Глава сорок третья

Дорога в Куэйсар проходила почти точно на восток от Кэйлаты, и утреннее солнце ярко светило в лицо Кериты, когда Облачко бодро бежала через два дня после ее встречи с Лэйнитой. Птицы парили и ныряли над головой, перекликаясь друг с другом на фоне невероятно голубого неба, когда они оседлали порывистый северо-западный ветер, и бесконечное море молодой травы музыкально колыхалось и шипело, когда сильные порывы гнали по нему волны. Утро все еще было прохладным, но в ветре и высоких, прекрасных криках птиц чувствовались жизнь и энергия, и Керита глубоко вдохнула эту энергию в свои легкие.

Было заманчиво отдаться чувственному наслаждению нового дня, но мрачное подозрение, которое впервые нашептало ей в библиотеке Трайсу, превратилось во что-то еще более мрачное, отбрасывающее свою собственную зловещую тень на утро.

У нее все еще было слишком много вопросов и слишком мало ответов, напомнила она себе. И все же, даже когда она добросовестно держала это в уме, она знала, в какую сторону указывали все факты, которые она смогла проверить. Чего она даже не начинала понимать, так это как все это могло произойти, или почему Лиллинара и Томанак, казалось, согласились, что разбираться с этим делом - ее работа.

Не то чтобы у нее было искушение хотя бы на мгновение притвориться, что это не ее работа. Это было именно то задание, которое в первую очередь привлекло ее на службу к Томанаку. Тот факт, что она всем сердцем желала, чтобы кто-то вроде дев войны был доступен ее матери - или ей самой - когда она была ребенком, только еще больше укрепил ее решимость. У нее не было четкого представления о том, с чем именно она столкнется в Куэйсаре, и все же во всем этом деле чувствовался привкус Тьмы. Было слишком вероятно, что она ехала прямо в эту Тьму, но это была одна из функций защитника Томанака - нести Свет даже в самую глубокую Тьму.

Конечно, иногда Свет сталкивался с неудачами.

Дама Керита Селдан знала это, так же как знала, что немногие из защитников Томанака когда-либо умирали в постели. Но если это была цена за то, чтобы сдержать Тьму, которая забрала павший Контовар, она заплатит ее. И если уж на то пошло, письмо, которое она отправила Базелу под печатью Меча, содержало все ее подозрения, открытия и умозаключения. Если случится так, что на этот раз ей суждено потерпеть неудачу, она с абсолютной уверенностью знала, что ее брат отомстит за нее и выполнит свою задачу так же уверенно, как она сделала бы это за него.

Она тепло улыбнулась этой мысли, затем стряхнула с себя мрачные размышления и подняла голову, еще больше подставив лицо солнцу и наслаждаясь его теплом.

Куэйсар был впечатляющим.

Первоначальные архитекторы храма нашли одну из немногих подлинных вершин холмов, которые предлагала Равнина Ветров. Когда Керита приблизилась, стало очевидно, что тот выдающийся выступ, на котором стоял храм и поддерживавший его город, был в основном сплошной пробкой или куполом из гранита. Подойдя ближе, она поняла, что это было далеко не так величественно, как казалось на первый взгляд. Но и этого не должно было быть. Низкие, холмистые пределы Равнины Ветров простирались во всех направлениях, насколько хватало глаз, и даже относительно невысокое расположение Куэйсара позволяло ему без особых усилий господствовать над окрестностями.

Старый город Куэйсар, который был объединен с храмовой общиной, был окружен низкой, но пригодной для обороны стеной. Новые здания и отдаленные фермы тянулись от старого города вдоль рукавов перекрестка, которые сходились у большого пруда или небольшого озера у основания гранитного пьедестала, поддерживавшего храм, и Керита видела работников на полях, когда Облачко пробегала мимо них.

У самого храма была своя стена, которая на самом деле была выше, чем у старого города, и отвесно поднималась от самого края каменного выступа храма. Такого рода защитные устройства не были частью храмов Лиллинары в империи Топора, но империя была самым старым и заселенным государством Норфрессы. Когда впервые был построен Куэйсар, на Равнине Ветров царили гораздо менее упорядоченные обычаи. Если уж на то пошло, они все еще были такими, предположила она. Или, во всяком случае, у них был потенциал стать таковыми; Смутное время было не так уж далеко в прошлом. Учитывая эту историю, она не винила первоначальных строителей за то, что они позаботились о том, чтобы их храм был не просто расположен в наиболее удобном для обороны месте, но и в придачу хорошо укреплен.

Она не могла видеть большую часть храмовых зданий из-за стены, но над ними возвышались три традиционные башни любого храма Лиллинары. Башня Матери с ее круглой алебастровой полной луной была окружена чуть более низкой, увенчанной полумесяцем башней Девы и Башней Старухи с соответствующим шаром из обсидиана. Дополнительная высота выступа, на котором стоял весь храм, поднимала их еще выше на фоне голубого неба и высоких белоснежных облаков на юге, и Керита почувствовала зашевелившееся в ней воображение, когда она поняла, как они должны выглядеть на фоне ночных небес, когда серебристо-белое сияние Лиллинары коснулось их каменной кладки. Куэйсар был далеко не самым большим храмом Лиллинары, который когда-либо видела Керита, но его расположение и особая значимость придавали ему величие и ощущение присутствия, равного которому она редко видела.

И все же, когда она подъехала еще ближе, воображаемый образ башен, горящих холодным, сияющим светом на фоне усыпанного звездами неба, поблек, и ледяной холод коснулся ее сердца. Свет Серебряной Леди не падал на эти башни или стены под теплым послеполуденным солнцем, но глаза Кериты не были похожи на глаза других смертных. Они видели то, чего не видели другие, и ее рот сжался, когда зловещий ядовито-зеленый свет замерцал в уголке ее зрения.

Она знала этот вызывающий тошноту зеленый цвет. Она видела это раньше, и ее разум вернулся к дождливому дню в библиотеке барона Теллиана, когда она рассказала ему, насколько, к несчастью, знакомы с присутствием Тьмы защитники Томанака.

Она глубоко вдохнула и посмотрела на храм, пытаясь выделить эти неуловимые проблески зеленого. Она не смогла, и ее челюсти сжались, когда она потерпела неудачу. Каждый из защитников Томанака воспринимал зло и дело рук Богов Тьмы по-своему, неповторимо. Базел получал свои "чувства" - впечатления от вещей, которые еще не были полностью восприняты, но каким-то образом известны. Другой защитник, которого она знала, слышал музыку, которая направляла его. Но Керита, как и некоторые маги, с которыми она разговаривала, Видела. Для нее это было взаимодействие света и тени - или Света и Тьмы. Это внутреннее восприятие никогда не подводило и не обманывало ее, и все же сегодня смысл того, что она видела, был... неясен. Она не могла точно определить это, даже не могла быть уверена, что зеленые световые дьяволы, танцующие по краям ее поля зрения, исходили от храма, а не от города, сгрудившегося под ним.

Этого не должно было случиться. Особенно не тогда, когда она пришла, уже воодушевленная своими подозрениями и предыдущими расследованиями. Разоблачающий блеск зла должен был быть очевиден для нее... если только кто-то - или что-то - обладающее огромной силой, намеренно не скрывало это.

Она заставила себя выдохнуть и покачала головой, как лошадь, которой надоела муха. Сокрытие не обязательно было направлено конкретно против нее, сказала она себе. Что бы ни происходило в Куэйсаре, это явно было частью многолетних усилий, и то, что сделало бы Куэйсар таким призом в глазах Тьмы, была именно его важность для Лиллинары и, в частности, для дев войны Сотойи. Но это также означало, что Куэйсар был более заметным и с большей вероятностью привлекал паломников и посетителей, чем большинство других храмов его относительно скромных размеров. И, кроме Кериты, с паломниками приходили те чьи глаза могли видеть то, что Тьма предпочитала скрывать.

И все же, каким бы логичным ни был этот вывод, факт оставался фактом: требовалась огромная сила, чтобы так тщательно затемнить внутренний взор защитницы Томанака. Действительно, такая сила, должно быть, полностью ослепляла восприятие - будь то зрение, или слух, или осязание - любого, кто менее тесно связан со служением ее богу.

Что означало, что где-то на вершине этого потрепанного временем гранитного зуба ждал слуга Великой Тьмы.

Да, мрачно сказала она себе. И это, вероятно, сама "Голос". На самом деле, это почти должно было бы быть так. Нет никакого способа, чтобы что-то настолько темное и могущественное могло спрятаться от неиспорченного Голоса. Но что бы это ни было, оно не обладает полным контролем. Даже сам Бог Тьмы не смог бы помешать мне увидеть, так ли это. Отлично! Она фыркнула в резком мысленном смехе. Это не все в Куэйсаре. Чудесно. Все, что мне нужно сделать, это предположить, что любая, кого я встречаю, служит Тьме, пока она не докажет обратное!

Она закрыла глаза и сделала еще один глубокий вдох.

Ладно, Томанак, подумала она. Ты никогда не обещал, что это будет легко. И полагаю, что я бы поскакала на поиски подкрепления вместо того, чтобы бросаться в одиночку, если бы мой череп не был таким же толстым, как у Базела. Но это так. Итак, если тебе больше нечего делать сегодня днем, почему бы нам с тобой не пойти и не вызвать Голос?

- Ну, она почти здесь, Парата.

Варнейтус стоял на городской стене Куэйсара и наблюдал за одиноким всадником, приближающимся к городу.

- Прекрасно, - почти равнодушно сказала высокая женщина, стоявшая рядом с ним. Ее слова прозвучали так кощунственно, что Варнейтус повернул голову и свирепо посмотрел на нее.

- Я знаю, что Далаха... уверена в себе, Парата. Но я надеялся, что хотя бы отдаленно возможно, что твоя уверенность может быть не такой, э-э, буйной, как у нее. Ты же знаешь, это защитница Томанака.