VII

АВРОРА,

МИННЕСОТА,

СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ

- Итак, ты решила, какой из них тебе нужен? - спросил за ужином Льюис Фреймарк, глядя через стол на свою дочь Жаклин.

- Действительно? - Дженис Фреймарк улыбнулась их предпоследнему ребенку. - Наконец-то!

- Не придирайтесь ко мне, - ответила Жаклин со своей собственной улыбкой. - Это было нелегкое решение, когда на выбор было так много марок и вариантов. Кроме того, это моя самая первая машина, и я покупаю ее на свои собственные деньги, так что у меня есть полное право думать о ней столько, сколько захочу.

- Да, но обязательно ли это делать месяцами? - спросил ее младший брат. Льюису Эйликсандеру Фреймарку было всего тринадцать, на девять лет моложе Жаклин. Он не испытал на себе вторжение шонгейри, за что его родители были глубоко благодарны. И в нем была каждая капля типичного отношения младшего брата.

- Я не принимала решение "месяцами", крошка. - Тон Жаклин был суровым, но ее глаза заблестели. - У меня ушло всего около месяца. Ну, ладно - полтора, если ты любишь точность. Что для меня неважно.

- Боже, папа всегда говорил, что ты не сильна в математике, но я был уверен, что ты умеешь считать!

- Ты очень пожалеешь об этом, - пообещала Жаклин.

- Давай же! Признай, что я тебя поймал!

- Я не буду делать ничего подобного. - Она задрала вверх свой дерзкий носик, унаследованный от матери, и громко шмыгнула им, и Фреймарк указал на сына пальцем.

- Не жди, что я буду сочувствовать, когда она начнет искать, куда бы спрятать тело, молодой человек, - сказал он. - Хотя, - он опустил указующий перст и ухмыльнулся, протягивая кулак через стол для поздравительного удара, - ты все-таки достал ее.

- Отлично! - сказал Льюис Эйликсандер со своей широкой, заразительной улыбкой, которая вызвала мимолетный укол боли у его отца, когда Фреймарк вспомнил брата, которого Льюис Эйликсандер никогда не узнает.

- Итак, что ты выбрала? - спросил он, снова поворачиваясь к Жаклин с улыбкой, которая скрыла вспышку его собственного горя.

- Я выбираю "Рапиру Фрэнклин" с возможностью обновления второго уровня, - сказала она.

- Будет немного дороговато, - задумчиво произнес он, и она кивнула.

- Мне бы очень хотелось выйти на первый уровень, но не думаю, что смогу справиться с этим сейчас, когда я одна. - Она пожала плечами. - И второй уровень все равно будет отличным!

- Да, это так, - согласился он.

Ужасные дни восстановления сразу после вторжения остались в прошлом, не только здесь, в Авроре, но и практически во всем мире. Все еще оставались места, где это было неправдой - например, Пакистан, положение в котором действительно ухудшилось после падения режима Гилзая, - но везде, где действовал Планетный союз, различие между "первым миром" и остальной планетой, существовавшее до вторжения, стало быстро исчезать в глазах общественности, зеркала заднего вида людей. Уровень жизни, который до появления щенков могло позволить себе лишь меньшинство стран, теперь стал базовым, отправной точкой для выживших во время вторжения и их детей. На самом деле, они действительно достигли чего-то очень похожего на настоящую бездефицитную экономику.

Конечно, на этом пути произошли некоторые изменения в том, как работала экономика. Например, до вторжения Фреймарк был одним из людей, у которых были серьезные сомнения по поводу тотальной государственной собственности на основные средства производства. Однако в условиях новой экономики это стало основой для создания планетной валюты. В одном из своих немногих намеков на американский шовинизм Хауэлл постановил, что новая валюта будет называться планетным долларом. Однако он также постановил, что это будет подкреплено чем-то гораздо более конкретным, чем условная стоимость фиатной валюты. И что подкрепляло это, так это тот факт, что планетное правительство владело инфраструктурой дальнего космоса, включая все принтеры точки Лагранжа и всю инфраструктуру добычи ресурсов. Это был конкретный, поддающийся количественной оценке актив, и количество долларов в обращении было привязано к его размаху и расширению.

Каждый взрослый гражданин Планетного союза имел право на бесплатное образование и бесплатное медицинское обслуживание - гораздо более практичное с учетом медицинских технологий после вторжения, чем это было бы раньше, - и ежемесячное пособие для оплаты других потребностей, таких как еда, жилье или на что-либо еще, на что они решат потратить его. Размер пособия был привязан к корзине товаров, предоставляемых частной экономикой, и был более чем достаточным для поддержания кого-либо в относительном комфорте с доступом к общественным развлечениям. Однако этого было недостаточно для финансирования чего-то вроде "Рапиры" компании Фрэнклин Моторс. Любой мог накопить на крупную покупку, экономя в других сферах своей жизни, но у большинства людей была работа, приносящая дополнительный доход. Очень многие из них - на самом деле, как Жаклин - были заняты в быстро развивающейся сфере виртуальной реальности. Учитывая рост свободного времени и доходов, развлечения пользовались большим спросом, чем когда-либо прежде, хотя большинство государств - членов ПС приняли законодательство, ограничивающее общее количество часов в неделю, которые любой из их граждан мог проводить в виртуальной реальности. Большинство из них позволяли людям "копить" часы - по крайней мере, до определенного момента, - но когда стала доступна виртуальная реальность уровня после вторжения, были и неприятные случаи,.

Другая огромная часть была занята на рабочих местах в государственном секторе, работая непосредственно на Планетный союз, одно из его государств-членов или местный муниципалитет. Другие были самозанятыми консультантами, консультантами по моде, тренерами по физической подготовке или предоставляли любое количество личных услуг человеческой расе, которая была гораздо более богатой, чем когда-либо прежде. Но, к некоторому удивлению Фреймарка, существовал также устойчивый производственный сектор.

Однако это было не совсем похоже ни на один производственный сектор, который он когда-либо представлял себе до вторжения. Вместо этого компании - или частные лица - создавали защищенные авторским правом дизайны потребительских товаров и либо арендовали печатное время у правительства, либо владели собственными частными принтерами - многие из них находились на околоземной орбите, но большинство из них удобно располагались на поверхности планеты. Единственным физическим фактором, ограничивающим производство, на самом деле была скорость принтера, и что-то вроде "Рапиры" Жаклин, вероятно, можно было распечатать не более чем за час или около того, поэтому большинство вовлеченных предпринимателей следовали той же схеме, что и Франклин, и печатали товар только после размещения и оплаты заказа. Управлять производственным потоком так, чтобы кому-то не надоело ждать целых два-три дня, иногда бывает немного сложно, но настоящая битва развернулась в сфере маркетинга. В поиске настройки, которая понравилась бы самой широкой клиентской базе, а затем в убеждении этих клиентов в том, что им действительно нужен ваш продукт, а не какой-то другой низкопробный хлам.

До вторжения Фреймарк привык к тому, что автопроизводители приступали к разработке модели следующего года еще до того, как модель этого года поступила в демонстрационные залы. Теперь такие вещи, как "Рапира", были индивидуально настроены в соответствии с требованиями покупателя - за соответствующую дополнительную плату, конечно, - и "модели следующего года" появлялись буквально ежедневно. И довольно много "прошлогодних моделей" продавалось за их восстановительную стоимость, когда становилась доступна последняя, новейшая, лучшая, ярчайшая, блестящая версия, и кому-то просто необходимо было ее приобрести.

Он не знал, как в конечном счете будет развиваться система, но был более чем немного удивлен тем, насколько хорошо человеческая раса в целом, по-видимому, адаптировалась к ней. По любым стандартам, существовавшим до вторжения, было очень много демонстративного потребления, но, очевидно, потребность быть продуктивным действительно была заложена в человеческую психику. Возможно, пятнадцати лет просто недостаточно, чтобы искоренить "нужду", порожденную суровой необходимостью, но он так не думал. Он думал, что все было гораздо глубже.

А затем возникла никогда не забываемая угроза Гегемонии, дамоклов меч, нависший над коллективной головой человечества. На поверхность всплыла определенная пена - обычно он предпочитал термин "отбросы", утверждавшая, что просто потому, что шонгейри были отвратительными монстрами, склонными к геноциду, нет никаких оснований предполагать, что Гегемония в целом будет чувствовать то же самое. У него не хватало терпения придерживаться такой точки зрения. По его мнению, многие из них были со стороны ментальных треков, которым просто нужно было доказать свое превосходство, заняв противоположную позицию. Это, в конце концов, демонстрировало их интеллектуальное бесстрашие и готовность мыслить нестандартно. С другой стороны, в свои более милосердные моменты он признавал, что пока у Земли нет непосредственного опыта общения с Гегемонией в целом. Возможно, шонгейри не так типичны, как предполагало большинство людей, и было возможно - вполне возможно, - что критики точки зрения анти-Гегемонии были правы. Однако это была ошибка такого рода, которую можно совершить только один раз, и, как сказал его отец, единственное достоинство пессимизма состояло в том, что любые сюрпризы были приятными.