Я должен присматривать за ней.

Я призван защищать ее.

Возможно, мы никогда не произносили наших клятв, но будь я проклят, если все равно не собираюсь их соблюдать.

Она моя девушка. Моя жена.

Мой мир. Мое все.

Даже если она этого не хочет.

— Пошли, — говорит он, делая шаг ко мне и обнимая за плечи, заставляя меня снова поморщиться от боли. — Тебя нужно подлатать. У тебя, наверное, тоже сотрясение мозга.

— Я в порядке, — утверждаю я, хотя знаю, что это ложь. Мне чертовски больно, и я не могу игнорировать кровь, которая стекает по моей щеке и капает с подбородка.

— Конечно, босс, — бормочет он, но я не упускаю насмешку в его тоне. — Ты предупредил маму, что собираешься к ней заскочить?

— Нет, — признаюсь я, без всяких возражений плюхаясь на его пассажирское сиденье.

— Мы позвоним ей по дороге. Я думаю, на это нужно наложить швы.

***

— О боже мой, — выдыхает Джанна, когда встречает нас перед своим домом.

Пока мы ехали сюда, Алекс объяснил, в чем проблема, но я не думаю, что она действительно оценила мое состояние. И по мере того, как проходят минуты, мне становится все труднее и труднее отрицать, что со мной на самом деле все в порядке.

Каждый раз, когда я двигаю головой, боль пронзает мою шею, и у меня болит спина, но ни то, ни другое не идет ни в какое сравнение с моей головой, из которой все еще течет кровь. Моя серая толстовка испорчена, как и пассажирское сиденье Алекса — не то чтобы он еще жаловался на это. Не могу сказать, что я бы держал рот на замке, если бы ситуация была обратной, имейте в виду.

— Я в порядке, — настаиваю я, но по жесткому взгляду, который получаю в ответ, понимаю, что никого не обманываю.

— Алекс, иди в ванную. Мне понадобится мой набор из-под умывальника. И захвати ему свежий комплект одежды.

— Будет сделано, — говорит он, отдавая ей честь, прежде чем войти в дом.

Ее губы приоткрываются, и я уже могу предсказать, что она собирается сказать. Она столько раз подлатывала нас всех, что я могу читать ее мысли.

— Ты должен—

— Я не поеду в больницу, Джи, этого просто не произойдет. Подлатай меня, а потом мне нужно вернуться к делам.

— Теодор, — предупреждает она своим теплым, материнским тоном, который всегда заставляет меня снова почувствовать себя ребенком. — Алекс прав, сила удара, которая вызвала это, вероятно, привела к сотрясению мозга.

Она жестом приглашает меня идти впереди нее, и я вхожу в ее дом.

Меня окружает тепло, и только когда мне бросаются в глаза огромные часы на стене в коридоре, я понимаю, насколько уже поздно и насколько она, вероятно, не ценит, что мы ее прервали.

Оглядываясь через плечо, я морщусь от боли, прежде чем замечаю, во что она одета.

— Мне так жаль, что я разбудил тебя из-за этого, — говорю я, не сводя глаз с ее халата и тапочек.

— Чепуха, Тео. Вы знаете, что я здесь всякий раз, когда вы, ребята, нуждаетесь во мне. Даже если тебе было бы лучше в больнице, — бормочет она.

Я сажусь на диван, и она опускается рядом со мной, ее нежные, теплые пальцы касаются моей головы, когда Алекс возвращается с аптечкой и бутылкой водки, которую он стащил из ее винного шкафа.

— Это нужно зашить, — бормочет она, больше себе, чем мне.

— Так зашей это. Я могу с этим справиться.

Протягивая руку, я указываю на бутылку в руке Алекса, и после того, как он откупорил ее, он сам делает глоток и передает мне.

— Сделай так, чтобы было больно, Джи, я это заслужил.

— Я сильно сомневаюсь в этом, Теодор. Я никогда в жизни не встречала более милого мальчика.

Она подмигивает мне, и я издаю смешок, мгновенно сожалея об этом, когда боль пронзает мой позвоночник.

Проходит совсем немного времени, прежде чем мой смех забывается, и вскоре я уже скриплю зубами, пока она сшивает меня обратно.

Я смотрю в другой конец комнаты, думая об Эмми, о лучших временах с ней, пытаясь отвлечься.

Джанна права. Наверное, мне следовало бы лечь в больницу и сделать местную анестезию для этого, но к черту это. Я приму боль, если это означает, что я смогу вернуться туда и найти свою девушку.

— Мы найдем ее, — твердо говорит Алекс, очевидно, читая мои мысли.

Я смотрю на него, и один и тот же вопрос крутится у меня в голове с тех пор, как я проснулся в своей машине.

Кто хочет ее так сильно, что пошел бы на такие усилия, чтобы заполучить ее?