Вулфра опустилась в кресло и обдумала возможные варианты. Ее варианты варьировались от неприятных до опасных, и ее мозг отмечал их один за другим, пока она пыталась избежать худшего из них.

Но выхода не было, и, наконец, она глубоко вздохнула и встала, прижимая руки к гладкому хрусталю. Ее брови сошлись вместе, когда она произнесла еще одно слово, и в комнате стало очень тихо. Неопределимый холод пронесся мимо нее, но она проигнорировала его.

Огни кружились внутри кристалла, как обреченные светлячки. Они зависли, затем разлетелись на части, уносясь друг от друга в потоках пламени. Они разбивались о границы камня, наполняя комнату сиянием, которое вспыхивало и гасло, и она вглядывалась в грамерхейн сквозь яркость, когда мелькали крошечные сцены. Они двигались почти слишком быстро, чтобы их можно было уловить, но Вулфра хорошо привыкла к прорицанию, и она искала единственную цель, упрямо цепляясь за свою цель, пока сцена за сценой растворялись в мерцающих брызгах света.

Свет внезапно померк, и Вулфра уставилась на крошечные изображения людей и лошадей среди деревьев, с которых капала вода. Мужчины беззвучно переговаривались в каменистой глубине, и вода капала в их костер клубами пара. Головы лошадей уныло поникли, а люди были одеты в черную кожу, но их было всего восемь.

Губы Вулфры сжались, когда она пристально изучала их лица. Она опознала Роспера, но не было никаких признаков Черниона. Неужели охотников постигла беда? Или они по какой-то причине разделились на группы?

Она нахмурилась и пробормотала имя Черниона, чтобы ввести шаблон, который она установила на убийцу неделями ранее. На этот раз игра света была более краткой, когда кристалл стрелкой двинулся вниз по ссылке, и Вулфра улыбнулся, когда изображения сформировались еще раз. Догадается ли Чернион? Не то чтобы это имело значение; связь могла убивать так же хорошо, как и шпионить.

Изображение, изученное над гостиницей на имперской главной дороге. В конюшне стояли пять усталых лошадей, и Вулфра снова улыбнулась, когда ее взгляд переместился в затемненную комнату. Чернион спал чутко, нахмурив кустистые брови. Так что ее наемные убийцы просто разделились, чтобы перекрыть более чем один след. Хорошо. Очень хорошо.

Чернион беспокойно пошевелился, и Вулфра отключила связь и сидела, лаская бледную человеческую кожу, покрывающую ее стол, пока она думала. Она страстно желала увидеть Венсита, но это было бы и бесполезно, и опасно. Дикий волшебник был настороже; попытка противостоять его чарам мало что дала бы ей и могла бы рассказать ему слишком много о ее собственных мыслях. Она была сильно потрясена, когда Венсит вырвал безумный ветер у Тардона и обратил его против него, и у нее не было никакого желания испытать то же самое с заклинанием, связанным с ее собственным разумом!

Она покачала головой. Она узнала все, что могла, самостоятельно, но этого было слишком мало, чтобы понять, что ее разбудило, и у нее закончились оправдания.

И все же было опасно связываться с ее союзником. Каждое усилие истощало ее, и приближалось время, когда она не могла позволить себе эту слабость. Однако хуже, чем утечка, был страх, с которым она не могла справиться, как бы сильно ни старалась его скрыть. Она ненавидела признаваться в этом даже самой себе, но не было смысла притворяться, что это не так, и она встряхнулась, прогоняя свои порожденные страхом рационализации одним усилием воли. Она не была Харличем, чтобы поддаваться безрассудству!

Она еще раз прикоснулась к холодному бугристому камню и закрыла глаза, в то время как ее губы беззвучно произносили слова сложного заклинания. Сила хлынула потоком, окутывая ее нимбом, который горел все ярче, в то время как безмолвные слова пели в ее мозгу. Нимб собрался и вспыхнул на ее руках, и ее длинные, инкрустированные драгоценными камнями пальцы исчезли во вспышке горького блеска, подобного сердцу солнца. Она сверкнула из ее окон, и те, кто видел это, догадались, что их колдунья-хозяйка снова практиковала свое искусство, и задрожали.

Дикий свет поглотил камень на долгие секунды, прежде чем прозрачные глубины выпили энергию, засасывая двойные шары пламени в свое стеклянное сердце. Шквал искр спиралью устремился ко дну, и образовались два глаза - желтые глаза со зрачками, как у кошки. Они ненадолго исчезли в мерцании невидимых век, а затем вспыхнули снова.

- Да, Вулфра? - холодные слова эхом отдавались в ее мозгу, как сосульки.

- Что-то случилось. - Она сохраняла хладнокровие, несмотря на пот на лбу, но его сила била в нее из камня, пугая ее.

- Что? - его вопрос был подобен северному морскому льду.

- Я не могу быть уверена. Что-то разбудило меня - всплеск интереса к искусству. Я не знаю, что это было, но мой разум был настроен на Венсита, когда я проснулась. Я боюсь... Я боюсь, что он открыл в себе какую-то новую силу.

- Для него невозможно увеличить свою силу. - Мысленный шепот был холоден. - Он достиг своего пика давным-давно; теперь он может меньше. В прошлом я не был достаточно силен, чтобы бросить ему вызов, но скоро это изменится. Я тщательно изучил его сильные и слабые стороны; что бы ты ни обнаружила, это не было пробуждением большей силы в его сознании. Он слишком стар для этого.

- Должно быть, так оно и было! Говорю вам, мой разум искал его даже во сне!

- Тише! - голос обжег ее разум, и она отшатнулась. - Должен ли я учить тебя, кто из нас мастер, а кто ученик? Неужели ты даже не понимаешь последствий того, что произошло три дня назад? Старый дурак потратил себя как пьяница, чтобы спасти суку-полукровку Базела - пройдут дни, прежде чем он осмелится снова направить дикое волшебство!

Кошачьи глаза пронзили ее насквозь, и вены Вулфры покрылись льдом.

- Ты поступила мудро, сообщив об этом. Не трать этот кредит впустую, сообщая о всякой чепухе. Возможно, это был его новый компаньон, которого мы не опознали, но это был не Венсит.

- Должно быть, так, как ты говоришь, - натянуто сказала Вулфра, - но...

- Достаточно, - холодный голос стал спокойнее. - Возможно, я показался тебе поспешным, но я много думал о Венсите. Давай перейдем к другому вопросу. Ты не говорила мне, что наняла убийц, Вулфра.

- Я не думала, что это было необходимо.

- Это имело бы значение только в том случае, если бы они могли добиться успеха. - В голосе звучало веселье. - Они не смогут; не больше, чем они когда-либо преуспевали против Базела или Венсита. Тем не менее, мне пришлось узнать это самому, и сомневаюсь, что ты окажешься более дорогостоящей для братьев-псов, чем я. И они могут вывести его из равновесия, если он поверит, что они - лучшее, что ты можешь противопоставить ему. Не позволяй себе стоять на пути моей инициативы, моя дорогая.

Вулфра пристально посмотрела в его желтые глаза, прекрасно понимая веселую злобу в его согласии. Затем она вздрогнула, когда его мысли вернулись снова.

- Очень хорошо. У тебя есть еще что-нибудь сообщить?

- Не сейчас, - ответила она, как могла скрывая нервную дрожь.

- Хорошо. Береги меч хорошенько, Вулфра! Это не было бы катастрофой, если бы он вернул его, но это было бы... прискорбно. Никто никогда больше не воспользуется его полной мощью, но он может причинить мне неудобства даже в качестве оружия. Смотри, чтобы он этого не получил. Прощай.

Глаза слились друг с другом, слившись в блестящий булавочный укол, который задержался на мгновение, а затем внезапно исчез.

Вулфра наклонилась вперед, в изнеможении упершись руками в столешницу. Ее волосы были тяжелыми от пота, а лицо блестело, но, по крайней мере, он был в довольно хорошем настроении. Слишком часто случалось обратное, когда она беспокоила его.

Она взяла себя в руки, замедлила сердцебиение и сделала глубокий вдох. Когда кто-то стремится к власти, он должен иметь дело с устрашающими союзниками, сказала она себе. Она должна помнить, что использовала волшебника с кошачьими глазами так же верно, как он использовал ее - и именно у нее была точка опоры на этом континенте, а не у него.

Она выпрямилась и направилась к двери, остановившись, чтобы оглянуться на внушающий доверие набор оборудования и свитки с трудом накопленных знаний. Почему-то сегодня уверенности было меньше, чем обычно.

Она махнула рукой, выключая свет, и массивная дверь бесшумно закрылась за ней. Она стояла на затемненной лестничной площадке, уставившись в темноту, охваченная внутренним смятением. Действительно ли волшебник с кошачьими глазами верил, что то, что она чувствовала, было неважным? Или - она вздрогнула - он был так уверен только потому, что не должен был столкнуться с гневом Венсита?

Она знала, что остаток ее ночи не будет спокойным.