Страх пронзает мое тело, когда я слышу приглушенный крик боли. Я знаю, что будет дальше. Я этого не потерплю. Больше не потерплю. Пусть лучше ударит меня. Я делаю глубокий вдох и открываю дверь. Моим глазам нужно мгновение, чтобы привыкнуть к свету, расходящемуся от телевизора по всей квартире. Паника подкатывает к горлу, когда я вижу маму. Его рука у нее на шее. Он прижал маму к стене. Я бледнею, когда понимаю, что другая его рука где-то между их телами. Некоторым детям противна даже сама идея секса родителей. Если бы я только был одним из таких детей. Эти дети не знают что это такое, когда их отец приходит по ночам и пользуется матерью, без ее согласия. Каждый чертов раз. Сопровождая акт большим насилием.

Но достаточно. Я больше не ребенок. Уже какое-то время, на самом деле. Я беру тяжелую биту, которую оставил рядом с тумбочкой. Я держу ее так, как мне показал тренер на прошлой неделе. Так, чтобы получить хоум-ран: он клялся, что таким образом получится хоум-ран.

— Отвали от нее! Отвали от моей мамы! — Я кричу, замахиваюсь битой и бью так сильно, как могу.

— Мэттью, нет! — вопит мама, когда бита касается спины в сильном ударе, и отец ослабляет хватку на ее шее.

Адреналин растекается по моим венам, и на секунду я думаю, что все кончилось. Я выиграл. Он не сможет причинить ей боль после такого удара. Но отец, вместо того, чтобы упасть на пол, отбрасывает мать, и она приземляется на край дивана.

— О, так ты теперь большой парень? Хочешь подраться?

— Пожалуйста, Рич. Не надо. Мэттью, возвращайся в комнату и запрись там.

— Нет, мам. Я не сделаю этого.

Мои руки трясутся, и пальцы так сильно сжимают биту, что я не чувствую древесину. Он больше меня. Сильнее.

— Ты избаловала мальчика. И теперь он хочет поиграть по-взрослому? Позволь ему. Иди сюда, маленький кусок дерьма. Я тебя проучу. Думаешь, можешь указывать отцу, что делать? Иди и заставь меня.

— Рич! Остановись!

Я резко просыпаюсь; мой пульс учащенно бьется из-за сна с моей мамой. Мне редко снятся сны, или, по крайней мере, я редко их помню. Но когда это все же случается, сны всегда о матери. Она слишком рано ушла, и боль от потери ее нежной натуры и непоколебимой любви — то, от чего я не могу избавиться. Я только надеюсь почтить ее жизнь тем, как проживаю свою собственную. Даже будучи взрослым мужчиной, в такие моменты я очень сильно скучаю по ней.

Я не должен быть терять контроль с моим отцом. Я знаю, как быть лучше. Я знаю свои лимиты. Если прошлая ночь не была напоминанием о необходимости уважать мои границы, то сон лишь поможет прояснить мысль. Мы не можем сосуществовать вместе. Лучше даже не пытаться. 

 Я отвлекаюсь от воспоминаний привычной утренней рутиной. Затем сажусь на мотоцикл, чтобы доехать до спортивного зала и провести утренние занятия, прежде чем снова потеряюсь в воспоминаниях о моем прошлом. Я блокирую их и фокусируюсь на том, что надо сделать. А это поездка к Хавьеру. Как только придет моя смена на стойке регистрации и закончится урок по кардио кикбоксингу, я займусь этим.

Утром много фитнес фанатиков. Не все готовы встать до восхода солнца и проделать такой путь, чтобы хорошенько попотеть на тренировках. В последнее время мой младший брат входит в их число. Он не интересовался боями, когда был моложе, но, получив магистерскую степень в экономическом управлении, брат стал одним из моих постоянных клиентов. Он не большой фанат рукопашного боя, но все равно приезжает, чтобы побить боксерскую грушу. Брат хорошо выглядит. Оброс мышцами в тех местах, где всегда был тощим. Я думаю, что он достаточно тщеславен, чтобы продолжать возвращаться снова и снова. И он всегда поддерживал меня с моей мечтой создать этот спортивный зал. Мы совершенно разные, даже тон кожи полностью противоположный, но нашим связующим звеном стал урод отец. И, каким-то образом, нам этого достаточно.

Выкрикивания указаний поверх старого микса песен Linkin Park и звука ударов по груше обычно достаточно, чтобы оживить мой разум, чтобы избавить тело от напряжения, но сегодня мне приходится заставлять себя. Мысли все еще мечутся между визитом отца и моим сном.

Я завершаю занятия. Брат прислоняется к стене, восстанавливая дыхание и снимая бинт с ладоней. Я прощаюсь с остальными учениками и подхожу к нему.

— Ты в порядке? — спрашивает Дэнни сразу же, как только видит меня.

— Я хотел спросить у тебя то же самое, — говорю я вместо ответа и выгибаю бровь, видя то, как брат не может отдышаться. — Тяжелая ночь?

Его улыбка становится шире. Оттолкнувшись от стены, он вытягивает руки над головой, капли пота блестят на его коже цвета мокко.

— Джентльмены не распространяются о своей личной жизни...

— Боже. — Качаю я головой, а Дэнни только широко улыбается. — Надеюсь, ты про свою девушку. Иначе никакой ты не джентльмен.

— Конечно, я о ней. Она мне очень нравится, Мэтт. Думаю, я влюблен.

— Это похоже на причину такой глупой улыбки. Хотя ты даже не можешь выстоять и двух полных раундов с боксерской грушей сегодня. — Я усмехаюсь и снова качаю головой, затем похлопывая его по плечу. — Я счастлив за тебя, Дэнни.

Хотя у Никки слишком высокие запросы, как я думаю. Если она та, кто нужен моему брату, то только это имеет значение. Она преувеличено красива — тонны макияжа, идеальные волосы, стильная одежда. Уверен, поначалу именно это привлекло брата. Но раз уж они так долго встречаются, за ее внешним видом скрывается что-то еще.

— Как-нибудь на неделе. Я бы хотел, чтобы ты получше узнал ее. Она важна для меня. Как и ты.

Несмотря на то, что передо мной мой взрослый брат, я все еще вижу восьмилетнюю его версию, смотрящую на меня своими большими карими глазами, когда я отъезжаю на старой маминой машине 77-го года. У нас была тяжелая жизнь из-за родителей, и он всегда рассчитывал на меня. Я пытался занять место родителей там, где они не справлялись.

— Да, я с радостью. Следующие несколько недель будут просто сумасшедшими. Я работаю у Зига по выходным, а с понедельника у дяди Джимми... нам надо покрасить весь десятый этаж в какой-то высотке в центре города.

— Хорошо. — Дэнни кивает, понимая, как много это для меня значит, но я вижу сочувствие в его взгляде. — Я знаю, у тебя сейчас нелегкие времена. Прости, я не должен о таком просить.

— Нет. Если это важно для тебя, мы что-нибудь придумаем. Давай посмотрим, как дела пойдут на следующей неделе, и попробуем все устроить. Позволь мне отвести вас куда-нибудь. Место должно быть довольно дешевым.

Я подмигиваю, а брат снова улыбается. Я стараюсь шутить над своими финансовыми проблемами. Это достаточно грустно, чтобы посмеяться. Я на десять лет старше его, и не могу позволить себе отвести брата и его девушку пообедать. Ему все равно, я это знаю, но все равно чувствую себя так, будто проиграл в игру под названием взросление.

— Мы все равно в итоге приходим к Зигу. — Брат смеется и качает головой. — Поэтому я сегодня так плох. Мы были там прошлым вечером после работы. Пол-литра за десять или одиннадцать долларов.

Я качаю головой, и его комментарии смягчают мое чувство вины. По крайней мере, я не провожу вечера, тратя деньги на дешевое пиво.

— Если бы ты был в моей группе продвинутых бойцов, я бы заставил тебя пробежать несколько кругов за это.

— Вот поэтому не я боец в семье.

— Туше.

Входная дверь открывается, и над ней звенит звоночек. Я вижу, как Сара, одна из работниц на неполный день, входит внутрь. Она проходит в офис, чтобы поставить там сумку, и я хлопаю брата по плечу.

 — Завтра постарайся. А я должен идти, нужно съездить в центр, проверить одного из моих бойцов. Держись подальше от пива сегодня. Тогда завтра не будет так плохо.

Брат смеется и потирает свой живот.

— Да, да. Увидимся завтра, Мэтт.

Я здороваюсь с Сарой, беру листок с адресом Хавьера из офиса, надеваю толстовку, а затем выхожу наружу. Пробираясь через утренние пробки на дорогах, я всегда радуюсь тому, что у меня мотоцикл. В зависимости от того, куда я еду, я часто выбираю поезд, но, когда час пик набирает полную силу, приятно скользить между транспортных средств на моих двух колесах.

Я был у Хавьера лишь однажды. Это было в тот вечер, когда он выпустился из школы, и его мама пригласила меня на ужин, чтобы отпраздновать. Она много работает, воспитывает сына одна, но, несмотря на все сложности в своей жизни, она воспитала прекрасного сына. Хавьер талантлив, в нем есть драйв, но, самое главное... добросовестность, что делает его отсутствие на тренировках еще более непонятным.

Витрины магазинов сменяют друг друга на моем пути к дому подопечного. Нет больше модных закусочных или магазинов одежды, вместо них есть ломбарды и множество мест, где можно обналичить свою зарплату. Я подъезжаю к бордюру и паркуюсь, надеясь, что мне не выпишут штраф. Несколько мужчин сидят перед домом и следят за каждым моим шагом. Я не отсюда, но они не собираются причинить мне вред. Скорее всего, они просто хотят убедиться, что я не вызову никаких проблем. Опустив голову, я держу шлем в руке и делаю два шага за раз, пока не захожу внутрь и не оказываюсь в лифте, который слабо пахнет мочой и старыми окурками.

Я стучу в дверь квартиры 818 и терпеливо жду. Надеюсь, Хавьер хотя бы дома. Я пытался звонить ему вчера, но номер, который у меня был, больше не работает. Через несколько минут я снова стучу и уже думаю сдаться, когда слышу, как дверь открывается. Мама Хавьера выглядывает в маленькую щель, цепь она не снимала. Она удивленно округляет глаза, когда видит меня.

— Мистер Хейвуд. Мы вас не ждали.

— Простите. Надеюсь, сейчас подходящее время. Я хотел проведать Хавьера.

Она хмурится, а уголки ее губ опускаются.

— Не знаю, хорошая ли это идея. Он не хочет, чтобы его видели таким, и я чувствую себя нехорошо.

— Пожалуйста. Шантель, я волновался о нем. Он никогда не пропускал тренировки...