пьеро застыло: — Похоже, вы с мэром подружились, — его тон не был недобрым, но он был самым жестким из всех, что я когда-либо слышала.

Я практически слышала, как рациональная часть моего мозга умоляла меня заткнуться. Но я не смогла, как только открыла рот.

Я поймала взгляд Алессандро, и он предостерегающе посмотрел на меня.

— Меня легко впечатлить, а мэр Солсбери любит произвести впечатление, — сказала я, отступая. — Жаль, что нет Общества моды. Я бы предпочла быть покровителем этого клуба, а не Исторического общества.

Выражение лица дона Пьеро смягчилось, и он одарил меня еще одной улыбкой: — Я уверен, что ты бы это предпочла. Возможно, тебе стоит основать такой клуб, — он перевел взгляд на Алессандро.

Алессандро даже не взглянул на него. Он просто сердито смотрел на меня.

Я сделала глоток своего лимонада, выглядя глупой, красивой и не имеющей ничего существенного.

— У вас есть любимая машина, сэр? — спросила я, делая вид, что не замечаю их лукавых взглядов. — По словам Габриэля, у него нет никаких пристрастий, но я думаю, что спорт намного веселее, когда ты можешь за кого-то болеть.

— Согласен, — сказал Дон.

Мы говорили на легкие темы, пока продолжалась гонка. Дон Пьеро неоднократно пытался убедить своего внука присоединиться к нам в церкви, но Алессандро сопротивлялся. Сальваторе-младший также приводил туманные оправдания, что не может быть доступен каждое воскресное утро. Дон не отступал, но, казалось, добродушно относился ко всей этой истории.

— В любом случае, это мое время с Софией. — сказал Дон Пьеро. — Ты должен быть рад, что я там, Алессандро. Я провожу всю проповедь, защищая бедную Софию от мужского внимания.

Алессандро перевел взгляд на Дона Пьеро, нахмурившись. О, подумала я, я услышу об этом позже.

Я выдавила из себя смех: — Сэр, вы ошибаетесь. Я провожу все время, защищая вас от дам. Я даже не могу оставить вас, чтобы пойти в исповедальню, чтобы на вас не набросились.

— Женщины в церкви — это сила, с которой нужно считаться, — размышлял он.

Судя по тому, как Алессандро смотрел на меня, возможно, я могла бы справиться с роем церковных женщин.

Как только мы вышли, Алессандро прижал меня к бетонной стене, зажав в клетке своим телом и руками.

— Ты что, блядь, спятила? — потребовал он.

— Сэр... — попытался возразить Оскуро, но Алессандро перевел на него свой испепелявший взгляд.

— Уходи, Оскуро. — Оскуро и Беппе молча удалились. Предатели, подумал я.

Алессандро снова поднял на меня свои темные глаза. От выражения его лица у меня сжалось сердце: — Я задал тебе вопрос, жена.

— Дон Пьеро лгал о мужском внимании...

— Не это! — Он взорвался. — Какого черта ты накручивала Дона? Не ври мне, блядь. Вся эта болтовня о баре? Что, черт возьми, ты знаешь?

Я резко сглотнула. — Я просто...

— Что просто?

— Дай мне закончить предложение, — огрызнулась я. Мой гнев нарастал быстро и сильно, меня тошнило от того, что мне и приказывали вести себя прилично. — Солсбери упомянул об этом, когда я получала сертификат, и выглядел так, будто хотел бы этого не делать. Я ничего об этом не знаю, кроме того, что Солсбери и твой дед хотели сохранить это в тайне.

Алессандро наклонился ближе ко мне, голос звучал угрожающе: — Тогда какого черта ты об этом заговорила?

— Потому что я унижена! — я пыталась сдержать истерику в своем голосе, но у меня это ужасно получалось. — Вы смеялись и фыркали, все вы, над этим сертификатом. Ты хорошо посмеялся над моей первой работой в Наряде, не так ли?

Он ничего не сказал.

— Я многое терплю, — сказала я ему. — Я многое терплю. Но единственное, с чем я не буду мириться, это с тем, что меня унижают.

Алессандро медленно улыбнулся. В этом не было ничего доброго. Это был взгляд хищника, обнаружившего в своей хватке сопротивляющуюся добычу: — Все дело в имидже, не так ли? — мрачно поинтересовался он.

— Это моя работа. Я была представителем богатства и статуса моего отца, а теперь я представитель твоего богатства и статуса, — прошипела я. — То, как шикарно я одета, как красиво я выгляжу, все это приписывается тебе. Когда ты сядешь в тюрьму, мне не разрешат пользоваться косметикой. А когда ты, наконец, «сыграешь в ящик», я годами буду носить черное, оплакивая твое отсутствие.

Я дышала так тяжело, что сердцебиение отдавалось в ушах.

— Это твоя роль, — сказал он. — А ты знаешь, какова моя роль?

Я не доверяла себе, чтобы ответить. Думаю, я могла просто снова начать кричать.

Алессандро наклонился ближе, прикоснувшись губами к моему уху. По мне пробежали мурашки: — Моя работа — защищать тебя, — его молчание было хуже, чем крик. — И разбудив самого могущественного человека на Среднем Западе, ты очень усложнила мою работу.

Мое сердце колотилось: — Я единственная женщина в семье Роккетти. Ваша работа была трудной с самого начала.

— Поверь мне, София, — прошептал он. — Дон Пьеро гораздо худшее существо, чем все, что может привидеться тебе в кошмарах.

— А что насчет тебя?

— Что насчет меня?

— Что ты за существо?

Алессандро не выглядел довольным, когда сказал: — Если я скажу тебе, ты пойдешь по стопам своего предшественника.

Я сглотнула.

Все знали, какие жестокие слухи ходили вокруг других женщин Роккетти. Некоторые из них должны были быть выдуманными... но по той же логике, некоторые должны были быть правдой.

— Иди домой, София. Мне нужно кое-что сделать. — Он отстранился, унося с собой тепло. Через плечо он позвал: — БЕППЕ!

Беппе и Оскуро появились из темноты. Их глаза тут же обратились ко мне.

— Она в порядке. — огрызнулся Алессандро. — Оскуро, с Софией. Беппе, пошли.