Но этого не произошло. А затем он замер, когда на фоне потока света появился первый силуэт.

Это был не шонгейри. Это был человек!

Он стоял там, сам по себе, неподвижно добрых тридцать секунд, а затем Льюис Фреймарк с недоверием наблюдал, как к нему присоединились еще три фигуры. Затем посадочные огни погасли, хотя ходовые огни оставались горящими, и впервые он смог увидеть их по-настоящему.

Трое мужчин и женщина стояли там, ожидая с очевидным терпением, и Фреймарк с трудом сглотнул, узнав камуфляжную форму армии США. Но армия была мертва. Все это знали! И как мог вертолет, управляемый человеком, выжить в воздушном пространстве, контролируемом шонгейри?! Это было невозможно. Этого не могло случиться.

Но затем он осознал, что стоит на собственных ногах, двигаясь вперед, тяжелая винтовка в его руке, дуло направлено в землю, и плотный темноволосый мужчина - тот, кто вышел первым - смотрит на него. Зеленые глаза блеснули со странной интенсивностью, когда в них отразились ходовые огни, и он протянул руку.

Фреймарк взял ее.

- Торино, - сказал мужчина. - Дэниэл Торино, майор, военно-воздушные силы США.

В этих словах был идеальный смысл. Они просто не могли иметь в виду то, что, по-видимому, они имели в виду.

- Льюис Фреймарк, - услышал он свой голос. - Что? Я имею в виду, как?..

Вопрос повис в напряженной тишине, и Торино криво улыбнулся. Он выглядел - они все выглядели - невероятно чистым, невероятно аккуратным и профессиональным.

- Это потребует некоторых объяснений, - сказал он. - Короткая версия: щенкам надрали задницы.

- Что?!

Фреймарк почувствовал, как его глаза выпучились от недоверия, а Торино покачал головой со странным сочувствием.

- Я сказал, что это потребует объяснений, и так оно и есть. Важная вещь прямо сейчас? У меня здесь пять "Чинуков", нагруженных примерно шестьюдесятью тоннами припасов, и полная медицинская бригада. Мне нужно где-нибудь выгрузиться и обустроиться.

Его рука крепче сжала руку Фреймарка, когда отчаяние, неверие и безысходность превратились во внезапную, обжигающую надежду в глазах отца.

- Как думаешь, мог бы ты помочь мне с этим?