В комнату вошел высокий парень в кожаной потертой куртке. В руках он держал профессиональный «Никон». Парень улыбнулся Рюмину, довольно бесцеремонно вышел на середину ковра и начал делать снимки.

Рюмин махнул рукой — все равно следы уже затоптаны, пусть работает.

— Возьми крупным планом порезы и букву на стене, — распорядился капитан.

Парень кивнул.

Рюмин подошел к шкафу. На полированной поверхности виднелись следы порошка для снятия отпечатков. Капитан открыл дверцы.

Одежда, аккуратно висевшая на плечиках, разительно контрастировала с довольно бедной обстановкой квартиры. Платья, костюмы и блузки смотрелись роскошно и явно были сшиты на заказ. По крайней мере, Рюмин не нашел ни одной фабричной этикетки.

Блеск и нищета. Фасад и изнанка. Девушка, носившая дорогие наряды, ютилась в скромной однокомнатной квартире.

— Она здесь прописана? — спросил Рюмин.

— Нет, снимала, — ответил участковый. — Уже два года. А прописана в Тюмени.

— Понятно.

Капитан еще раз осмотрел спальню. Больше здесь делать нечего. Широкая кровать, платяной шкаф, телевизор и компьютер в углу, — вот и вся мебель.

— Ни следов, ни улик, — сказал Рюмин.

— Ошибаетесь, — улыбнулся участковый. — В ванной, на зеркале — отличный отпечаток. Четкий, неразмазанный! Заглядение!

— А ну-ка, — Рюмин, сопровождаемый лейтенантом, направился в ванную комнату.

На зеркале, над раковиной, действительно стоял кровавый след пальца — вызывающий и демонстративный, как и буква «М» над изголовьем.

— Рано или поздно… — сказал Свиридов, потирая ладони.

— Думаю, его нет в картотеке, — остудил его энтузиазм Рюмин.

— А вдруг? — с надеждой спросил лейтенант.

Рюмин махнул рукой. Сейчас его больше интересовала сама ванна.

Капитан отдернул пластиковую занавеску: по ее нижнему краю, то прерываясь, то появляясь вновь, шла бледно-розовая полоса.

— Однако… — сказал он.

— Что-то нашли? — оживился участковый.

Рюмин не отвечал. Он залез в ванну, прижался щекой к стене и пальцем обрисовал на кафеле округлую фигуру.

— В чем дело, капитан? — Свиридова распирало от любопытства.

Он крутился и так, и этак, пытаясь выяснить, чем занимается Рюмин. Но тот молчал, прикидывая какие-то размеры. Наконец вылез из ванны.

— Он высокий, где-то около ста восьмидесяти пяти сантиметров, — сказал Рюмин, снимая перчатки. — Примерно как тот криминалист с фотоаппаратом, — он кивнул в сторону комнаты. — Хладнокровный и расчетливый убийца. Тем более непонятно, почему он оставил знак над кроватью и отпечаток? Как вызов?

— Откуда вы узнали про его рост? — спросил Свиридов.

— Это несложно, — вздохнул Рюмин. — Он убивал ее долго. Сначала резал. Думаю, бритвой — только острая бритва оставляет такие следы. Он держал девушку за горло — поэтому она не могла кричать. А потом — одним взмахом перерезал шею. До самого позвоночника. Удар четкий и сильный, направление раны ровное. Он был весь перепачкан в крови, поэтому помылся перед тем, как уйти, — видишь полосу на занавеске? На кафеле вода, высыхая, оставила матовое пятно. Я бы держал душ чуть ниже, значит, он выше меня. Как раз на пять сантиметров.

— Здорово, — сказал участковый. — Может, еще что-нибудь?

— Пока нет, — ответил Рюмин. — Соседей опросили?

— Никто ничего не видел и не слышал.

— Стандартная ситуация. Так кто, говоришь, обнаружил тело?

Свиридов оживился.

— Ее подруга. Тоже модель. Знаете, такая… фигуристая девочка. Чем-то похожа на Жанну Фриске.

Рюмин вымученно улыбнулся.

— Сейчас все хотят быть похожими на Жанну Фриске…

— Она торопилась на какой-то показ. Оставила свою визитку.

Участковый достал из коричневой папки темно-синюю карточку с золотым обрезом. Рюмин машинально сунул ее в карман.

— Свиридов, у тебя сигареты есть?

В дни тренировок капитан не покупал новую пачку, но сейчас очень хотелось курить.

— Некурящий, — ответил участковый.

— Молодец…

— Сергей, ты где? — послышался знакомый голос.

Рюмин вышел в прихожую и увидел Юрия Быстрова. Сегодня он был дежурным экспертом на Петровке, и капитан мысленно поблагодарил судьбу за эту маленькую милость. Быстрое всегда работал очень тщательно, не упуская ни одной мелочи.

— Я вижу, машина твоя стоит, — сказал Быстров, пожимая Рюмину руку. — Ну, думаю, наконец-то! Сподобился. Ты все осмотрел?

— Да, пожалуй, — ответил капитан. — А ты?

— Здрасьте! — Юрий хлопнул себя по ляжкам. — Я эту поляну давно уже отработал — даже взял образцы пыли под кроватью. А тебя все нет и нет. Решил сходить за пиццей. Ночь впереди, а у меня живот подвело. Пора возвращаться на базу. Что скажешь?

— Пора, — подтвердил Рюмин и повернулся к участковому. — На всякий случай… Пусть ваш эксперт пришлет копии снимков.

— Обижаешь, Сергей, — покачал головой Быстров. — Я устроил такую фотосессию…

Он не успел договорить. Участковый изумленно уставился на Рюмина.

— Какой наш эксперт?

В душу капитана закралось нехорошее предчувствие.

— Парень с «Никоном»? Высокий, с темно-каштановыми волосами, зачесанными назад, в потертой куртке… Я еще сказал, что он такого же роста, как убийца? Это же — ваш эксперт?

— Нет, — ответил участковый.

— Тогда какого черта он здесь делал?

— Я думал, он — ваш.

Рюмин бросился в комнату. Там никого не было. Капитан выбежал на лестницу и замер. Тихо. Ни звука шагов, ни шума лифта.

Никаких следов парня в потертой кожаной куртке.

«Отличное начало, капитан! — подумал Рюмин. — Фаворит вышел на ринг и тут же получил в лоб! «Шел бы ты домой, мальчик», — ласково сказал рефери и не стал открывать счет. Господи, неужели я настолько старый?».

— Сергей! — встревоженно сказал Быстров. — Что-то случилось?

— Ничего особенного, — ответил Рюмин. — Обычный бардак. Утешает только одно — я в нем главный.

Не дожидаясь лифта, он стал быстро, перепрыгивая через две ступеньки, спускаться по лестнице. Курить хотелось нестерпимо.

4

Рудаков отдернул белоснежную манжету рубашки из тончайшего батиста, украшенной настоящим фригийским кружевом, и посмотрел на часы. Элегантный платиновый корпус был инкрустирован черными бриллиантами, браслет из белого золота сам по себе являлся произведением искусства. Эксклюзив от «Картье», штучная работа. Знак принадлежности к касте избранных.

Но сейчас часы интересовали его не как символ собственной элитарности, а просто как часы — механизм, способный отмечать неумолимый ход времени. Для него время пока шло, а для Ингрид (Рудаков поймал себя на мысли, что привык называть ее не настоящим именем, а сценическим псевдонимом) — уже остановилось.

Половина восьмого. Скоро начнут собираться гости, и он должен принять их достойно. Что бы ни случилось, шоу продолжается. Это — закон.

— Михаил Наумович!

Рудаков резко повернулся к ассистентке — смешной веснушчатой коротышке, одетой в костюм пажа из голубого атласа.

— Что?

— Михаил Наумович, не пора ли надеть жилет и парик?

— Мне и так жарко!

Он с отвращением посмотрел на жилет из тяжелого алого бархата, расшитый золотыми нитями. Вечером на улице было прохладно, но Рудаков этого не чувствовал. Напротив, он отчаянно потел. Если бы не инъекции ботокса, сделанные в подмышечные впадины, на рубашке давно бы уже проступили широкие влажные круги.

— Лучше вытри! — Михаил нагнулся, чтобы коротышка могла дотянуться и при этом не размазала тон, наложенный на лицо.

Ассистентка быстро переложила парик в другую руку, достала сухую бумажную салфетку и промокнула голову, покрытую короткими рыжими волосами. Аккуратно вытерла мощный багровый затылок Михаила и убрала салфетку в карман.

— Фу-у-у!

От мысли, что ему предстоит еще напялить парик, Рудакова передернуло. «Мозги закипят. Сварятся к чертовой матери!».

— Что с фонтаном? — спросил он.