Глава 14 Медуза против человека-волка

Я ожидала, что все представители стаи окажутся высокими и крепкими, как Купер и Самсон, но в этом волчьем генеалогическом древе был представлен широкий спектр форм и размеров. Одни смуглые и миниатюрные, как Эви; другие почти белокожие со светло-каштановыми волосами и голубыми глазами. Должно быть, именно это имел в виду Купер, когда говорил о разбавлении кровей. Там присутствовало столько генетических штаммов, что удивительно, как волчья магия вообще передалась. Однако на свет появились несколько прекрасных индивидов.

Прекрасных, но определенно не человеческих. На фоне наших соседей по Гранди я всегда особо выделяла Купера, хотя считала, что причиной тому была его невероятно привлекательность… или тот факт, что он бесил меня гораздо больше остальных местных жителей. Теперь, когда я увидела стаю целиком, разница была очевидной, и мне стало не по себе. Плоды даже «тупиковых ветвей» двигались плавно и целенаправленно. Глаза членов стаи подмечали все вокруг, обрабатывали и раскладывали по полочкам информацию, которая могла быть использована позже. И они рылись в коробке с пончиками так, будто углеводы скоро объявят вне закона.

– Попс! – на всю толпу прогремел Самсон, таща за собой меня и Купера. – Гляди, кого принесла нелегкая, чтобы немного вправить тебе мозги.

Из многолюдной, оформленной в ярких тонах приемной Самсон втолкнул нас в небольшую смотровую комнату. Родственники Купера слишком усердно старались создать видимость, будто ведут обычную светскую беседу. Как если бы режиссер заорал «И… шум на заднем плане!» стайке совершенно бездарных статистов.

Впервые увидев дедушку Купера, я была потрясена. Ноя Грэхема, может, и приковали к больничной койке, но сила исходила от него, как тепло от тела. Смуглое лицо изрезали морщины, макушку венчал приличный клок пепельных волос. Тонкое, вязаное из зеленой шерсти одеяло покрывало на вид еще крепкое, сильное тело.

– Ему восемьдесят два? Он выглядит моложе, чем мой отец, – пробормотала я Куперу, когда мы подходили к постели.

– В моей семье мужчины, как правило, хорошо сохраняются, – тихо отозвался он. Я почувствовала, как напряжение покидает тело Купера, стоило ему убедиться, что его дед жив, пусть и не совсем здоров. – Все это часть волчьей сути. Наши тела более живучие из-за постоянных переходов из одного состояния в другое и большого количества коллагена. В этих краях Попса до сих пор считают довольно видным мужчиной.

– Я старый, а не глухой, мой Купер, – заметил Ной глубоким, раскатистым баритоном.

Он разомкнул веки, и я разглядела передавшиеся его внуку зеленовато-голубые глаза, заблестевшие, когда он приподнялся, чтобы обнять Купера. Маленькая, компактная блондинка в голубом медицинском халате и туристических ботинках мягко удержала его за плечо.

– Как он? – поинтересовался Купер.

Только доктор Модер открыла рот, чтобы ответить, Ной, как можно вежливее, отделался от нее.

– Я в порядке, – настоял Ной, крепко держа Купера за плечи. – Раздули из мухи слона. Но я готов снова через это пройти, раз именно поэтому ты вернулся домой. Столько времени прошло, Купер. Стае, твоей семье, не хватало тебя. – Ной бросил взгляд в мою сторону и поднял прямые, как линейка, седые брови. – И кого же ты с собой привел?

– Это Морин Дюваль-Ванштейн, Попс. Мы зовем ее Мо, – с ноткой гордости произнес Купер, тем временем Ной уверенно заключил мои ладони в свои.

– Очень приятно с вами познакомиться, юная леди, – проговорил он.

– Взаимно, – ответила я. – Купер мне столько о вас рассказывал.

– Что ж, не могу похвастать тем же, – пожаловался Ной, одаривая Купера укоризненным, лишенным горячности взглядом. – Надо бы нам с тобой посидеть и поговорить, Морин.

– Я тут слышал, ты отказываешься ехать в больницу? – спросил Купер, очевидно, почувствовав, что время знакомства подошло к концу.

Ной понизил голос и смерил внука взглядом.

– Мы должны беречь тайну. Это намного важнее, чем продлевать жизнь любому из нас.

– Прежде члены стаи без проблем обращались в больницу, – возразил Купер тоном одновременно любящим и строгим. Я оглянулась через плечо и увидела, что у двери собрались несколько родственников Купера и слушали его. Я не понимала, почему Купер так противился возвращению домой. И хотя у меня, разумеется, не было желания проверять нежные чувства его родни по отношению к незнакомым людям, посвященным в их семейную тайну, я не ощущала от толпы у двери никакой враждебности. Они практически самодовольно улыбались, наблюдая за тем, как Купер обрабатывал их упрямого деда.

Я внимательно присмотрелась к лицам каждого члена семейства. Могли ли эти люди напасть на безоружного человека? В данный момент они определенно не производили подобного впечатления, но они своего рода вели себя самым наилучшим, возможным для них образом, поскольку находились в замкнутом пространстве, в одежде и в присутствии чужака. Я попыталась представить себе, как пухленькая тетушка в фиолетовой толстовке с эмблемой Общества красных шляпок слетает со своих волчьих катушек и загрызает подростков-туристов.

Натяжечка вышла.

– Доктор Модер говорит, что сможет замести любые, способные всплыть во время твоего лечения несоответствия, – сказал Купер. – И когда тебя выпишут, без проблем удалит из системы все твои записи. Нет никаких причин оставаться здесь, когда в больнице имеется возможность пройти все необходимые обследования и пофлиртовать с медсестрами.

– Не люблю я больницы.

– Ты никогда там не был, – возразил Купер.

– И правильно делал.

Поняв, что разговор продолжится по кругу, если не дам им немного уединиться, я отошла. Когда подошла к двери, толпа расступилась. Я прошла через приемную к древнему на вид автомату и налила себе чашечку. Даже сдобрив напиток щедрой порцией сливок и сахара, я поперхнулась, когда он ударил мне в горло. Это не кофе, а дрянь, выскобленная из-под ногтей самого Сатаны.

– Кто-то должен был тебя предупредить, – произнес высокий и поджарый, как гончая, незнакомец, внезапно оказавшийся рядом. – Кофе готовила тетя Гленда. Похоже, она считает, что если ты можешь его перемешать, то он недостаточно крепкий. Я Эли, – представился он, протягивая руку.

– Мо, – выдавила я. – Я подруга Купера.

– Должно быть больше, чем подруга, раз ты здесь, – заметил Эли, ощупывая меня холодными озерно-зелеными глазами с головы до пят. – Не думаю, что забегу вперед, если поблагодарю за приезд Купера. Никому из нас не удалось убедить Попса и с места сдвинуться, но Купер справится. Они всегда были близки. Не страшно, что на данный момент Купер формально остается альфой, хотя Попс никогда не стал бы принуждать его к чему-либо подобному, только не он.

– Ты брат Купера?

– Двоюродный или троюродный, мы толком не можем вычислить. Как-то раз я пытался построить схему, но… – Эли по-свойски улыбнулся и пожал плечами. – В отсутствие Купера я в некотором роде всем тут заправлял. Но мы все рады снова его видеть. Слишком много времени прошло. Мы волновались за него. Возможно, нас немного огорчило его нежелание быль альфой, но мы все равно его любим. И желаем ему счастья.

– Почему бы тебе не рассказать об этом ему?

– Вряд ли он мне поверит.

Попс ничуть не уступал Куперу и доктору Модер в дебатах о поездке в больницу. Ной скрестил руки на груди и состроил несговорчивую мину, которая, я уверена, в какой-то момент истощит запас доводов у его внука. В комнате звучали разные доводы, пока Купер наконец не сказал:

– Попс, ради меня, ты поехал бы в больницу?

Ной окинул Купера долгим взглядом и прокашлялся.

– Если тебе от этого полегчает, я поеду.

Доктор Модер подмигнула Куперу.

– Я позвоню в кардиологию Святого Мартина, пусть знают, что мы в пути.

– Я подгоню свой грузовик, – произнес Эли.

– Вопрос решен, а теперь дайте старику отдохнуть, – пробормотал Ной, закрывая глаза. Снова их распахнув, он послал Куперу усмешку. – Сколько там будет медсестер, как думаешь?

Купер фыркнул и похлопал Ноя по руке.

– Угомонись уже, старый кобель.

Я вернулась на свое место рядом с Купером. Когда на нас хлынула волна родственников, он покровительственно обвил меня. Щеки Купера были расцелованы, пощипаны, поглажены и как следует измазаны помадой. Меня, как правило, игнорировали – прекрасно. Думаю, они ждали некого сигнала. В этот момент, находясь в окружении толпы, я была благодарна хотя бы за то, что все эти люди полностью одеты.

– Ах да, нам бы обсудить ту фишку с Морин, – прошептала я, пока мы пробирались сквозь толпу родственников обратно в приемную. – Тебя не было в городе, когда Сьюзи Ку растрезвонила всем мое настоящее имя. И, э-э, оно не Морин.

Он остановился как вкопанный, на лице промелькнула смесь вины и раскаяния.

– Нет? Я просто предположил, что…

– Потом поговорим.

– Насколько все плохо? – поинтересовался он, когда мы подошли к кругленькой, улыбавшейся женщине с лицом без единой морщинки.

– Потом, – шепнула я.

– Так плохо?

Я остановилась и пробормотала ему в ухо:

– Молюцелла Фридом Рефрешн бриз Джоплин Дюваль-Ванштейн. Ясно?

Купер ошарашено уставился на меня.

– Ничего себе.

– Ты вообще представляешь, сколько времени я убиваю на заполнение налоговых деклараций?

Входная дверь резко распахнулась, оборвав Купера на полуслове. В нее протопала невысокая стройная женщина, а следом за ней вошла пожилая женщина с озабоченным выражением лица. Та, что помоложе, пристально разглядывала толпу, пока ее обсидиановые глаза не остановились на Купере. Губы презрительно скривились.

Минуточку. Мне знаком этот сердитый взгляд. Взгляд Купера.

Это сестра Купера.

– Какого черта, по-твоему, ты здесь делаешь? – требовательно спросила она.

Мэгги Грэхем оказалась крепкой, поджарой и созданной для скорости. Черные волосы подстрижены четко выраженными прядками вокруг лица. Ее красота казалась жестокой, чужой, как у древнегреческих чудищ, что уничтожали героев в минуту, когда те поворачивались к ним спиной.