— Твоё здоровье.

— Собака, да? Я больше по котам. — Поднимаю бутылку, чтобы выпить. Я даже не пользуюсь бокалом и не испытываю за это ни капли стыда. — Я та самая сумасшедшая кошатница, о которой тебя точно предупреждала мама, — говорю скорее себе, чем ему.

— Я Бен.

Он поворачивается ко мне, и я снова смотрю в его порочно великолепные глаза. Я протягиваю руку, и мужчина пожимает её. И откидывается к стене, смотря прямо перед собой. Мне нравится, что он не пытается заигрывать со мной. В нём есть нечто такое, из-за чего я чувствую себя легко и комфортно. Как будто я уже с ним знакома, и нам суждено стать друзьями. Может, просто выпитое вино говорит сейчас во мне.

— Как тебя сюда затащили? Я имею в виду, кто пригласил тебя на эту прекрасную вечеринку?

— Мой брат. Он решил, будто это хорошая идея, вытащить меня куда-то. — Тяжёлый вздох вырывается из него.

— Общение с людьми превыше всего.

Он улыбается и кивает в ответ.

— Вот именно. Брат состоит в серьёзных отношениях с парнем, который тут живёт.

— Подожди! Твой брат встречается с Джаредом? — спрашиваю я удивлённо, посмеиваясь.

Как же прекрасно, чёрт возьми. Мужчина, которого я старательно избегала весь вечер, делал то же самое по отношению ко мне!

— Ага. — Он выгибает бровь, и я снова смеюсь. — Прости, что тут смешного?

— Ничего. Просто Джаред мой лучший друг. Я Мия.

По его лицу вижу, что он всё понял.

— Мия, которая привлекательна и свободна?

— Та самая. Ты, должно быть, Бен, который недавно развёлся?

Он согласно кивает, усмехается и проводит по волосам, отчего длинные пряди теперь спадают на лоб.

— Как забавно. Мы, получается, пара. — Он поворачивается ко мне и смотрит своими небесно-голубыми глазами. — Не то чтобы я нуждался в паре или в чём-то ещё!

— Я понимаю. Всё в порядке. Может, мы сможем стать друзьями? Пусть и ради того, чтобы стало проще игнорировать всех этих счастливых парочек вокруг.

— Хорошая идея.

Следующий час мы проводим в разговоре. Должна признать, мне даже понравилось, впервые с тех пор как Мэтт Хейвуд разрушил мою веру в хороших мужчин. В другом месте или в другое время я бы даже предложила Бену провести ночь вместе, но пока моё сердце принадлежит кое-кому другому, я не имею права делать это.

Живот урчит. У меня во рту не было ни крошки кроме вина сегодня.

— Не хочешь вернуться на вечеринку, чтобы поесть? Умираю с голода.

— Да, пойдём.

Бен поднимается первый и предлагает мне руку, чтобы помочь встать. На его лице появляется лёгкая ухмылка, что только напоминает мне об улыбке Мэтта, его искреннем смехе.

— Всё в порядке?

— Да. Почему ты спрашиваешь? — Я разглаживаю складки на платье и одёргиваю пальто.

Бен ждёт, пока я не посмотрю на него.

— Просто ты выглядела очень грустной. Если тебе нужно немного пространства…

— Нет. Всё хорошо, — лгу я.

На лице Бена натянутая улыбка. Он кивает.

— Слушай. Я понимаю. Правда. Любая мелочь напоминает о нём. О плохом, о хорошем. Это нормально — грустить.

Делаю вдох и моргаю, сдерживая слёзы.

— Я устала от грусти.

Бен кивает, и я чувствую, что он понимает. Мне не нужно объясняться или защищаться.

— Я бы хотел, чтобы было проще. — Он открывает окно и отодвигает занавеску. — Ну, я увидел там семь сортов сыра. Не уверен, что кто-то может быть несчастен с таким разнообразием в жизни.

— Да! Это другой разговор. — Выдавив улыбку, прохожу мимо мужчины.

Мы прокрадываемся обратно на вечеринку. Звучит громкая музыка, и несколько человек подпевают песне Принса «Kiss». Иду за Беном на кухню, но останавливаюсь, взглянув направо. По телевизору, висящему на стене в гостиной, показывают крупным планом, как Мэтт входит внутрь арены, заполненной людьми.

Он выглядит иначе, и я даже сначала не узнаю его. Он гладко выбрит и коротко пострижен, по бокам явно прошлись триммером. Чёрт побери, Мэтт всё так же хорош. Камера отдаляется, и я вижу его бойца рядом, Хавьера. Теперь показывают двух ведущих. Имя Мэтта появляется на экране. Я больше не могу.

— Ш-ш-ш… ш-ш-ш! Заткнитесь! — Я бросаюсь к телевизору.

— Девушка, которая никогда не любила спорт, внезапно стала фанаткой ММА? Что я пропустила? — Глупая подружка Рэй, Вайолет, смеётся. Я бы так хотела воспользоваться теми навыками, которым меня обучил Мэтт, и ударить её в грудь, но не могу сейчас отвлекаться.

Не могу поверить, что это он, что он подстригся. Показывают нарезку старых видео времён его бойцовской карьеры.

— Сделайте погромче! Это Мэтт! — кричу скорее самой себе, чем кому-либо ещё.

Джаред уже выключил музыку. Сейчас он увеличивает громкость телевизора, чтобы заглушить разговоры на вечеринке. Показывают не только старые видео, но и новые, со вчерашнего взвешивания Хавьера.

— Это один из самых ожидаемых боёв вечера, ребята. Действующий чемпион в лёгком весе Сезар Эрнандес против новичка из Чикаго, штат Иллинойс, Хавьера Джонсона. Этот парень молод, но он изголодался по победам. А тренирует его бывший чемпион UFC, Мэтт Хейвуд. У нас большие ожидания на этот бой.

— Да, Дэйв. Не только ожидания, но и сомнения. Если ты помнишь, Мэтт Хейвуд два года назад потерпел поражение. Сегодня он не только покажет свои тренерские навыки, но и вернёт честь и достоинство, потерянные здесь, в октагоне.

— Всё верно, Ларри. Мэтт Хейвуд уступил свой титул Суаресу, тогда ещё малоизвестному двадцатилетнему парню из Южной Америки. Виктор Суарес получил звание чемпиона в бою, который сейчас называют одним из самых кровавых в истории ММА. Затем были последствия. Оказалось, собственный отец поставил против Хейвуда и выиграл полмиллиона. Фанаты до сих пор задаются вопросом, не мог ли Мэтт специально проиграть.

— Я тоже думаю об этом, Дэйв. Но из-за полученной им травмы головы, которая закрыла Хейвуду доступ в спорт, трудно поверить, что он мог пойти на такое.

— Я бы точно не сделал это для своего отца. Чёрт, да я бы не пропустил ни одного удара ради ублюдка.

— Кроме того, ещё больше добавляет огня в спекуляции о детстве Хейвуда факт его щедрых пожертвований в приюты для жертв домашнего насилия в его родном городе, Чикаго. Хоть он никогда не подтверждал слухи, связанные с его матерью, нам остаётся только гадать, приходилось ли сталкиваться с насилием до начала карьеры в UFC.

— Это правда. Хейвуд уделяет достаточно внимания вопросам самообороны. Его тренировочный центр «Саут-Сайд» занимается не только подготовкой начинающих бойцов, как, например, Хавьер Джонсон. Каждую неделю в центре проводится бесплатное обучение самообороне женщин.

Голоса комментаторов смешиваются с голосами вокруг, но я абстрагируюсь и фокусируюсь на моём Мэтте. Нет, не моём Мэтте. Просто Мэтте. Он выглядит хорошо. Даже больше, чем хорошо. Я чувствую, как в животе распространяется чувство нервного напряжения, когда комментаторы переходят к истории его бойца, Хавьера.

— Ещё одно поразительное сходство между бойцами. Оба воспитывались матерями-одиночками, а недавно у мамы Хавьера Джонсона обнаружили редкую форму костного рака. Как мы все помним, мама Мэтта Хейвуда умерла от рака груди через год после того, как он получил чемпионский пояс. Каждую победу он посвящал ей. Вчера я разговаривал с Хавьером Джонсоном, и он сказал, что будет биться сегодня в честь своей матери.

— Очень занимательная история, Ларри. Мы будем молиться о здоровье миссис Джонсон.

— Ты в порядке? Хочешь присесть? — Рэй трогает мою руку. Я в ответ качаю головой.

— Вот. — Она вкладывает мне в руки бутылку. — Хотя бы выпей. Ты начинаешь меня пугать.

— Спасибо, — бормочу я и делаю глоток холодного напитка.

Не могу осмыслить полученную информацию, не могу поверить, что Мэтт никогда не делился со мной таким. Его родной отец поставил против него. Против своего сына. Поэтому он так плохо обращался с родственником. Поэтому ему было всё равно. Мэтт вовсе не сломлен. Его предал человек, родной по крови. Мэтт хорошо справляется с одиночеством, потому что он сталкивается с этим всю свою жизнь. Моё сердце замирает, ведь я та, кто отгородилась от него. Сказала ему оставить меня в покое, а, когда он пытался извиниться, не дала шанса.

— Рэй? — зову свою подругу.

Мой взгляд по-прежнему прикован к экрану. Комментаторы отвлеклись от истории Мэтта и теперь обсуждают сегодняшний первый бой, показывая арену, которая продолжает заполняться людьми. В голове формируется блестящий план. Пульс учащается от волнения и возможного исхода.

— Что случилось, Мия?

— Ты ещё общаешься с тем художником?

— Мия, серьёзно? Добрая половина моих друзей — художники. — Смеётся подруга и внимательно разглядывает меня. — Ты уверена, что в порядке?

— Тот эксцентричный миллионер. — Не могу вспомнить его имя, но помню, что он богатый наследник золотой жилы. Настоящей золотой жилы. Да, идеальный вариант. Серьёзно, если смогу это провернуть… Понижаю голос и поворачиваюсь, чтобы посмотреть в глаза Рэй: — С которым ты спала.

Подруга моргает. Она точно пытается быть терпеливой сейчас со мной.

— Александр, да. Мы иногда общаемся… и спим раз в сто лет.

— Хорошо. Значит, у тебя есть рычаги давления!

Сердце так бешено стучит. Даже удивительно, что оно ещё не выскочило из груди.

— Почему ты выглядишь так, будто готова озвучить какой-то зловещий план, и почему у меня такое чувство, будто я соглашусь? — Она говорит с беспокойством, а к хмурому взгляду добавляется пара морщин. Но никто, кроме Рэй, не сможет помочь мне.

— У него же есть личный самолёт, да?

Подруга кивает и пожимает плечами.

— Ну, он совместный, но да.

Беру её ладонь в свою.

— А он сможет нас подбросить кое-куда? Сегодня?

— Куда… — спрашивает она, но её голос утихает, когда мой взгляд возвращается к экрану. — Ах, точно. Так ты хочешь устроить импровизированный девичник. В Вегасе? Сегодня?

— Это безумие, да? И, наверное, даже невозможно. — Провожу по волосам и прикусываю внутреннюю сторону щеки. Это сумасшествие. Я веду себя как сумасшедшая. А что ещё хуже, мне плевать.