- Я дам ему более сильную дозу.

Профессор встретился глазами с Джозефом. Он не произнес ни слова. Выражение его лица ничуть не изменилось. И все же Джозеф знал, чего хочет от него профессор. На этот раз, когда ему сделали укол, глаза Джозефа опустились, а тело обмякло.

- Все. Теперь доволен? Мы можем снять с него эти кандалы прямо сейчас?

- Конечно, но сначала я вызову сюда еще несколько охранников. На тот случай, если он решит сбежать.

Джозеф не понимал, почему доктор не дал ему настоящее успокоительное. Он подозревал, что, как и сказал доктор, настоящее снотворное испортило бы результаты анализов. И тесты были единственным, что имело значение для профессора. Это навело Джозефа на мысль. Он позволил своим глазам опуститься еще ниже, пока они не превратились в щелочки, а затем начал пускать слюни для дополнительного эффекта.

- Теперь он не выглядит таким опасным, правда? - сказал большой командир.

Теперь в комнате было еще четверо охранников, офицеров в спецодежде – тюремная версия спецназа. Казалось, они рвутся в бой, как бойцовые собаки, дергающие за поводки. Джозеф знал, что не сможет их взять. Эти ребята были обучены быть быстрыми и эффективными. Когда Джозеф убивал, это были грязные, неряшливые преступления на почве страсти. У него не будет ни единого шанса против них. И все же он продолжал свое представление. Может быть, сегодня это ему и не поможет, но Джозеф понял, что, позволив им думать, что он беспомощен, он получит элемент неожиданности, а это, возможно, все, что ему нужно.

Джозеф спотыкался, пока его вели к ПЭТ-сканеру и укладывали на спину. Ему дали подушку и одеяло, а затем на глаза надели что-то похожее на очки виртуальной реальности.

- Я собираюсь показать тебе несколько фотографий, - объяснил профессор. - Я не хочу, чтобы ты что-то говорил. Я просто хочу, чтобы ты посмотрел на каждую фотографию, пока я буду сканировать твой мозг. Ты меня понимаешь?

Джозеф кивнул.

- Сканеру потребуется несколько минут, чтобы разогреться.

Профессор нажал кнопку, и большая машина начала издавать серию громких гудков и щелчков. Через несколько минут профессор нажал еще одну кнопку рядом с платформой, на которой лежал Джозеф, и она скользнула внутрь большой машины. Джозеф почувствовал, как его плечи втянулись внутрь, когда он скользнул в длинную цилиндрическую машину. Она была почти слишком мала для него, и стенки машины плотно прижимались к его бокам. Через несколько мгновений перед ним замелькали картинки.

Сначала образы были простыми. Улыбающийся младенец, котенок, играющий с игрушкой, щенок, пожарный, затем женщина с большой грудью в бикини, затем голая женщина, затем мертвая женщина, которую выпотрошили, отрезали груди, вспороли живот, затем кусок окровавленного мяса, затем женщина в красном белье, затем обезглавленный торс женщины, а затем женщина, связанная и с кляпом во рту, и так далее. Джозеф с интересом наблюдал за происходящим. Он был также заинтригован, пытаясь понять, что его возбуждает, что отталкивает и что вообще не вызывает никакого отклика. Он узнавал о себе все больше и больше, но знал, что все это его не излечит.

На экране вспыхнуло изображение роскошной женщины с грудями, похожими на пляжные мячи, и Джозеф сразу же подумал об Алисии. Он скучал по ней, но воспоминания о ней никогда не приносили ему печали. Совсем наоборот. Вспоминая прекрасную испанку, которая путешествовала с ним в Сиэтл в поисках лекарства от его проклятия, женщину, которую он съел заживо в течение нескольких часов, а затем доедал нескольких дней, он всегда возбуждался, и этот раз не был исключением. Он сунул руку в свободные тюремные штаны и начал поглаживать затвердевший пенис, не обращая внимания на офицеров и профессора, наблюдавших за ним.

Перед его глазами снова замелькали образы больших обнаженных женщин и расчлененных трупов. Джозеф дернул и потянул свою набухшую плоть, облизав ладонь и потирая набухшую головку члена, чувствуя, как оргазм медленно нарастает внутри него. Затем образы изменились.

На следующей фотографии была изображена библиотекарь, его первая жертва. Это была ее фотография с вечеринки в платье с глубоким вырезом. На следующей фотографии были обугленные кости на столе для вскрытия. Он мог только догадываться, что это останки библиотекаря. На следующей фотографии был Фрэнк, мазохист-гомосексуалист, которого Джозеф похитил и протащил с собой полпути в Такому, чтобы использовать в качестве закуски. Это была фотография Фрэнка с места преступления, все еще дымящегося, все еще лежащего на вертеле, где Джозеф оставил его после того, как съел его самые мясистые части. Джозеф продолжал мастурбировать, возбужденный воспоминаниями, которые фотографии позволяли ему пережить вновь.

Затем была фотография проститутки-трансвестита и ее сутенера, убитых Джо в том захудалом мотеле в Вашингтоне. После этого появился образ санитара, которого он убил, чтобы получить доступ к Деймону Тренту. Этот человек ничего ему не сделал. Это было преступление по необходимости, бесстрастное. Затем на экране вспыхнуло тело Деймона Трента, и он почувствовал, как волна раскаленной добела ярости пронзила его разум. Его зубы сжались, а мышцы напряглись. Он был удивлен тем, как много ненависти он все еще испытывал к этому человеку. Даже зная, что жирный педофил не был тем, кто превратил его в монстра, он все еще ненавидел этого человека за то, что тот сделал с ним.

Затем появилась еще одна фотография с места преступления. На этой фотографии был изображен отец Джо с колом в сердце и ртом, набитым чесноком и библейскими страницами. Гнев Джо вернулся с ревом. Если Деймон не был ответственен за болезнь, которая сделала Джо кровожадным каннибалом, то это было врожденным, унаследованным от его отца. Прежде чем гнев Джо достиг предела, перед его глазами вспыхнул новый образ. У него перехватило дыхание. Его эрекция снова набухла, и теплая улыбка смягчила его черты. Это была фотография Алисии.

Фотография была сделана очень давно, еще до того, как Джозеф познакомился с ней. Она была одета в черное кружевное неглиже с глубоким вырезом, открывающим ее массивное декольте. Ее груди почти вываливались из него, и Джо показалось, что он может разглядеть один из ее сосков, выглядывающих из-под одежды. Ее волосы были выпрямлены, и длинные черные локоны рассыпались по плечам и груди, обрамляя ее грудь. Ее изогнутые губы, выкрашенные в темно-красный цвет, были поджаты, как будто она собиралась послать воздушный поцелуй. Ее макияж был темным, почти зловещим. Она была похожа на ту знойную мегеру, за которой он ходил по секс-клубу, отчаянно желая встретиться. Он снова начал поглаживать себя, глядя на длинные толстые ноги Алисии и ее чувственные бедра, вспоминая, как они были на ощупь и на вкус.

Затем на экране появилась следующая фотография. Это была фотография Алисии, сделанная в тот день, когда ее положили в больницу, после того как Джозеф съел ее грудь до самой грудной клетки, не в силах совладать с собой. Затем последовала фотография, сделанная в доме Алисии. Это был ее скелет, обглоданный дочиста, без единой унции плоти. Джозеф уставился на нее и стал поглаживать себя более энергично, дергая свою затвердевшую плоть, вспоминая каждый момент своих последних дней с Алисией, как она умоляла его съесть каждый кусочек ее плоти. Она сказала, что хочет стать частью его навсегда. Он закрыл глаза и вспомнил сонную улыбку Алисии перед тем, как она стала жертвой наркотиков, кровопотери и травмы, вызванной медленным каннибализмом. Ее глаза выглядели такими умиротворенными. Они были прекрасны. Джо хотел бы, чтобы она была здесь с ним сейчас... чтобы он мог трахать и есть ее снова и снова.

- Эй! Он там дрочит! Этот больной ублюдок! Вытащите его оттуда! - сказал командир. Он сидел в кабинке вместе с профессором и другими ребятами за свинцовым стеклом, защищавшим их от стерилизующего излучения ПЭТ-сканера.

- Нет! Эксперимент еще не закончен, - ответил профессор.

- Он просто кайфует от этого дерьма! Что это за эксперимент? Ты показываешь этому психу порнофильмы? - спросил командир.

- В некотором смысле.

- Что? Ты пытаешься понять, что заводит этого извращенца?

- Да, в некотором смысле, именно это я и делаю.

У здоровяка-охранника отвисла челюсть, а глаза увеличились так, словно вот-вот выскочат из орбит.

- Т-ты делаешь что? Начальник тюрьмы знает об этом дерьме?

Профессор вздохнул.

- Офицер?

- Белтон.

- Офицер Белтон, вы хоть представляете, сколько стоит содержать федерального заключенного?

Дородный надзиратель покачал головой.

- Это стоит от двадцати семи до тридцати пяти тысяч долларов в год. Теперь вы знаете, сколько я плачу штату Вашингтон за доступ к Джозефу Майлзу? Мы получили сотни тысяч грантов, и большая их часть идет непосредственно вам, ребята. Я плачу вам жалованье прямо сейчас, пока мы разговариваем, и если я не получу то, что хочу, я использую все свое влияние, чтобы перевести Джозефа в другое учреждение, где офицеры будут более сговорчивы. Мои грантовые деньги уйдут вместе со мной. Тогда ваш долг – объяснить начальнику тюрьмы причину моего отъезда.

Профессор никогда не повышал голоса. Его тон оставался спокойным и не угрожающим, но не было никаких сомнений, что он только что высказал очень резкую угрозу.

- Вы победили, док. Ты и твой псих можете устроить свое маленькое пип-шоу. Но я расскажу об этом начальнику тюрьмы.

- Как вам будет угодно, офицер Белтон.

Внутри большого компьютерного томографа улыбнулся Джо.

Вернувшись в камеру, Джо наблюдал, как охранник просовывает почту в щель его двери. Это была небольшая пачка из десяти писем. С каждым днем, когда имя Джо исчезало с первых полос газет, писем становилось все меньше и меньше. Одно время он получал по пятьдесят-шестьдесят писем в день от любопытных поклонников. На большинство он никогда не отвечал. Джо чувствовал себя неуютно, будучи знаменитостью, и находил идею завоевать поклонников, съев женщину, которую он любил, более извращенной, чем то, что он сделал. На некоторые из них он отвечал, например, Селене, модели, которая навестила его в тюрьме и скормила ему свой сосок; нескольким "длинным свиньям", которых он узнал на ныне несуществующем сайте знакомств. "Длинная свинья" на жаргоне означало человеческую плоть (Джо часто задавался вопросом, что заставляет кого-то добровольно стать чьим-то обедом?) Нескольким докторам, ученым и профессорам – в том числе профессору Теодору Экер, психологу из одного из крупных колледжей Лиги Плюща в Бостоне, который был соперником доктора Локка, - которые интересовались его теориями о том, что превращает людей в серийных убийц. Был даже знаменитый суши-повар в Сан-Франциско, который прислал ему новые рецепты приготовления человеческого мяса для потребления. Все рецепты звучали восхитительно и вдохновляли на множество фантазий. Однако по мере того, как проходили месяцы, количество сообщений уменьшалось. Теперь ему писали только самые закоренелые фанаты.