Навстречу нам выкатился толстяк. Я сказала «выкатился», потому что то, как он переступал с пятки на носок, создавало впечатление, что он скользил по ступенькам.

— Привет, Уолтер, — крикнул он.

У него был низкий, рычащий голос. Я бы его боялась, если бы не его лицо: тонкий слой щетины, большой нос и такая широкая улыбка, что она почти рассекла его щеки. Его глаза окружили морщины, пока он улыбался — и я не знала, почему, но это заставило меня чувствовать, что я могла доверять ему.

Когда мужчина заметил меня, он отклонился на пятки.

— Вау… это уродка?

Уолтер фыркнул.

— Конечно, это не урод — ты когда-нибудь видел урода с карими глазами и пятнами по всему лицу? Дурак!

Ах. Я полезнее, чем я думала…

А Уолтер хитрее, чем я ожидала.

Мужчина окинул меня взглядом. Я забыла о его улыбке, потому что то, как его темные глаза царапали мое тело, заставляло меня чувствовать себя неловко.

— Ну, ты не можешь винить меня за то, что я спросил. Она очень красивая.

Красивая? Никогда в моей жизни никто не говорил, что я красивая.

Довольно странная, хитрая, та, что сожжет район дотла, говорили. Но не просто красивая.

— Конечно, она красивая, — продолжил Уолтер. — И мне пришлось пройти через ад, чтобы заполучить ее.

Мужчина прищурился, глядя на меня.

— И она очень чистая.

— Ох. Ты бы видел, какое дерьмо было на ней, когда я вытащил ее из грязи. Я думал, что вонь никогда не исчезнет. Итак, Брендон, — Уолтер скрестил костлявые руки, — мы договорились или нет?

Брендон тоже скрестил руки — толстые, выпуклые руки с маленькими белыми шрамами, прорезающими колтуны вьющихся черных волос.

— Ага, — сказал он, ухмыляясь мне. — Да, мы договорились.