Он не смог сдержать отвращения, закатив глаза, и Хауэлл фыркнул с горьким весельем. Дворака никогда не переставало удивлять, что все еще есть люди, способные с невозмутимым видом выдвигать этот конкретный аргумент, несмотря на все, что шонгейри сделали с человечеством. Большая часть человечества довольно существенно пересмотрела свои мнения, как и когда следует подставлять другую щеку тем, кто склонен к убийству; они этого не сделали. Их самым частым ответом, когда кто-то оспаривал их точку зрения, было: "Но предполагается, что мы лучше шонгейри". Дэйв Дворак не мог поспорить с этим и предположил, что предпочитает людей, которые не хотят проливать больше крови, чем необходимо, но он обнаружил, что его собственная утонченная чувствительность несколько перестроилась с тех пор, как кто-то пришел и убил большую часть человеческой расы.

- Это хорошо, - сказала Толлман, - но здесь есть еще одна проблема. Что, черт возьми, произошло? Я имею в виду, мы знаем, что произошло, но почему это произошло? Я уже несколько раз просматривала эти кадры, и в этом нет никаких сомнений. Она была в полном безумии убийства на уровне голливудского монстра. Если уж на то пошло, она была полна решимости убить Абу Бакра! И, насколько я могу судить, это первый раз в истории, когда мы действительно видим, как глаза вампира становятся красными. Так что, черт возьми, происходит?

Она очень многозначительно посмотрела на Дэйва Дворака, и даже когда он твердо ответил на ее взгляд, он почувствовал, как у него упало сердце. Он был постоянным экспертом кабинета по вампирам - за свои грехи - и он знал, что кто-нибудь задаст этот вопрос. Проблема была в том, что он действительно очень не хотел отвечать на этот вопрос.

С другой стороны, лучше бы это был он, чем кто-то другой. Собственно, именно поэтому он позаботился о том, чтобы Жасмин Шерман не присутствовала здесь сегодня, чтобы отвечать на вопросы Толлман. И это была не только его собственная идея.

Он отвел взгляд от секретаря по управлению, чтобы взглянуть на другого человека, который подписал его решение, и Джадсон Хауэлл выглядел ничуть не счастливее, чем чувствовал себя Дэйв Дворак. Ноздри президента раздулись, но затем он пожал плечами.

- Продолжай, Дэйв, - сказал он, но затем поднял руку, останавливая Дворака. - То, что Дэйв собирается вам рассказать, по очевидным причинам настолько засекречено, насколько это вообще возможно. И прежде чем кто-либо из вас спросит, Дэйв и его шурин, а также Петр Ушаков и майор Торино позаботились о том, чтобы я получил эту информацию в течение дня или около того после того, как об этом стало известно самому Дэйву. Другими словами, это не то, что он или вампиры пытались скрыть от меня.

Это было просто чересчур великодушно со стороны президента, - подумал Дворак, - вспомнив, с какой неохотой Ушаков и Торино изначально делились с ним этой информацией. Однако это было достаточно точно, чтобы продолжать, поэтому он только кивнул и оглянулся на остальных.

- Согласно Петру и Лонгбоу, - начал он, - определенный небольшой процент вампиров... сходят с ума. Это случается не со многими из них, иногда требуется довольно много времени, чтобы развиться, и нет никакого способа узнать заранее, в отношении кого это будет правдой. Поведение Сесилии, продемонстрированное в Найя-Исламабад, я думаю, является хрестоматийным примером того, о чем они говорили, и это, вероятно, основа для многих более ужасных легенд о вампирах в целом. Ты права, Джессика - она была в бешенстве, и, судя по тому, что сказали Петр и Лонгбоу, как только кто-то падает с бордюра, возврата практически не будет.

- Ну, разве это не великолепно, - сказал Толлман. - Так что, черт возьми, нам с этим делать?

- Это больше, чем я могу сказать, - признался Дворак. - Из того, что сказал Абу, и из всего, что сказал полковник Уилсон - если уж на то пошло, из того, что сказали Джилл и Сьюзен, - они не могли причинить ей больше вреда, чем могли бы мы. Они могли встать между ней и Абу, они могли держать ее связанной, когда она попыталась прорваться мимо них, они могли физически перехватить ее, чтобы она не прикончила его, но они не могли причинить ей вреда, и они чертовски уверены, что не могли убить ее.

- Если они не могут, то кто может? - спросила Толлман, и на этот раз в ее голосе прозвучал неподдельный страх.

- Все, что я могу вам сказать, это то, что Петр и Лонгбоу заверили меня, что они "разберутся с ней". Они не сказали мне как, но, насколько я знаю, эти двое мужчин никогда никому из нас ни в чем не лгали. Если они говорят, что могут "разобраться" с ней, это потому, что они искренне верят, что могут.

- Я согласен со всем, что вы только что сказали, - сказал секретарь Массетт, - но это скорее поднимает вопрос, который, как мне кажется, все мы уже некоторое время обсуждаем. Правда в том, что мы многое узнали о медицинских технологиях Гегемонии. Если уж на то пошло, мы уже несколько раз повышали их эффективность и научились применять многое из этого к человеческой физиологии. Но мы все еще ни черта не знаем о физиологии вампиров. Что ж, мы знаем, что, по-видимому, они питаются непосредственно поглощаемой ими энергией, а не кровяной пищей, как в легенде. На самом деле, это единственный способ узнать, что один из них где-то поблизости, если он сам не представится. Их не видно ни на одном из наших других инструментов, но они создают своего рода ... дыры в электромагнитном спектре вокруг них. Если бы щенки знали, что искать, это могло бы позволить им обнаружить, возможно, даже выследить ударные группы Влада, когда они атаковали их наземные базы. Возможно, этого тоже не произошло; это просто единственная возможность, которую мы смогли придумать. Но это все, общая сумма наших 'знаний' о них.

- Мы с Леонардом Гиллеспи и Нэнси Кауфман говорили об этом еще до того, что произошло в Пакистане. Мы делимся намеками уже более пятнадцати лет, и почему-то ни один из вампиров никогда не проходил никакого медицинского обследования. Ну, очевидно, что они не болеют и им не причиняют вреда, так что они не нуждаются в уходе врача. И у них всегда была дюжина мест, где они должны были находиться в любой данный момент, так что понятно, что у них нет времени сидеть в лабораториях прямо в тот момент, когда мы спрашиваем. Но по прошествии пятнадцати лет, я думаю, они могли бы найти время, если бы действительно захотели.

- Понимаю, о чем ты говоришь, Чарли, - резко сказал Дворак. - Но я также понимаю, что без них вся человеческая раса была бы мертва. Единственная причина, по которой мы должны беспокоиться о том, что они не позволяют нам обращаться с ними как с лабораторными крысами, заключается в том, что они, черт возьми, спасли нам жизни. И они ни о чем не попросили нас взамен - ни о чем, черт возьми! Они сотрудничали с нами, они помогли собрать мир воедино - черт возьми, они фактически включили себя в официальную военную цепочку командования, чтобы президент мог приказывать им что-то делать! Вы действительно задумывались о том, что это значит? Что эти существа - эти люди, - которые могут вливаться в замочные скважины, исчезать в облаке дыма, проходить сквозь сплошную стену пуль и которым от нас не нужно ни черта - даже еды, - готовы выполнять наши приказы и сражаться в наших битвах.

Он понял, что повысил голос, и внезапно откинулся на спинку стула, качая головой.

- Прости, - он поднял обе руки. - Прости, Чарли! Не хотелось, чтобы это прозвучало так, будто я отрываю кому-то голову. И не то чтобы у меня не было таких же мыслей. Но все же...

- Но, тем не менее, мы говорим о массовом вторжении в их частную жизнь и, по крайней мере потенциально, о том, что они позволяют нам - на самом деле помогают нам - определить, есть ли у них какие-либо уязвимости, из которых мы могли бы извлечь выгоду, - спокойно закончил Хауэлл его фразу. Дворак посмотрел на него, затем отрывисто, недовольно кивнул.

- Поверь мне, Дэйв, я понимаю, о чем ты говоришь, - продолжил президент. - На самом деле, именно поэтому я держался в стороне от всего этого. Я знал о намеках, которые были брошены, и я знал, что Лонгбоу и Петр отклоняли каждый из них. И из-за того, как многим мы им обязаны, и из-за того, как сильно я их уважаю - и из-за того, как сильно я им доверяю, - я был готов оставить все как есть. Но теперь, когда Сесилия стала неуправляемой, я не думаю, что мы можем так поступать дальше. Мне это не нравится, и я не ожидаю, что им это понравится, но пришло время, когда нам придется настаивать.

- А если они откажутся, сэр? - тихо спросил Дворак.

- Тогда у нас проблема, - так же тихо ответил Хауэлл. - Честно говоря, я не ожидаю, что это произойдет, но если это произойдет, значит, это произойдет, и нам придется иметь с этим дело, когда мы туда доберемся.

Их взгляды встретились, затем Дворак снова тяжело кивнул.

- Хорошо, мистер президент. Я свяжусь с Петром и передам сообщение.