II

Сэр Гвилим Мэнтир наблюдал за марселями шхуны "Мессенджер", когда она вышла из устья канала Снейк и изменила курс. Отсюда он не мог видеть ее корпус, но мог отследить белые пятна ее парусов на фоне нависающих коричневых гор острова Кло и нахмурился, рассматривая их.

Его больше всего беспокоило, пригодна ли бухта Хардшип в качестве якорной стоянки, - что с ней сделает восточный ветер. Даже шхуне было бы ужасно трудно пробиваться против такого ветра. Канал Снейк, южный вход в бухту, можно было бы использовать при ветре с северо-востока на восток, а канал Норт - при ветре с юго-востока на восток, но даже при таких условиях галеону было бы трудно выбраться из любого канала. В данный момент, однако, ветер (какой бы он ни был и что бы от него ни было) дул с юго-юго-запада, и "Мессенджер" лег на правый галс, при почти полном ветре на траверзе, и направился к своему флагману.

Вся остальная часть его флота - пятьдесят три корабля - стояла в дрейфе в Шелл-Саунде, широком водоеме между Грин-Айленд и мелководьем. Было невыносимо жарко, даже по чарисийским меркам. Он оставил свою тунику в каюте, но пот приклеил рубашку к коже, и когда он поднял руку примерно на дюйм над одной из выкрашенных в черный цвет карронад юта, тепло вернулось к его ладони, как будто от верхней части печи. Тенты, установленные над палубой, чтобы дать экипажу немного тени, помогли, но, по мнению Мэнтира, в основном это была разница между медленной выпечкой в духовке или жаркой на открытом огне.

Он ожидал тепла, но не был готов к такой жаре, и тот факт, что ветер стих до легкого ветерка, не помогал. И в ближайшее время это не должно было ускорить подход "Мессенджера" к "Дансеру". При таком ветре даже маленькая быстроходная шхуна делала на всех парусах два-три узла, а ей предстояло преодолеть почти пятнадцати миль, чтобы добраться до флагмана.

Мэнтир посмотрел на солнце и поджал губы. Назовем это пятью часами - скорее всего, шестью, - а было уже больше одиннадцати. Он поморщился и отступил в тень навеса на юте. Это была не особенно густая тень, но после нефильтрованного, обжигающего глаза солнечного света за ней казалось, что ступаешь в пещеру.

Очень жаркую пещеру.

- Данилд? - сказал он, поворачивая голову и моргая, отыскивая своего флаг-лейтенанта, прежде чем его глаза действительно привыкли к относительному полумраку.

- Да, сэр? - лейтенант Данилд Разман ответил откуда-то сзади него, и он повернулся на голос.

- А, вот и ты! - Адмирал покачал головой, криво улыбаясь с сочувствием. - Я боялся, что ты наконец-то сварился.

- Еще не совсем, сэр. - Разман вернул улыбку своего адмирала, хотя, по правде говоря, шутка Мэнтира, по мнению лейтенанта, была слишком близка к реальности. Разман был чисхолмцем, одним из растущего числа чисхолмцев, интегрируемых в имперский флот, с экзотическими (по чарисийским стандартам) каштановыми волосами и серыми глазами... и светлым цветом лица, которое было совершенно счастливо гореть красным, волдырями или даже болезненно шелушиться, но категорически отказывалось загорать.

- Ну, полагаю, время еще есть, - усмехнулся Мэнтир. Не то чтобы он не сочувствовал; просто ни один из них ничего не мог с этим поделать, кроме как посмеяться.

- Есть, сэр, - согласился Разман. - Тем временем, однако, было ли что-то, что вам нужно было, чтобы я сделал?

- На самом деле, да. - Мэнтир махнул в направлении "Мессенджера". - Предполагаю, что им потребуется пять или шесть часов, чтобы добраться до нас. В сложившихся обстоятельствах я подумал, что мы могли бы перенести ужин и пригласить лейтенант-коммандера Гразэйэла присоединиться к нам сегодня вечером. Кажется, это самое меньшее, что мы можем сделать после того, как послали его туда, чтобы поговорить с этими людьми.

- Конечно, сэр. Вы хотите, чтобы капитан Магейл присоединился к вам?

- Да, капитан, мастер Сисмоук и лейтенант Крагейр - Нет, Крагейр будет нести вахту, не так ли? - Мэнтир на мгновение задумался, затем пожал плечами. - Пусть это будут лейтенант Валдейр и юный Свейрсман. И ты, конечно.

- Итак... шесть гостей, включая меня? - сказал Разман, мысленно подсчитывая имена. - Я пойду и скажу Нейклосу, сэр. - Флаг-лейтенант снова слабо улыбнулся. - Он все равно будет жаловаться, что мы недостаточно рано предупредили его, вы понимаете.

- Конечно, так оно и есть. Это то, что он делает.

В ответной улыбке Мэнтира было лишь немного смирения. Рейян Халмин, его многолетний слуга, был убит в проливе Даркос, и Мэнтир сильно скучал по нему. Не только потому, что они были вместе так долго, хотя это определенно было частью этого, но и потому, что Халмин так хорошо подходил ему. Рождение Мэнтира было таким же обычным явлением, как и рождение будущего чарисийского моряка, а Халмин был рыбаком в заливе Хауэлл до того, как поступил на флот. Лично Мэнтир подозревал, что "Рейян Халмин" не всегда было именем этого человека. В королевском чарисийском флоте было много таких людей, и теперь, когда это был имперский чарисийский флот, это не изменилось. До тех пор, пока человек выполнял свой долг и не попадал в новые неприятности, военно-морской флот был готов не обращать внимания на любые неосторожности в его предыдущей жизни. В случае с Халмином Мэнтир заметил, что он никогда добровольно не сходил на берег в Теллесберге.

Что бы ни скрывалось в прошлом Халмина, молодой лейтенант Мэнтир всегда считал его надежным помощником и опытным рулевым. Когда лейтенант-коммандер Мэнтир получил свое первое командование, он взял Халмина с собой, сначала в качестве своего личного рулевого, а затем, позже, в качестве слуги в каюте. Назвать его "камердинером" означало бы растянуть вполне подходящее существительное далеко за его допустимые пределы. Тем не менее, он был верным, жестким, трудолюбивым и удивительно хорошо владел саблей, что отлично подходило Гвилиму Мэнтиру.

Но теперь он погиб, и сэру Гвилиму Мэнтиру потребовалась замена. Пришел Нейклос Валейн, который явно считал Мэнтира незавершенным делом. Щеголеватый темноволосый камердинер был примерно на десять лет старше Мэнтира, и его очень рекомендовал Доминик Стейнейр.

- Он будет суетиться и нервировать тебя до смерти, - сказал Стейнейр, - но он также сумеет накормить тебя горячим супом посреди воющего шторма. Независимо от того, сколько времени ты дашь ему на подготовку к официальному обеду, он будет клясться, что этого недостаточно... затем придумает ужин из пяти блюд и каким-то образом вызовет в воображении свежие овощи, когда ты застрял посреди моря Энвил. И, честно говоря, Гвилим, думаю, что он именно то, что тебе понадобится теперь, когда у тебя есть свой вымпел.

У Мэнтира не было особых сомнений в том, к чему клонил Рок-Пойнт. Капитаны, возможно, не слишком беспокоились о светских условностях, адмиралам приходилось это делать. И неприкрашенная правда заключалась в том, что жизнь и карьера Мэнтира сделали его непревзойденным профессионалом в качестве моряка, но, похоже, не помогли ему разобраться в вопросах этикета, правильного выбора вин или всех тех других мелких деталях, которые должны были знать адмиралы.

Валейн исправлял это, и были времена, когда Мэнтир чувствовал определенное родство с раскаленным добела гвоздем, который забивали в подкову лошади. Он был глубоко благодарен, но это не обязательно означало, что ему нравился процесс, и Валейн был именно таким придирчивым, привередливым, точным и бесконечно суетливым, как и следовало ожидать из предупреждения Рок-Пойнта.

Что, размышлял адмирал, наблюдая, как его флаг-лейтенант опускает голову ниже, было причиной того, что он послал Размана к Валейну в его логово. Ранг, в конце концов, имел свои привилегии.

В конце концов, им не пришлось передвигать ужин вперед... к большому многострадальному (хотя и невысказанному) отвращению Валейна. Ветер продолжал стихать, переходя в полный штиль, когда "Мессенджер" все еще находился в двух милях от флагмана, и лейтенант-коммандер Гразэйэл преодолел это последнее расстояние на своей шлюпке. В данный момент его гребцы наслаждались заслуженным отдыхом в кают-компании экипажа "Дансера", в то время как Гразэйэл извинился перед своим адмиралом за задержку.

Как и Разман, Гразэйэл был чисхолмцем, хотя у него были такие же темные волосы и глаза, как у любого чарисийца. Он даже загорел лучше, чем Разман, - подумал Мэнтир с некоторым удивлением, наблюдая, как они стоят почти бок о бок. - На самом деле Гразэйэл потемнел до глубокой медной бронзы, что в сочетании с его довольно поношенной туникой (как у большинства младших командиров кораблей военно-морского флота, его кошелек не казался слишком глубоким) придавало ему явно пиратский вид. Или, скорее, так должны были выглядеть пираты в соответствии с плохими романами. Однажды Мэнтир читал роман. Тот факт, что он был о пиратах, возможно, был одной из причин, по которой он никогда не читал другие. В конце концов, он встречал настоящих пиратов, и трудно было бы представить себе что-то менее похожее на веселых, добросердечных, но непонятных персонажей этого конкретного литературного уродца.

Он отбросил эту мысль в сторону и отмахнулся от извинений Гразэйэла. - Не беспокойтесь об этом, лейтенант-коммандер. Никто не может отдавать приказы ветру - ну, во всяком случае, не так, чтобы им повиновались! Честно говоря, вы хорошо сделали, что прибыли сюда так быстро. Однако, как я понял моего камердинера, - он очень деликатно не бросил настороженного взгляда в сторону Нейклоса Валейна, - ужин готов. Предлагаю нам всем сесть и поесть, пока все не испортилось. Мы можем обсудить такие незначительные вещи, как сообщения, после того, как мы благополучно покончим с этим.