— Я не собираюсь давать Эдисону всего, что он ни запросит. Он и так от меня уже достаточно получил в жизни. Почему бы мне не предъявить свой счет?

— Боже, Рива, ради всего святого! Прошу тебя! Ты все погубишь! Эдисон не потерпит, чтобы ему угрожали!

— Увидим.

— О Боже, мое сердце! Я чувствую, как дико оно колотится в груди. Не могу слушать это. Рива! Не могу! Я… За что мне такое наказание?! В чем моя вина, что все так повернулось?!

— Положи под язык таблетку и иди ляг в кровать, — успокаивающе проговорила Рива. У Маргарет, похоже, было такое же слабое сердце, как и у их матери, хотя до сих пор врачам удалось отыскать лишь временами учащавшееся сердцебиение. — Все будет в порядке.

— Я так надеюсь на это. Я так надеюсь на то, что ты права. Ты ведь позвонишь мне после обеда с Эдисоном? Я должна все знать, я не перенесу неведения!

— Хорошо, успокойся. Обязательно позвоню.

Еще с минуту Рива успокаивала Маргарет, потом та повесила трубку. Рива передала трубку Джорджу, откинулась на спинку сиденья и уставилась невидящим взглядом за окно лимузина на уплывающие назад дома и машины. Если бы ее саму кто-нибудь так успокоил, как она только что успокоила сестру!

5

Первое, что сделала Рива, появившись в «Столет билдинг», позвонила своему секретарю и распорядилась зарезервировать для себя столик в «Коммандерс Пэлис». Это был первый среди всех ресторанов города, любимый многими.

В тысячный раз она пожалела о том, что не отвергла с порога предложение Эдисона встретиться. Ей не следовало вообще вступать с ним в какие-либо дискуссии в субботу. Просто сказать, что она хочет от него, и уйти, предоставив ему самому решать — или согласиться с ее требованиями, или смиренно принять последствия. Таков был ее изначальный план, и она была очень раздражена тем, что его пришлось изменить. Впрочем, бесполезно жалеть о том, чему уже нельзя было помочь. Она решительно отбросила все эти мысли и сконцентрировалась на работе.

«Столет корпорейшн» была почтенной по возрасту компанией. Начало ей было положено еще до Гражданской войны, когда прадед Космо одолжил денег своему другу, который был маклером по хлопку. Друг оказался скверным предпринимателем, поэтому Столету, несмотря на то что он происходил из аристократического креольского рода, в котором торговля презиралась как недостойное занятие, пришлось самому проявить интерес к маклерству. Хотя бы затем, чтобы сохранить свое капиталовложение. Вскоре он обнаружил, что ему нравится покупать и продавать, особенно когда в качестве товара выступали участки земли. Кстати, именно он и построил Бон Ви и миниатюрный храм на пруду. Несмотря на то что он потерял золото на битой карте конфедератов, будучи осмотрительным человеком, он успел переслать на корабле в Англию достаточное количество своих средств как раз перед тем, как вокруг Юга сомкнулась вражеская блокада. Эти деньги дали возможность ему и его сыну процветать в период Реконструкции после войны и приумножать свои земельные богатства.

К тому времени, когда внук основателя компании — отец Космо — достиг совершеннолетия, «Столет корпорейшн» являлась обладательницей обширных участков земли под сахарным тростником и рисом. К большому изумлению конкурентов, компания приобрела также болотистые низины Луизианы. Третий Столет воспылал страстью к морским путешествиям и проявил активнейший интерес к коммерческому судоходству. Последнее в основном было связано с тем, что ему нужно было без потерь перевезти домой сокровища, собранные им на Востоке. Когда развитие транспортной авиации стало урезать его доходы, он продал свои корабли. К тому времени он уже являлся обладателем роскошной коллекции китайского фарфора, которую завещал музею штата. Среди других его богатств можно назвать большую коллекцию жадеитов, которые применялись в отделке холла на первом этаже «Столет билдинга», а также большого бронзового Будду, которым увенчивался миниатюрный храм в Бон Ви.

Возмужав в начале пятидесятых, Космо проявил большой интерес к нефтяным разработкам и стал превращать болота, которыми так долго и бесполезно обладала компания, в черное золото.

Нефть заняла настолько важное место в доходах Космо, что тот даже представить себе не мог, что когда-нибудь этот живительный источник иссякнет. Только Риве удалось наконец убедить его в том, что золотое время нефти не вечно и что он сделал слишком большую ставку на этот бизнес, его безоглядные упования на нефть грозят большой опасностью. Упадок относительно нефти она предрекла самостоятельно, а вот то, что на новый уровень благосостояния их может вынести волна микропроцессоров, ей и самой казалось невероятным. Но подобные прогнозы делал Ноэль и упорствовал в них. К тому времени Космо окончательно перестал видеть и слышать своего единственного сына и считал, что не нуждается в его советах. Положительная роль, которую во всем этом сыграла Рива, заключалась в том, что она уговорила Космо позволить Ноэлю поехать во Францию и там начать дела с микропроцессорами, во-первых, и активно использовать азиатские связи молодого человека, что обещало многократно удешевить продукцию, во-вторых. По крайней мере, в этом она не развела отца с сыном, а, наоборот, соединила их. Это сработало.

Утро прошло незаметно. Риве казалось, что она только начала работать, но вот в дверь постучалась секретарь и, просунув голову в кабинет, сообщила, что ее лимузин ждет внизу и что время ехать в ресторан.

Рива закрыла папку с бумагами, над которыми сидела, и надела на ручку колпачок. Отложив то и другое в сторону, она достала из нижнего ящика стола из красного дерева сумочку с зеркальцем и проверила свой макияж. Затем стряхнула щеточкой бумажную пыль — непременную часть работы бюрократа — с юбки своего костюма кремового цвета и уже поднялась из-за стола, как вдруг дверь в ее кабинет открылась еще раз.

Это был Ноэль. Он вошел решительным шагом, впрочем, немного задержавшись при виде того, как она встает из-за стола, но затем плотно прикрыл за собой дверь и спросил:

— Собралась на обед с Галлантом?

— Ничего не поделаешь.

— Может, тебе нужно мужское сопровождение?

На секунду ее глаза раскрылись в крайнем изумлении. Если бы она не знала хорошо Ноэля, то могла бы подумать, что тот предлагает охранять ее на пути в ресторан. Впрочем, сама мысль об охране была глупой.

— Я же сказала, что это не будет иметь никакого отношения к корпорации.

— Это-то я понял.

— Но ты не веришь мне!

— Разве я это сказал? — звенящим от раздражения голосом удивился он. По крайней мере, ей показалось, что он был раздражен.

— Нет, ты этого, конечно, не говорил. Много говорить — вообще не в твоих правилах. Ты обычно предпочитаешь отмалчиваться, и мне потом остается только догадываться обо всем. Так вот, мне сейчас кажется, ты боишься, что я поставлю «Столет корпорейшн» в неудобное положение, слишком уж сойдясь с человеком, который, возможно, станет нашим губернатором. Ты боишься, что все это может привести к каким-то личным, «подстольным» соглашениям, которые осуждаются общественностью. Я заявляю: все это настолько далеко от истины, что дальше и быть не может!

— Думаешь, Галлант такого же мнения? Если говорить о «личных» соглашениях, то я не уверен. Мне почему-то кажется, что его интересы скрыты под покровами… одежды.

Вот уже много лет она не краснела. Но это произошло сейчас, и ей стало обидно. Она резко ответила:

— Поскольку мои интересы совсем другого рода, можешь так не беспокоиться!

— Беспокойства будет еще меньше, если превратить эту личную встречу в деловой обед с участием…

— Тебя настолько разбирает любопытство, что ты просто набиваешься к нам. Хочешь? Пойдем! — Она пошла на этот рассчитанный риск, потому что не оставалось иного выхода. Ей необходимо было встретиться с Эдисоном с глазу на глаз.

— Я безуспешно пытаюсь добиться того, чтобы ты была с ним настороже, только и всего.

— Не тревожься за меня. Я всегда настороже.